Читать книгу Под покровом минувших лет. Пристрастные хроники из XX века - Юрий Петрович Линник - Страница 8

К концу 20-х годов, после нескольких лет мирного труда на своей собственной земле, началось расслоение крестьян на бедняков, середняков и зажиточных. Сильно пошло в гору хозяйство старшего брата Захара Захаровича. С помощью уже взрослых сыновей, он, имея больше земли, сумел создать крепкое производительное хозяйство. Наоборот, младший брат Яков так и не сумел выбраться из нужды, тем более он страдал язвенной болезнью желудка, а дети у него были ещё маленькие, и все тяготы крестьянского труда и содержания семьи были на его плечах.

К 1930 году «новая экономическая политика» в городах была в основном свёрнута. Наступила очередь разобраться с селом. Но вот и на селе грянули перемены. 27 ноября 1929 года Сталин объявил о переходе от «ограничения эксплуататорских тенденций кулаков» к «полной ликвидации кулачества как класса». На специальную комиссию Политбюро под председательством Молотова было возложено проведение практических мер по этой «ликвидации».

Комиссия определила три категории кулаков: первые – «те, кто принимал участие в контрреволюционной деятельности», они должны быть арестованы и отправлены на исправительные работы в лагеря ОГПУ или расстреляны в случае оказания сопротивления, семьи их должны быть высланы, а имущество конфисковано.

Кулаки второй категории, «не проявившие себя как контрреволюционеры, но все-таки являющиеся сверхэксплуататорами, склонными помогать контрреволюции», должны быть арестованы и сосланы вместе со своими семьями в отдаленные регионы страны.

Наконец, кулаки третьей категории, определенные как «в принципе лояльные к режиму», должны быть выселены с прежних мест обитания и устроены на жительство «вне зон коллективных хозяйств, на худородных землях, требующих возделывания». Уточнялось также, что число кулацких хозяйств, подлежащих ликвидации в течение четырех месяцев, находится между 3% и 5%. Как школьные оценки – «посредственно» и «отлично».

Но ведь амбициозные ученики всегда стремились получать «отлично», и только «отлично». Правда в школе «отлично» ставят за отличные знания, а здесь, получается, за усердие. Если хочешь быть на хорошем счету у начальства, усердствуй, любым способом делай 5% – не пропадёшь. И делали, и гребли всех, кто «рылом не вышел», не так посмотрел, не то сказал, и вообще, «корчит из себя грамотного». Словом, «перегибали палку» нещадно. Не обошли реформой и остальных селян, не попавших, к счастью, в «категории». Им уготовили «добровольную» коллективизацию.

В начале 1930 года семья старшего брата Захара, не смотря на то, что не пользовалась наёмным трудом, попала во «вторую категорию» и подверглась процедуре раскулачивания. Явная несправедливость, проявленная местными властями в отношении семьи Захара Линника, осталась на совести людей, занёсших его в проскрипционные цидулки.

Дали им на сборы сутки, посадили на телегу вместе с узлами, которые можно было вынести в руках и долгая дорога в Сибирь на поселение. Связь с семьёй Захара была утеряна, но, спустя годы, пришла от них весточка, что осели где-то под Новосибирском, там и пустили корни.

Страшный пример старшего брата, изгнанного из собственного дома, подействовал. Парфентий Захарович предпочитал работать самостоятельно на своей собственной земле, но, опасаясь за судьбу своей семьи, вступил в колхоз. Всё, что он наживал, отказывая себе и своей семье, земля, волы, лошадь, корова, сельхозинвентарь пришлось передать в коллективное пользование.

Самого Парфентия Захаровича, как авторитетного середняка, умеющего хозяйствовать, избирают председателем колхоза. Под руководством Парфентия Линника колхоз осенью 1931 года собирает и сдаёт государству плановый объём зерна.

Урожай зерновых 1931 года значительно уступал предшествующему 1930 года (на Украине 18,3 против 22,7 млн. тонн). План 1931 г. сдачи хлеба государству практически остался прежним. Зерна едва хватило, чтобы сдать государству и запастись на зиму для скота и на семена.

Однако, после сдачи планового объёма приходит указание «сверху» сдать ещё почти такой же объём сверх плана, а это означало отдать семенной фонд, корма для скота, да и своё собственное пропитание на долгую зиму и голодную весну.

Парфентий Захарович отказался участвовать в этой преступной акции против односельчан, не взял греха на душу, а значит, не только отказался быть обласканным новой властью, но и подвергнул себя и свою семью риску гонений. Одному богу известно, сколько таких семей сгинуло на поселениях и в лагерях.

Оргвыводы не заставили себя долго ждать. В конце 1931 года Парфентий Захарович за «невыполнение плана хлебозаготовок» был снят с руководства колхоза и ему дали три месяца принудительных работ.

Декабрь 1931 года, январь и февраль 1932 года он работал возничим на конной бочке, возил воду на железнодорожный разъезд, что в семи километрах от села. Так «председательство» вышло боком Парфентию, а главное, он «потерял доверие» властей, что по тем временам было чревато всякими бедами.

На место председателя, попавшего в опалу, прислали «двадцатипятитысячника», луганского рабочего по фамилии Коротич. Посланец партии оказался неплохим и неглупым человеком. Он поселился у Парфентия Захаровича и быстро разобрался в сути происшедшего.

Коротич прекрасно понимал, что Парфентию Линнику, честному человеку, главе простой и добропорядочной семьи, власти не простят его поступка, и он может, рано или поздно, последовать за своим старшим братом Захаром. Парфентий Захарович в свою очередь не питал неприязни к Коротичу и, как мог, помогал добрыми советами новоиспечённому председателю.