Читать книгу Под покровом минувших лет. Пристрастные хроники из XX века - Юрий Петрович Линник - Страница 13

Август 1941 года. Пётр Линник курсант танкового училища. Петр никогда не питал симпатий к механике, к мотоциклам, автомобилям. Ему же, наполовину химику-технологу, пришлось осваивать фактически тракторную технику.

Если бы он окончил это училище, то его шансы пройти невредимым четырёхлетнее горнило танковых сражений были мизерны. Потери личного состава бронетанковых войск Красной армии в период ВОВ уступали лишь потерям стрелковых войск.

Но судьба вела Петра за руку, и даже опрометчивая запись в добровольцы фактически на три месяца вывела его из мобилизационного тотализатора. На одном из последних учебных стрельб выявилось, что для танкиста, у которого и так ограничены возможности наблюдения, обзора и наведения орудия, у курсанта Линника слабое зрение. Петра тщательно проверили и, выдав документы, отправили домой.

В октябре 1941 г., спустя три месяца, к радости домашних Пётр вернулся в отчий дом, в Шахты. Дома он узнал, что Михаил учится в училище связи в г. Орджоникидзе. Пётр встал на учёт в военкомате.

Через неделю приходит повестка, и он вновь уходит из дома. Но на сей раз его мобилизуют по специальному распоряжению, как студента-химика, на учёбу в Военную Академию химической защиты им. К. Е. Ворошилова, в Москву.

Опасения в том, что фашистская Германия применит химическое оружие, как в первой мировой войне, заставили срочно приступить к усиленной подготовке военных специалистов по химическому оружию. Вот вам и выбор химико-технологического факультета при поступлении в ВУЗ. Будь Пётр на любом другом факультет, фронта бы не избежал.

Судьба упорно не хотела отправлять его на фронт. Вместо поспешного курса пехотного училища, скороспелых лейтенантских погон и должности командира взвода на передовой, Пётр попадает в военную Академию с полным курсом обучения, в столицу.

И ведь что удивительно, его возвращают из бронетанкового училища, что само по себе странно, именно тогда, когда в военкоматах появляется указание о мобилизации студентов – химиков окончивших не менее трёх курсов. То есть указание это как будто специально под Петра, который окончил три курса химико-технологического факультета.

В октябре младшего сына Парфентия Линника Ивана мобилизуют на строительство оборонительных сооружений – противотанковых рвов на берегу Северского Донца в районе совхоза «Чапаевский», однако уже к девятому ноября он вернулся.

В декабре его снова призывают и в составе большой команды маршем направляют в станицу Камышинскую километрах в ста пятидесяти от Шахт.

По-видимому, там формировалась крупная воинская часть. Однако к их приходу часть эта уже была сформирована призывниками 1923 года рождения и передислоцирована в другое место. Вся команда возвращается в Шахты. Десятого января Иван вновь заявляется домой. Его вновь мобилизуют, на сей раз, он становится бойцом местного истребительного батальона.

Шахта им. Артёма, на которой трудился Парфентий Захарович, продолжала работать до тех пор, пока над городом не нависла явная угроза оккупации. А произошло это ещё в октябре 1941 года, когда немецкие и итальянские части находились в сорока километрах от Шахт. В те дни шахта резко свернула объёмы добычи, принимались срочные меры по недопущению использования шахты врагом.

Но немцев отбросили мощным контрударом, и шахта ещё некоторое время давала «на гора» антрацит, правда, в значительно меньших объёмах. В начале июня 1942 года шахта окончательно остановилась с проведением технического разоружения. Часть наиболее ценного оборудования была эвакуирована на Урал.

В июле 1942 г. ситуация на южном направлении фронта ещё более усугубилась. По городу поползли слухи, что целые соединения наших войск оказались под угрозой окружения и что они отступают за Дон. Вскоре эти слухи подтвердились реальной суматохой в городе и спешным без остановок прохождением через город измотанных воинских частей.

В середине июля 1942 года, за неделю до оккупации города немецкими войсками, неожиданно получает мобилизационную повестку и Парфентий Захарович. Ему идёт 56 год, явно не призывной возраст. Тем не менее, он собирает вещевой мешок и является в военкомат.

Собралось там таких же великовозрастных вояк с полсотни. Судя по перекличке, явились не все. Немец уже недалеко, офицеры призывного пункта суетливы и нервны, стараются не глядеть в глаза этих пожилых людей, как бы совершая что-то нелицеприятное.

Чем была вызвана эта позорная мобилизация отставников, осталось тайной. Однако, их построили в колонну и, не дав сопровождающего, направили туда же, куда уходил Иван в декабре 1941 года – в район станиц Романовской и Камышинской.

Километрах в сорока от Шахт, за хутором Керчик Савров, их догоняет «кортеж» из двух военных машин. В первой армейский полковник. Из машины вышел сопровождающий его майор, поздоровался и спросил, куда они направляются.

Полковник, не выходя из «газона», прислушивался. Ответили, что мобилизованы и следуют командой на пункт назначения. Майор удивился возрасту пополнения Красной армии, обернулся к полковнику.

Но тот уже, не спеша, выбрался из машины и подошёл к майору. Тоже немолодой, с начинающейся сединой на висках, уже навоевавшийся с начала войны, спросил год рождения мобилизованных. Услышав ответ, с усмешкой бросил майору: «Да мы с тобой пацаны по сравнению с ними». Это, конечно, больше относилось к майору, который на вид был не старше тридцати лет.

И уже нарочито серьёзным командирским голосом: «Так деды! Место вашего назначения уже под немцем, через день-другой он будет здесь, поэтому приказываю срочно вернуться назад и сидеть дома. А мы уж как-нибудь без вас повоюем, авось сдюжим без стариков…» Офицеры сели в машину, которая, сопровождаемая охраной, запылила по разбитой отступающими частями грунтовой дороге.

Ошарашенные встречей и приказом полковника, горе-вояки молча провожали взглядами удаляющиеся машины, пока они не скрылись в облаке дорожной пыли. Немного помолчали ещё. Никто не хотел первым высказать вслух то решение, которое уже созрело в их умудрённых жизнью седых головах. Надо возвращаться.

Глухой гул орудийных раскатов, доносившийся, казалось, со всех сторон, свидетельствовал о правильности их намерения. Поздно вечером Парфентий Захарович, еле волоча разбитые ноги, вернулся домой. Шли без отдыха весь оставшийся день, с тем, чтобы не ночевать в поле и не повстречать по дороге незваных гостей.

Утром девятнадцатого июля дома появился похудевший и почерневший Иван. Быстро поел и собрал заплечный мешок. Истребительный батальон Ивана уходил из Шахт на Ростов вслед за отступающими частями.

А на фронте происходило вот что. В начале июля 1942 года началось стремительное наступление немцев на южном участке советско-германского фронта.

Не достигнув желаемого успеха на севере и в центре в 1941г., немецкое командование решило перехватить стратегическую инициативу на юге в летнюю кампанию 1942 года. Главными целями этой кампании были выход к кавказским нефтяным промыслам и в излучину реки Дон у Сталинграда.

Первым пунктом в плане немцев, естественно, стоял захват Ростова-на-Дону – «ворот Кавказа». В середине июля 1-я танковая армия генерал-полковника Клейста от г. Миллерово внезапно нанесла отсекающий удар в юго-восточном направлении. Наступление развивалось вдоль нынешней автотрассы «Дон» на Ростов.

В то же время 17-я полевая армия вермахта под командованием генерал-полковника Руоффа наступала из района г. Сталино и правым флангом с позиций на реке Миус. Возникла серьёзная угроза окружения наших войск под Ростовом.

Советские войска с арьергардными боями начали отход к Ростову и за реку Дон. Темп отступления наших частей был настолько высок, что порой наступавшим немецким подвижным соединениям в восточном и юго-восточном направлениях едва удавалось поддерживать соприкосновение с отходившими на юг нашими частями.

В знаменитом приказе №227 И. В. Сталин оценил это отступление, как позорное. Поэтому, под Керчиком седой полковник так решительно вернул домой команду пожилых мобилизованных, потому так спешно ушёл в Ростов истребительный батальон Ивана Линника.