Читать книгу Под покровом минувших лет. Пристрастные хроники из XX века - Юрий Петрович Линник - Страница 18

Наиболее тревожная и неясная ситуация сложилась с младшим сыном Парфентия Захаровича, Иваном, который за пару дней до прихода немцев в составе истребительного батальона ушёл из Шахт вместе с отступающими частями в Ростов. С тех пор от него не поступало никаких вестей.

А новости, которые «передавало» «сарафанное радио», были неутешительные. Ростов пал буквально через неделю после оккупации Шахт. Немецкая авиация нещадно утюжила наши в панике отступающие части. Ещё через месяц неприятель уже практически овладел северным Кавказом. Краснодар, Ставрополь были оккупированы также быстро, как и Шахты.

Тревожные слухи, расползающиеся по городу, неумолимо вещали об окружении наших отступающих частей в Сальских степях. Люди говорили о большом количестве наших солдат, попавших в плен и содержащихся во множестве лагерей.

В последних числах ноября, спустя четыре месяца после поспешного ухода Ивана из дома, неожиданно пришло известие о его судьбе. Некая женщина, проживающая в пригородном совхозе «Комсомолец», каким-то чудом получив весточку от мужа, который попал в плен и находился в лагере для военнопленных в Ставрополе, нашла в себе мужество посетить его.

В этом лагере находились ещё несколько шахтинцев, в их числе Иван, которого пленили возле Маныча под Сальском. Совхоз «Комсомолец» находится километрах в пяти от посёлка Первомайского, поэтому она, благополучно возвратившись, сразу передала записку Ивана родителям. Парфентий Захарович, получив записку от сына, поначалу обрадовался, что Иван жив, ведь три месяца прошло с тех пор, как он ушёл и никаких вестей. Ушёл туда, откуда ползли, нагромождаясь и перевираясь, зловещие слухи.

Радость быстро сменилась тревогой – сын в плену, среди военнопленных, хотя сам фактически не являлся военным. Доходили слухи о случаях, когда немцы расстреливали наших пленных, особенно этим не брезговали части СС. Надо было как-то выручать младшего. Тот факт, что Иван находился в составе нерегулярного соединения, не был в военной форме и был не призывного возраста, мог бы сильно помочь делу.

Парфентий Захарович, поразмыслив, решил действовать. Первым делом он направился в совхоз «Комсомолец» и, отыскав женщину, передавшую записку от Ивана, подробно расспросил о деталях её путешествия. Ведь пройти по протоптанной дорожке быстрее и легче. Затем он, с помощью своих постояльцев, выправил разрешительные документы у бургомистра района, уложил в сумку съестного, тёплую одежду для Ивана, ведь впереди надвигались холода, и отправился в Ставрополь.

Путь неблизкий и по сегодняшним меркам – под триста км. В декабре 1942 Парфентию Линнику исполнилось 56 лет. Высокий, сухопарый и жилистый, с небольшими русскими усиками на худом лице, не утратил он с возрастом военную выправку, приобретённую когда-то на строевом плацу в унтер-офицерской школе. Всё это не помогало ему путешествовать в неглубоком немецком тылу, так как линия фронта была недалёко, и немцы могли легко заподозрить в нём лазутчика со всеми вытекающими. Однако, немецкая ксива, состряпанная в Шахтах, действовала безотказно.

Добирался Парфентий Захарович, что называется, на перекладных и 4 декабря прибыл в Ставрополь. Обратился в комендатуру лагеря. В комендатуре посмотрели все бумаги, которые представил отец Ивана, и обещали рассмотреть, так как Иван фактически не был военным. Побыл Парфентий Захарович в Ставрополе пару дней, передал Ивану одежду, еду. Удалось также повидаться. Ивана отпустили на целый рабочий день под надзор охраны. (!) Так они сидели под присмотром почти весь день. Вечером с работ вернулась колонна военнопленных, и Иван вместе с ними должен был возвратиться в лагерь.

Тяжело было прощание с Иваном в тот день для Парфентия Линника. Оба знали, чем может закончиться плен для Ивана, его младшего сына, Могло быть так, что виделись они в последний раз, и неизвестно, какие ещё испытания выпадут на долю Ивана. Парфентий Захарович вернулся домой спустя 10 дней, уставший и неразговорчивый.

Елизавета Семёновна допытывалась у него подробности, что да как, но супруг отвечал односложно. Рассказывать, по сути, было нечего. Иван жив и здоров, пока. С собой он его не привёл, на что надеялся. Но вот 28 декабря, как снег на голову, к великой радости отца и матери, нагрянул в родной дом их младший сын Иван.

Сегодня трудно судить о том, как произошло его освобождение из лагеря для военнопленных. Парфентий Захарович считал, что освободили сына по его ходатайству, сам же Иван утверждал, что бежал, воспользовавшись удобным случаем во время работ, и пробирался ночами, обходя крупные селения. Версия Ивана более правдоподобная, ибо кто так просто мог бы отпустить из лагеря пусть даже пацана, который не сегодня – завтра станет солдатом.

Наступил 1943 год. Ещё в конце декабря в городе стали расползаться слухи, что немцев сильно побили под Сталинградом, и они стремительно отступают. В ожидании освобождения прошёл январь. Февраль1943 года в Шахтах выдался морозным и снежным. Уже в первые дни месяца в морозном воздухе стали слышны орудийные раскаты, которые с каждым днём становились всё громче.

Утром 12—ого февраля 1943 года город Шахты был освобождён с боями частями 5-ой ударной армии. Прошло несколько дней. Вернулись местные власти. Постепенно налаживалась жизнь. По городу прокатилась ужасная новость о массовых казнях людей. Немцы боролись с подпольной организацией и арестовали большое количество подозреваемых участников, которые были расстреляны или живыми (3500 чел.) сброшены в шурф шахты им. Красина. Всего гитлеровцы и их приспешники – предатели, коих набралось в городе не мало, убили около 10 000 человек, около 3500 горожан были отправлены в Германию.

Жители города пережили тяжёлую зиму в оккупации. Не хватало еды, топлива, даже питьевой воды. В городе не было электроэнергии. Одним из первых учреждений в городе стал работать горвоенкомат. Фронту, как гигантскому молоху, требовались всё новые и новые жизни.

Заканчивался второй год войны, но конца ей не было ещё видно. Но уже отгрохотал Сталинград, и тяжело раненная, но ещё опасная гитлеровская военная машина, изрыгая огонь и смерть, медленно отползала на запад. Похоронки «исправно» поступали в города и сёла по всей стране, возвращались домой покалеченные, коим уже не было хода на фронт после месяцев борьбы за жизнь в различных госпиталях.

Пришёл, на сей раз законный, черёд Ивана Линника быть мобилизованным. Призывался 1924 год рождения. Двадцать пятого февраля Иван получил повестку о прибытии в военкомат 1 марта. Но это ему уже было не в новинку. Сколько раз с начала войны он уходил из дома, хлебнул и пекло вражеского огня, и позора отступления, и плена.

Ивана зачислили курсантом в полковую школу, и водоворот фронта с каждым последующим днём всё сильнее втягивал его в эпицентр событий.