Читать книгу Пересечение вселенных - Зинаида Порохова - Страница 15

Этот был самый необычный день за многие прожитые морским философом витки – у анахорета появился собеседник.

Да-да, настоящий собеседник. Правда, немного странный – он был человеком.

В тот день Оуэн мирно дремал в своей сверкающей Базальтовой пещере – как это с ним часто бывало в дневные часы. И вдруг услышал чей-то голос, зовущий его… по имени.

По имени!?

– Оуэн! Оуэн! – чётко прозвучало в тишине.

Криптит от неожиданности чуть не взмыл под потолок, но солидный вес и расслабленное состояние тела позволили ему лишь вздрогнуть.

«Кто это?! – внутренне вскричал он, оглядываясь. – Хотя – кто тут может быть? Ведь я сам перекрыл вход камнем. Моего имени здесь никто не знает. Вообще – на Земле – никто не знает!

Ну, допустим, даже если кто-то и узнал его – что, в принципе, невозможно – то в пещеру он не мог проникнуть. А если кто-то произнёс его, находясь снаружи, то ни один звук в пещеру проникнуть не мог. Да и в мой мозг – тоже. Ведь, засыпая, я, как всегда, поставил на внутренний телепатический слух блок – чтобы не мешали фоновые шумы от жизни обитателей дна. Что же это тогда? Сон или наваждение? А, может, сюда проник призрак? В магию я уже поверил, остаётся поверить в привидения. И, кажется, до этого уже недалеко».

Оуэн внимательно осмотрелся: никаких туманных сущностей и аномальных явлений поблизости не наблюдалось.

И тут снова раздался голос:

– Оуэн! Отзовись! Я знаю, что ты слышишь меня!

– Кто это? – воскликнул осьминог, предполагая, что сходит с ума.

– Это я – Юрий, – раздалось в ответ.

– Ю-юрий? Кто ты? Где ты? – побелев от волнения, тихо спросил Оуэн. – Ты призрак?

– Я – человек. Хотя, я знаю, что ты не очень-то жалуешь людей. А где я… Есть такой город – Москва. Там я живу.

– Какая Москва? Я, наверное, сплю? – пришёл в ужас осьминог. Он не понимал – зачем он вообще разговаривает с этой иллюзией?

– Это наяву, Оуэн. Не волнуйся, пожалуйста. А какая Москва? … Столица государства Россия. Есть такое на другой стороне земного шара.

– На другой стороне? Ты шутишь? – теряя силы от волнения, пробормотал Оуэн. С ним явно было что-то не так.

– Не паникуй, пожалуйста, – отозвался голос. – Я и сам очень волнуюсь. Поверь, для меня тоже было непросто пойти на контакт с тобой. Уверенность мне придаёт только то, что я давно тебя знаю. И понимаю тебя.

– Меня? Давно?

– Ну, относительно давно.

– А как тебе удалось преодолеть мой защитный блок? Этого не умеет никто! – воскликнул Оуэн. И сам себя поправил: Или – раньше не умел никто.

– Твоя защита для меня не преграда, Оуэн, – спокойно продолжил беседу голос. – А как я связался с тобой? Это просто – ведь я телепат, такой же, как ты. Ну, может, немного сильнее. Правда, я не пользовался этим раньше. Не люблю контактов. Но с тобой, думаю, можно пообщаться.

– Спасибо за честь, Юрий, – вздохнул, ничего не понимая, Оуэн.

Хотя голос говорит вполне разумные вещи.

Как бы то ни было – он не сходит с ума. Потому что даже в бреду не мог подумать, что у него может состояться разговор с человеком. Зачем это ему? У них совсем другие представления о мире. И вообще – они другие.

– Как тебе удалось достигнуть моего сознания, преодолев такое расстояние? – недоверчиво спросил он.

– Это не сложнее, чем настроить шкалу прибора, – спокойно пояснил Юрий.– Надо только захотеть.

– Я такого никогда не пробовал. Как и ты, не люблю пользоваться телепатией, – сказал Оуэн. И усмехнулся: У меня нет такой необходимости. А как ты узнал моё имя?

– Ты иногда сам его называешь. Извини, подслушал. И ещё – Octopus vulgaris, Giant Octopus, гигантский осьминог, а ещё – Cephalopoda, головоногий, подотряд Cirrina. Согласись, это странно слышать от морского обитателя?

– Да, – растеряно согласился Оуэн. – Но это общеизвестная информация. А вот своё имя я не слышал уже… много-много лет. Ты необычный человек, Юрий. Если ты действительно человек, конечно, – невольно втягиваясь в разговор и даже немного успокаиваясь, заметил Оуэн.

– Увы, я человек, – подтвердил Юрий. – Хотя меня это не радует. Но, да, я не совсем… обычный. Впрочем, ты тоже довольно необычный криптит, Оуэн. Ты, Giant Octopus – очень древнее морское существо…

– Это даже из Москвы заметно? – спросил Оуэн, почти расслабившись. – О, Боги, как же я стар, наверное!

– Я знаю это потому, что давно слышу твои мысли, Оуэн. Извини. Но они очень странные… для криптита, – виновато проговорил Юрий. – Путешествуя по земному астралу, я не мог не заметить тебя. Знаешь, по сути, наша планета довольно пустынное место для мыслящего человека. Или лучше скажу так – для мыслящего существа. Мне давно хотелось познакомиться с тобой, но ты не общителен. И не любишь людей. А я – человек. Но, по моему, люди заслуживают такого отношения от представителей других Видов.

– Люди – как и всякое творение природы, достойны восхищения, Юрий. Мне не нравятся лишь… некоторые тенденции в развитии вашей цивилизации, – вздохнув, пояснил Оуэн. – Её доминирующие нравственные ориентиры, что ли. Потому я стараюсь держаться от людей подальше.

– Я тоже стараюсь держаться от них подальше, – вздохнул Юрий. – Лучше уж быть криптитом, чем таким, как мы.

– О, ты плохо знаешь криптитов, Юрий! – вздохнул Оуэн. – Они иногда бывают тоже далеки от совершенства.

– Расскажешь как-нибудь?

– Посмотрим, – отозвался Оуэн, мгновенно замкнувшись.

Когда это – «как-нибудь»? Он что, намерен и дальше его посещать?

Он, как и все осьминоги, был осторожен и пуглив. Откуда взялся этот Юрий? Из какой ещё Москвы? Зачем? И что ему нужно?

– Юрий, а почему ты заговорил со мной? – спросил он. – Разве мало на свете людей? Ведь я для тебя как инопланетянин. Мы по-разному выглядим, обитаем в разных стихиях, имеем различный жизненный опыт. Это странно…

– Но мы живём на одной планете, хоть и на разных её сторонах.

– Шутка мне понравилась, – усмехнулся Оуэн. – Ты забыл отметить то, что эти стороны противоположные,

– Мы с тобой оба мыслящие существа, – не уступал Юрий. – Ведь ты знаешь – мыслящие и разумные – это не одно и то же.

– Я предпочитаю быть мыслящим, – согласился Оуэн. – Разумность сродни расчётливости.

– Я, как и ты, тоже люблю философствовать. Но не хотел нарушать твоё одиночество. Меня радовало хотя бы то, что иногда я могу тебя слушать…

– И что же случилось? – с недоумением спросил Оуэн.

Ему было странно, что всё то время, пока его кто-то слушал, он не ощущал чужого присутствия.

– Помнишь, на тебя напали акулы? Ты мог погибнуть. И я пересмотрел своё отношение к миру…

– Ты был там? – насторожился Оуэн. – Это ты – фокусник? – задал он странный вопрос.

Но Юрий понял его.

– Да. И мне пришлось вмешаться, – вздохнул он. – Я не мог оставить тебя без помощи.

– Каким образом – вмешаться? – заволновался Оуэн, предвкушая разгадку того события.

– Я телепортировал тебя в твою пещеру. Как ты и хотел, Оуэн.

– Вот как? Находясь в Москве?– воскликнул Оуэн. – Но где же были твои технические приспособления?

– У меня их нет. Это так же легко, как сдвинуть рукой камень, только мысленно. Для мысли нет расстояния, – пояснил ему Юрий. – Или ракушку, – усмехнулся он. – Правда, в твоём случае камушек оказался немного тяжеловатым.

– Да уж! Тонн пятнадцать, – виновато пояснил Оуэн. – Такие габариты свойственны моему Виду. Уж извини.

– Да ладно, – отмахнулся Юрий. – Главное что эти габариты не достались акулам на обед. Просто твой вес был для меня неожиданностью. Я потом, чтобы компенсировать потраченное усилие, опустошил холодильник. Зато теперь, если захочу, могу, наверное, и гору сдвинуть. Как предлагал Иисус.

– Так вот разгадка фокуса! А я голову ломал! –обрадовался спрут. – Ну, спасибо, Юрий! Я бы точно пропал!

– Рад, что помог, – улыбнулся Юрий. – Если что – обращайся.

– А другой случай? – спохватился Оуэн. – Я, без прак-ти-кования, сам не смог бы перенести себя на такое большое расстояние – к Сопун-горе!

– Ты про Стивена с Мэйтатой? – усмехнулся Юрий. – Те ещё клоуны! Ну, это мы уже вместе. Я тебя лишь подтолкнул. Ты талантливый ученик!

– Ещё раз спасибо! – с облегчением проговорил Оуэн. Кое-что в его жизни становилось на свои места.

– Не мог же я допустить, чтобы из морского философа сделали музейное чучело? Там предпочтительнее быть посетителем, чем экспонатом.

– Пришлось уносить свои древние ноги от маленького резонансного сонара, – вздохнул Оуэн.

– Я рад, что унёс! – отозвался Юрий. – Хотя, что такое сонар, Оуэн? Всего лишь прибор с ограниченными возможностями. А творческое разумное существо способно меняться безгранично. Ты в этом убедился, телепортировавшись. Сейчас, когда ты изменился, сонар показался бы тебе железякой, не стоящей внимания. А он таким и останется.

Не люблю технику, Оуэн. От неё не столько пользы, сколько вредных последствий. То, что человек ускорился во времени и пространстве лишь позволяет ему натворить больше непоправимых бед.

– Это особый разговор, – уклонился Оуэн.

Его уже утомляла столь длинная беседа. Он отвык. Но он продолжил. Всё же Юрий его спас.

– Я в последнее время тоже без конца в суете. Ускоряюсь. То от ловцов бегаю, от акул, приборов, дельфинов. Пора остановиться. А теперь вот ещё умею телепортироваться.

Чем я мог бы отблагодарить тебя, Юрий? Хотя… Чем может быть полезен головоногий моллюск человеку? Разве что в музейном зале чудищем постоять, народ попугать, – усмехнулся он.

– Обойдутся! А чудище не ты, а те, кто ради денег готов уничтожить уникальное творение природы. Я бы этих ловцов самих запулил бы, например, в музеи других миров. Пусть на них поглазеют. Но пока раздумываю.

– Ты, я вижу, максималист! – заметил Оуэн. – Но всех не запулишь, Юрий. Ведь таков ваш мир.

– Но зато я не таков! – отрезал Юрий. – Поэтому и предпочитаю беседовать с морским философом.

– Извини, но понятия – философ и максималист, несовместимы. Философ это всего лишь мирный наблюдатель, – ввязался Оуэн в какой-то странный спор. – И осмыслитель. Фило – любовь, софия – мудрость. Философ – любящий мудрость. Но не воитель. Философ живёт в области идей, постижений и озарений, а претворять их в жизнь – удел других. Может – тех же максималистов. Которые, всё же, скорее разрушители, чем созидатели. Не осмыслители.

– В последнее время я склоняюсь к тому, что, всё же, лучше быть максималистом, чем наблюдателем, – сказал Юрий. – Больше пользы – если надо вразумить безумных. И даже мечом помахать, одолевая мельницы.

– Безумных вразумить невозможно. А кого – одолевая? – не понял Оуэн.

– Мельницы, Оуэн. У нас есть такой книжный герой – Дон-Кихот, который, считая мельницы злыми великанами, вступил с ними в схватку, размахивая мечом.

– Я, конечно, Giant Octopus и морской анахорет, но изучал вашу литературу, Юрий. Поскольку имею доступ в ИПЗ – Информационное Поле Земли, – заметил Оуэн. – И с Дон-Кихотом, и с романом Мигеля де Сервантеса Сааведра «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» знаком. Однако считаю, что воевать с мельницами, крыльями которых управляет ветер, не стоит. Меч идальго тут не эффективен. Разные стихии.

– Как неэффективен одинокий максималист против векторов, управляющих человеческим сообществом? – сказал Юрий. – И бесполезно разить отдельных индивидов, выражающих его идеи, являющихся простыми статистами?– усмехнулся голос Юрия. – У мельницы появятся новые крылья?

– Примерно так! – согласился Оуэн. – Надо, чтобы изменился ветер – законы общества, а затем и статисты начнут вращаться в нужную сторону. Но эти глобальные процессы неподвластны романтикам с мечами, – произнёс Оуэн, уже понимая, что его собеседник ещё довольно молод, хотя и называет себя философом. Впрочем, по сравнению с ним, реликтом, всё человечество – дети.

– И всё же, я не согласен! – возразил Юрий. – Дон-Кихот не способен остановить мечом вращение крыльев мельницы и поразить злых великанов. Зато его безумный пример изменил мир. Как крик петуха, помогающий взойти Солнцу! Слабость всегда побеждает силу, а добро одолевает зло!

– Вот как? Да ты не только максималист, но и романтик, Юрий! – улыбнулся Оуэн. – Не скоро взойдёт Солнце, если петух запоёт раньше времени. Дон-Кихот не способен изменить мир! А петух поёт только почувствовав восход Солнца. А не наоборот. Он вестник, а не преобразователь.

– Нет, преобразователь! – не уступал Юрий. – Каждый наш поступок влияет на окружающий мир! Это неразрывная нить, цепочка событий: петух-восход-солнце-уходящая ночь. Как: Дон-Кихот-меч-поверженные силы тьмы. Крик петуха, хотя это и не явный закон мироздания, но он работает! Тут вся штука в петле времени, созданной нашим намерением. Причину опережает следствие. Также иногда и явные законы в этой петле не работают. И в таких случаях говорят об исключениях из правил. Всё в мире гибко – временная шкала изгибается, события наезжают друг на друга, петух прогоняет ночь, Дон-Кихот побеждает зло. В прошлое можно вернуться, дважды войдя в одну и ту же реку! Как нибудь мы это обсудим подробнее. И я приведу тебе доказательства.

– Интересно, – заметил Оуэн. – Это поистине гимн романтикам, петухам, рыцарям и любителям пересекать реки дважды…

Сейчас в его душе царило смятение. Зачем он болтает о пустом? Он – реликт, анахорет, осколок великого рода! К лицу ли ему такое? Да, его жизнь слегка однообразна. Но долгое время ничто не отвлекало его от внутреннего разговора с неким миром, где царила привычная логика. И постоянное, выверенное направление мысли, что ли. А теперь в них появились рыцари, петухи, мельницы, бредовые утопические теории…

И ещё, по вине Юрия в душе Оуэна зазвучали забытые голоса и чувства, разбуженные звуком собственного имени. Зачем поселять в душе надежду на… перемены? Её не было там уже тысячи тысяч витков. А люди… Они приходят и уходят. Их век слишком короток, а волны цивилизаций слишком часты и непрочны. У них, этих миллиардов, своя короткая и часто бессмысленная жизнь, у него, одинокого криптита, своя. Длинная. Они не пересекаются. Человечеству нет дела до головоногих моллюсков. А Юрий… Это сейчас он критикует своих сородичей – что говорит лишь о том, что он ещё довольно молод – а скоро и он переменится. Социум оболванит его, как и всех, втиснув в свои узкие рамки. Там нет места одинокому философу, сидящему глубоко под водой. Материально и риторически. И представляющему для человека интерес, лишь, как природный казус. Или экспонат для чучела монстра. Стоит ли начинать общение с Юрием? Не слишком ли больно будет потом – расставаться или разочаровываться?

Юрий, очевидно, почувствовав его настроение, тихо проговорил:

– И всё же, ты не любишь людей, Оуэн…

– Извини. Причина не в тебе, а во мне. Я боюсь находить что-то, чтобы потом его не потерять, – вздохнул тот. – Я привык к одиночеству. Нет, скорее – к своей изолированности.

– Я тоже устал от одиночества, Оуэн. И от изолированности тоже.

– Ты? Живущий среди миллиардов себе подобных? – удивился криптит. – Моё одиночество вынужденное. А ты – часть огромной цивилизации. Неужели тебе в ней одиноко?

– Да. Я всегда один, – тихо сказал Юрий.

– Почему? Тебя не понимают? Не хотят с тобой общаться? – спрашивал Оуэн.

– Это я их слишком хорошо понимаю. И это я не хочу с ними общаться, – ответил Юрий. – Мы с ними по-разному смотрим на мир.

– Это временно, – вздохнул Оуэн. – Ты изменишься, Юрий. И станешь думать и делать, как все. Таков закон стаи. Одиночки в ней не выживают.

– Но я не хочу меняться! – возразил Юрий. – И не хочу быть в этой стае! Законы человеческого общества бесчеловечны, а его перспективы… бесперспективны. Да ты и сам это понимаешь.

– Будущее всегда многовариантно, Юрий. Не всё так однозначно, – успокаивающе возразил Оуэн.

– Между тобой и мной, несмотря на то, что мы принадлежим к разным Видам, гораздо меньше отличий, чем с ними.

– Это странно! – недоумевал Оуэн. – Чем тебя привлёк морской житель? Мы совсем не похожи. Например, я думаю не только головой, но и ногами. У меня голубая кровь. Мы с тобой живём в разных стихиях и на противоположных сторонах планеты. Что же нас объединяет?

– Мы понимаем друг друга.

– Но в твоём мире есть множество людей, способных тебя понять. И найти общие темы. Это, например, философы, историки, писатели, учёные с которыми тебе будет очень интересно поговорить. Неужели ты не заметил их, путешествуя по миру в астрале?

– Людей много, а я один.

– Почему? Расскажи мне о себе.

Но тут Юрий вдруг заявил:

– Извини, Оуэн, поговорим в другой раз.

И его голос исчез.

***

Оуэн был в растерянности.

Что это было? Почему он так резко прервал разговор?

И Оуэн был очень недоволен собой. Не стоило приставать к нему с расспросами – захочет, сам о себе расскажет.

Надо бы извиниться, решил Оуэн и попытался выйти на ту телепатическую волну, на которой они разговаривали. Но тщетно. Юрий закрылся. От него? Силён мальчишка!

«Он осторожен, – одобрил Оуэн, тоже весьма осмотрительный, как истинный криптит. – И в телепатии он сильнее меня, – признал он. – Хотя чего удивляться? Я давно утратил навыки. Не с кем прак-ти-коваться. Попробовать, что ли, на дельфинах? Смешно, – Оуэн, вспоминая их беседу с Юрием, покачал головой – странно было услышать вновь своё имя, да ещё от незнакомой человеческой особи. – И чего я принялся поучать его? Хочет человек общаться с криптитом? Пожалуйста! Любит одиночество, проживая в городе? Это его выбор. Я и сам такой же… нелюдимый, – вздохнул Оуэн. – Или немоллюсковый. И недельфиний.

А что если он больше не вернётся? И опять тысячи витков я буду говорить только сам с собой? Глупый трусливый Octopus vulgaris! – Оуэн положил голову на руки, одна из которых непроизвольно бдела за окружающим пространством, ища скрытых врагов. Но волноваться было не о чем – его пещера комфортна и безопасна. И пуста. – Как это Юрий сказал? Он слишком хорошо понимает людей и потому их не понимает? – размышлял о своём собеседнике Оуэн. – У меня они тоже частенько вызывают недоумение своей… неоправданной агрессивностью. Но недостатки человеческого общества можно ещё исправить. Свободу воли, данную Творцом, никто не отменял. Если, конечно, сами люди захотят исправиться. А пока каждый человеческий индивид вынужден подстраиваться под несовершенства своей цивилизации. А не наоборот, как бы этого ни хотел Юрий. Совершенствование общества – процесс долгий. И махать сабелькой или бунтовать бесполезно. Чтобы мир изменился, нужны многие факторы. Главный из которых – время. Этот процесс не соразмерим с масштабами человеческой жизни. Хотя каждый такой бунтарь, как Юрий, хотел бы, прокукарекав, увидеть Солнце и небо в алмазах. Хотя, есть, конечно, варианты быстрой смены уклада общества – для нетерпеливых –революционные преобразования».

Оуэн наблюдал немало революций в разных человеческих цивилизациях. Но их результаты, скорее, были разрушительны, чем созидательны. И не всегда способствовали реформированию и прогрессу общества. А совершали их нетерпеливые максималисты, верящие, что крик петуха будит солнце. Но, как ни странно, иногда нечто подобное происходило – революция непостижимо быстро и эффективно реформировала общественные устои, даже обойдясь без жертвоприношений на её алтарь. Петля времени? Или, всё же, просто эти перемены назрели давно?

«Юрий сказал – «Крик петуха – не явный закон мироздания, но он работает?» Чудак. А, может, он и прав. Иногда это бывает – как исключение из правил».

Удивительно, но Оуэн, уже тысячи витков беседующий только сам с собой, сейчас незаметно вступил в некий виртуальный диалог с Юрием. Выходит, у него теперь есть не только помощник-инкогнито, но и собеседник-инкогнито? Виртуальный друг, так сказать, по переписке. А может и не только виртуальный. Если, конечно, Юрий не обиделся на осьминога, не желающего признавать их явную похожесть – человека и осьминога…

Под эти мысли Оуэн незаметно смежил зрачки и задремал. Перенесённый стресс требовал компенсации.

***

Прошла ещё не одна неделя, но Юрий больше не появился.

Однако Оуэн всё также продолжал спорить с ним. И даже привык к тому, что у него теперь есть с кем спорить. И о ком думать.

Его беспокоила судьба юноши.

Почему он чурается людей? Что с ним не так? Может, ИПЗ подскажет? Там хранилась информация обо всём, что происходило на Земле. Надо только уметь подобрать ключик. Криптит умел. Но, заглянув туда, Оуэн не обнаружил жизненную историю Юрия. Такое было впервые. Юрий поставил блок? Или он не с Земли? Смешно. Но как ему это удалось? Ведь это практически невозможно. Но, выходит, не для Юрия.

Интересно, что он ещё умеет?

Почему же с такими талантами Юрий одинок в мире людей? Хотя, может, именно поэтому.

Оуэн задумался:

«Что же делает моего знакомого – забытое словечко! – таким одиноким? Инвалидность?

Многие особи – и не только человеческие – не любят инвалидов. Им кажется, что это заразно, даже если это просто травма. А некоторые почему-то считают, что общаться с убогими зазорно. Типа – их могут принять за таких же ущербных. Однако среди всех видовых групп встречаются и милосердные особи. Но, с другой стороны – не каждому инвалиду приятно ощущать себя объектом чужой жалости.

И, всё же, Юрий не похож на инвалида. Скорее – на супер-героя, образы которых так популярны сейчас у людей. Они – в книгах, комиксах, фильмах – в одиночку спасают мир, феноменально превосходя своими возможностями других представителей своего Вида. И не только своего, – пришлось признать Оуэну. – Юрий, преодолевая огромные пространства, из другого конца планеты усилием мысли передвигает многотонного криптита и разговаривает с ним, минуя материки и океаны. И даже ставит блоки на планетарном информационном поле. И это лишь то, с чем поневоле столкнулся криптит. Наверняка он умеет ещё многое недоступное другим. Тогда почему он один?

Может, у него трудный характер? Не все же хотят приспосабливаться к причудам другого. Особенно если он в чём-то значительно их превосходит. Но у кого-то и это получается. Да и не все же вокруг него так глупы. Да и не только вокруг. Ведь Юрий нашёл меня в другом конце мира. А ещё – у него есть близкие люди, которые просто обязаны применяться к его характеру. Хотя, уровень этики человеческого сообщества сейчас катастрофически падает, а родственные связи становятся всё слабее. Да и родственники бывают разные».

Оуэн терялся в догадках, забывая о всяком философствовании и о еде.

Его заинтриговал этот неожиданно возникший из ниоткуда… товарищ? собеседник? друг? Человек-инкогнито. Таков же был и он сам, древний криптит – загадка природы, посланец веков, никому не открывающий своих тайн. И от природы наделённый невероятной осторожностью. Выходит, всё же, Юрий прав – они с ним похожи.

Оуэн изучил также информацию о Москве, городе, где жил Юрий – её историю, статистику, описания и виды. Это был настоящий мегаполис. И вот там, среди двадцати миллионов людей разной степени разумности, жил такой одинокий и никем непонятый Юрий?

"Ему там не с кем там поговорить? – хмыкнул Оуэн. – В столице, где проживают гении, учёные и творческие личности? Философы, в конце концов, которых он так уважает. А в мире их ещё больше. Почему же Юрий, как Диоген, ищет в этой толпе человека? Или, как он говорит – мыслящее существо. И нашёл его только здесь, в другой части света под толщей воды? Лестно, но непонятно. Как он сказал? «Наша планета довольно пустынное место для мыслящего существа»? И нашёл… восьмирукого криптита. «Мы похожи», – хмыкнул Оуэн, немного гордясь. – Космополит, однако. А с другой стороны, зачем мне ломать над этим мою большую голову? Мне под этой толщей воды – вдали от Москвы и человеческой суеты – хорошо и уютно. Но и тут меня нашёл любитель возвещать победу машущих мечами рыцарей и поющих петухов».

И всё же Оуэн уже чувствовал привязанность к Юрию.

Он был ему интересен. К тому же – тот спас его и даже научил телепортации. Оуэн наделся – голос его нового знакомого вновь зазвучит на океаническом дне. Но почему этого до сих пор не происходит?

Хотя Оуэн был уже готов к любому варианту развития событий. Он слишком долго жил на свете и привык всё принимать с пониманием и иронией. И обретения, и потери. Даже такие быстрые.