Читать книгу Пересечение вселенных - Зинаида Порохова - Страница 19

Александр Петрович, как и вся бывшая страна Советов, очень трудно пережил времена перестройки. И чего строили-то? В основном ведь разваливали.

Все сбережения, собранные на его счету за долгую службу, обесценились в один миг денежной реформой девяносто восьмого. Их просто экспроприировало государство, долгие годы защищаемое им на дальних рубежах, одним махом закрыв дыру в собственной опустевшей разворованной казне. Его генеральскую пенсию не выплачивали по полгода, как и доцентскую зарплату. Жить семье было не на что. И Александру Петровичу пришлось вспомнить профессии, приобретённые им на агентурной работе. Это оказалось надёжнее начисляемых ему госведомством невидимых чинов и не ощущаемых теперь зарплат. Как говорится – спасение утопающих агентов, дело рук самих агентов. Тем более – успешно выживших, несмотря на все происки БНД, АНБ и ЦРУ. Да и собственных предателей из Конторы тоже. У него ведь было немало прекрасно освоенных профессий.

И Александр Петрович стал подрабатывать – часовщиком, автомехаником, строителем. А потом придумал растить с Наташей на своей даче клубнику, цветы и ранние овощи – на продажу на рынке. Подросшие дети – Ваня и Машка – помогали им, как могли. И хотя Александр Петрович не стал новым русским – слишком уж он устал от криминальной жизни – ему удалось даже дать детям высшее образование.

Они были талантливы и выучились на бюджетном отделении. Сын Ваня пошёл по стопам отца и стал юристом, Машка избрала профессию бухгалтера-экономиста. Это были надёжные и всегда нужные профессия. А если что, любил шутить Александр Петрович – наш Ванечка нашу Манечку всегда отсудит. Александр Петрович предпочитал, чтобы его дети занимались мирным трудом. Ведь про себя он иной раз думал:

«Уж лучше б я всю жизнь работал скотником. Чище был бы».

Сейчас он не хотел даже думать о том, почему так вышло с соцлагерем. Не зря ж его, видать, лагерем именовали. Как оказалось, никого это учреждение не устраивало – ни лагерников, ни вертухаев. И он не хотел ни вникать в политические дрязги, ни прикидывать – что же будет с его страной дальше? Пусть всё идёт, как идёт, и будет, что будет. Хватит того, что когда-то он просчитывал свою жизнь на десять ходов вперёд. И что из этого вышло?

Но постепенно его жизнь, как и всей разваившейся страны налаживалась.

Госимущество благополучно растащили и поделили. Новообретённые собственники, оказавшись при больших деньгах и неисчерпаемых бывших государственных кормушках, престали складировать кубышки за рубежом и пытаться прижиться там – чужой менталитет не грел их и даже раздражал. Да и не умели они там зарабатывать, простору не хватало. Их потянуло на родину. А чтобы без опаски жить здесь, они вспомнили, наконец, о законе, который должен охранять собственность и жизнь от таких же беспредельщиков, как они. И что всё общество также нуждается в моральных устоях – чтобы им не бояться выйти на улицу без охраны. Кое-кто из них даже прочитал умные книжки и понял, что всё это возможно лишь при условии, когда и остальные люди владеют чем-нибудь ценным. Люмпенам законы не нужны, как говорится – им нечего терять. И те, кто живёт в свинарнике, ведут себя по-свински. Пора почистить стойло. Поэтому новые богатеи стали делиться с обществом, участвуя в социальных программах, оказывая благотворительную помощь, поднимая образование и культуру. Кое-кто даже пробрался в законодательные органы – надо ж создать себе благоприятный режим в экономике. Их полууголовные хари вдруг обрели человеческие черты. Да и окружение претерпело изменение – братков заменили почти интеллигентные люди, имеющие высшее образование и даже имеющие отношение к органам охраны правопорядка. Бывшие военные и уцелевшие разведчики стали цепными псами бывших братков и воров в законе.

Александр Петрович мог бы очень хорошо устроиться, согласившись работать начальником охраны какого-нибудь большого босса «из этих». Связи были. И ему это не раз предлагали. Но он отказался. Зачем снова лезть под дуло пистолета? Живи себе и радуйся жизни. Такой, какая есть. Он преподавал в юридическом вузе за сущие копейки – таксист больше получал – и консультировал областную администрацию в вопросах уголовного права, которое знал в совершенстве – здесь платили немного больше. За эту услугу его никто не беспокоил. Кайфовал на окончательно отстроенной просторной даче, выращивая великолепные сорта клубники и помидор – оптовики охотно их у него покупали. Денег хватало и его душа была спокойна.

***

Всё было хорошо.

Но вот однажды – как это говорят в страшных историях – к нему на дачу заглянул прохожий, похожий на доброго дедушку.

– Здравствуйте! Я ваш сосед, меня зовут Матвей Алексеевич, давайте знакомиться, – протянул он ему руку.

Александр Петрович вгляделся и обмер… Он сразу понял, что этот мужик – засланный казачок. Ну, или скорее – казацура. Шкурой, звериным нутром он в любой толпе чувствовал своих коллег. И хорошо знал этот добродушный прищур, скрывающий истинный, холодный как сталь взгляд разведчика. Привычная широкая улыбка рубахи-парня, расслабленная походка бойца, бывшего всегда настороже и чувствующего обстановку даже затылком, он тоже помнил…

Клубника, мол, у него и удобрения не те…

Такой вот разговор ни о чём. Сам был таким же компанейским балагуром. Уж слишком гость хотел понравиться Александру Петровичу. Но не очень верным был выбранный им вариант игры.

Матвей Алексеевич тем временем, указывая в сторону проулка, рассказывал ему обычные байки садовода. Мол, я вон там живу, в проулке, подскажите, какую клубнику лучше посадить? Да чем вы её удобряете? Усами не поделитесь? Говорят, у вас есть хорошие сорта…

Александр Петрович хмыкнул. Какая клубника, какие усы среди лета? Сам он, попытавшись втереться в доверие, изобразил бы, скорее всего, разозлённого соседа, якобы ищущего сбежавшую шавку. Этот приём у всех автоматически вызывает умиление и сочувствие. Да и к тому проулку не стоило свой образ привязывать. Он всех знал в этой округе – привычка разведчика – и такого сивого перца там сроду не водилось. А собачка могла убежать хоть с края света – добрый хозяин весь посёлок перевернёт, чтобы вернуть загулявшего любимца…

Матвей Алексеевич всё ещё что-то рассказывал про свою несуществующую скудную почву, а Александр Петрович уже не слушал его. Он лихорадочно размышлял:

«Пришёл убрать? За что? Ведь я давно отошёл от дел. Хотя за Контору на этот счёт никогда нельзя быть спокойным – мало ли с кем я был знаком в своём боевом бесславном прошлом и где этот человек сейчас? Или я мог, хотя бы случайно, знать что-то несущественное о каком-то гнилом деле и этого достаточно. Да, не хотелось бы именно сейчас, когда жизнь так хороша, расстаться с ней ни за понюшку табака. Хотя, может быть это и есть наилучший момент? На взлёте. Детей поднял, имущество и документы в порядке. Наташа не останется без денег и приюта…»

Александр Петрович мгновенно прикинул – где путь для отступления? Его не было. Вдруг у этого перца пистолет?

«Надо его убирать, – заныло в душе. – О! В кармане есть ключи, этого достаточно…»

Он сунул туда руку, крепко сжал связку и исподтишка оценивающе прикинул расстояние до лица своего, якобы, соседа.

И вдруг тот резко сменил тактику.

– Перегной недавно завёз… – прервался гость на этой полу фразе. И деловито сказал: – Ну, ладно, перейдём к делу, – назвав кодовое слово и его последнюю агентурную кличку, – Джон. Я вижу, ты хватку не потерял. В Конторе так и сказали – лучшего агента у нас не было и не будет. И неважно, сколько времени прошло.

– Так уж и не будет? – прищурился Александр Петрович, не вынимая руки из кармана. – Пошли, что ли, выпьем? Расскажешь, чего от меня надо твоей Конторе.

– А пошли! И чего это – моей? Твоей тоже. Бывших агентов не бывает, ты ж знаешь.

– Да я уже и забыл, что это за фрукты такие – агенты?

– Ага! Так я тебе и поверил! Вон – глаз как алмаз! Чего в карман полез? Ствол заханырил?

– А як же ж, панове, я завсегда на стрёме. Стечкин всегда при мне, даже в сортире. Вдруг яка крыса вылезет. Тут ей и укорот.

– Крыса? Да рядом с тобой и таракан не пробежит. Ты тот ещё кот…

И, балагуря, они двинулись к распахнутой двери дома, по дорожке обсаженной флоксами. Александр Петрович быстро расставил на столе рюмки, нарезал незатейливую дачную закуску – огурчики-помидорчики, хлеб, сало – и сел напротив непрошеного гостя.

– Я думал, Конторе уже каюк, – сказал он.

– Все так думают, – усмехнулся гость. – Только необходимость беречь нашу страну от внешних проникновений никто не отменял.

– Ага, – тоже усмехнулся Александр Петрович. – То-то, я смотрю, в России английский стал вторым языком. А, может, и первым. Ладно, давай выпьем-закусим и о деле. О, кэй? Ну, её, политику!

– Чин-чин! – поднял гость рюмку.

– Он, родимый! – отозвался Александр Петрович, поднимая свою.

– Интересно бы послушать, господин доцент, что ты студентам впариваешь на лекциях. Неужели против, э-э… отсутствующего ныне строя призываешь?

– Отнюдь, – нахмурился Александр Петрович. – Излагаю только свой предмет – международное право, согласно принятым в иных землях законам, биллям, поправкам и приложениям. Никаких досужих домыслов и эмоциональных комментариев. А что, есть претензии?

– О, нет! Я к слову, – замахал Матвей Алексеевич вилкой с огурцом.

– Жизнь у нас была непростой: у тех одни законы, у этих – другие. А мы посредине. Но сейчас я действую только по букве. И ни шагу в сторону. Так-то вот. Как там тебя сегодня – Матвей Алексеевич?

– Пусть будет так, – кивнул тот, прищурившись и закусывая помидорчиком. – Я предполагал, что разговор у нас будет непростой, но не думал что настолько. Не агент, а ёрш просто.

– Так ведь и разговора ещё не было, – проговорил Александр Петрович, разведя руками. – Так – одни турусы на колёсах. То клубника, то коты, то ерши. А вообще, помнится – с Конторой ни у кого не бывало простых разговоров.

Матвей Алексеевич откинулся на стуле и, помолчав, сказал:

– Хорошо. Давай о деле. Тебя просят вернуться.

– Это и есть твоё дело? – поднял бровь Александр Петрович. – Куда? Зачем? На руины Конторы? Я – ветхий пенсионер! Заслуженный! Забыл?

– Погоди, – поднял руку гость. – Всего одно задание. И всё. Но очень сложное – как раз по тебе. Просто другие не справились.

– Вы там, обезлюдели совсем? Хлам с полок достаёте, – усмехнулся Александр Петрович. – Что там вам не по зубам? Статую Свободы выкрасть для музея монстров? Или вернуть на место недоразвитый социализм? Это даже и мне не по силам. Чего невыполнимого вы хотите от меня?

– Это здесь, не за границей. Всего лишь понаблюдать за человеком. За мальчиком.

– Ба! За мальчиком? – совсем развеселился Александр Петрович. – Вы и этого уже не умеете? Без ветерана не можете за ребёнком уследить? Дожились! – чуть не расхохотался он. – Кто у вас там разведшколой заведует? Любимая тёща Главного? Наймите частных сыщиков, что ли! Некоторые ничего, научились уже – и с мальчиком как-нибудь справятся. Короче, знаешь что, м-м… Матвей Алексеевич, недосуг мне! Пора грядки поливать.

– Погоди, – замялся тот. И полез в карман своей куртки. – Тут ещё кое-что для тебя есть. Интересное.

– Надеюсь, не компромат на меня, грешного? – отмахнулся Александр Петрович. – Сейчас эти бирюльки никого не интересуют. Наигрались. Раскроют моё инкогнито? Чтобы с работы меня погнали? Это вряд ли. Наоборот – звездой института стану. Студенты скажут – класс, нам сам Штирлиц лекции читает, – потешался Александр Петрович.

Но тут он перевёл взгляд на стол с фото и мгновенно умолк. Он увидел на нём Машкино лицо! Она стояла на некоем полустанке, а рядом с ней её чемодан. Сам ей дарил. И кто-то, стоя напротив, пожимал ей руку…

Это был Матвей Алексеевич!

– Поясни, – упавшим голосом потребовал Александр Петрович. – Она же уехала в Питер на семинар!

– Не доехала, – сухо проговорил гость. Теперь это был уже совсем другой человек – жёсткий и неприятный. – Случилось так, что ей позвонили из офиса фирмы и попросили сменить маршрут, чтобы провести срочную внеплановую проверку в одном из филиалов. Звонок организовал, конечно же, наш человек. Поэтому адрес филиала тебе узнать не удастся.

– Что ты с ней сделал? Где она? – посерел лицом Александр Петрович. – Да если что…

– Пока ничего. Она спокойно проводит ревизию и у неё всё нормально. Пока. Дальнейшее зависит от тебя. Расслабься. Пока.

– Да, Матвей Алексеевич, расслабился я, и даже слишком, – покачал головой Александр Петрович. – Забыл что такое Контора и каковы её инквизиторские методы. Думал, шугану тебя и дело с концом…

– Выходит, ошибся. Забыл? Сам же был таким. Как говорят классики: методы не главное, главное – цель, – развёл руками Матвей Алексеевич, подражая интонациям Александра Петровича. – Страна наша, как ты изволил отметить, со строем ещё не определилась, – то ли неразвившийся социализм, то ли незрелый капитализм, – поэтому работаем пока по старинке. Без поправок и корректив.

– Докажи, что это не фотомонтаж, – не сдавался Александр Петрович.

– Позвони в Питер и узнай – доехала ли туда Елисеева Мария Александровна? Телефончик дать?

– Обойдусь, – буркнул Александр Петрович.

Он позвонил лично директору фирмы, где работала Маша. Тот подтвердил, что его дочь Мария Александровна Елисеева сейчас находится на семинаре и дал номер телефона питерского головного офиса, где он проходил. А там, когда он перезвонил, ему ответили, что Марии Елисеевой на семинаре нет – начальство отозвало её на внеплановую проверку. И затем – безответные гудки на Машкином номере…

– Кстати – заметил из угла Матвей Алексеевич, доедая бутерброд с салом, – номер телефона у Марии Александровны сейчас другой. Старый телефон вместе с симкой и деньгами у неё ещё в поезде стырили. Но звонить она всё равно не может – там с сетью что-то уже второй день. Так что, Александр Петрович – абонент временно не доступен. Вот выполнишь задание, тогда и получишь доступ к этому абоненту.

– Да пошёл ты…

– Прям щас? – фиглярски привстал гость. – Дело ваше, господин хороший, если что – не обессудьте.

– Сядь! – буркнул Александр Петрович. – Говори, чего надо?

– Вот теперь – речь не мальчика, но мужа! – ехидно усмехнулся тот.– А речь, опять же – о мальчике.

Александр Петрович зябко передёрнул плечами…