Читать книгу Пересечение вселенных - Зинаида Порохова - Страница 22

Александр Петрович после того, как непрошенный гость из Конторы удалился, был сосредоточен и спокоен. Голову терять нельзя. Машку надо выручать.

Жене сказал, что администрация области отправляет его в длительную командировку – на север, по сверхважному уголовному делу. Намекнул, что в нём замешаны высшие круги, поэтому чтобы сидела тихо и не искала его, если что. И, мол, звонить туда нельзя – секретный объект. Наташа была мудрая женщина – раз муж говорит, значит так и есть. Собрала ему чемодан, чмокнула на прощание в щёку и сказала, что всё будет хорошо. А что тут ещё скажешь? У Александра Петровича за их почти тридцатилетнюю супружескую жизнь не было ни одной длительной командировки. Тем более – на север. Что там своих консультантов нет? Впрочем, муж лучше знает, что и как.

В Москве Александра Петровича встретил Мотя – Матвей Алексеевич – фиктивное имя он ему сразу обкорнал. Много чести именовать его полностью. Тот, усадив его в машину, проинструктировал во время поездки: мол, сейчас они сразу едут на объект «пятьдесят восемь» – в снятую временно жилплощадь, откуда он будет вести наблюдение за объектом: пятьдесят восьмой квартирой. Чёткой задачи ему не ставят – пока надо просто понаблюдать и присмотреться к этой семье. Никаких действий не предпринимать. Остальные инструкции он получит позже.

Более бестолкового задания Александр Петрович ещё не получал. И для этого его сорвали с заслуженного пенсионерства и держат теперь в заложниках Машку? Хотелось сразу сказать этому старому… придурку всё, что он думал о нём и его Конторе. Желательно – нецензурно, хотя Александр Петрович не жаловал нетрадиционную лексику. Но он лишь скучно зевнул. Сказал в ответ:

– Извини, не выспался. Спешил, переживал – справлюсь ли с таким сложным заданием? Боюсь – туго мне придётся, а? Выжить бы. Любимой печёнкой чувствую – там, в этом «объекте», в маленькой душной квартирке, живёт злобный маньяк-людоед.

Мотя лишь, молча, поёжился в ответ и отвернулся.

Квартира, из которой предстояло вести наблюдение, оказалась просторной и располагалась точно напротив дома, где, на пятом этаже проживала семья Громовых – объект наблюдения. Куда делись хозяева его жилья он даже не хотел думать.

С ним в команде находились ещё двое – Вадим, технарь, отвечающий за состояние видеокамер и компьютеров и, заодно, доставляющий им продукты из магазина. По совместительству – для любопытных соседей – его сын, недавно снявший эту квартиру. Александр Петрович, типа – папа, приехавший погостить к нему из другого города. У Александра Петровича, конечно, была теперь и «жена», приехавшая к «сыну» чуть раньше – дама бальзаковского возраста с внешностью учительницы начальных классов. Звали её соответственно – Анна Ивановна. Он её сразу так по-школярски и прозвал – Анна-Ванна. Тон с ней взял шутливый, свойский. Мог даже приобнять эту строгую даму за талию, намекнув ей о супружеском долге. Она очень мило смущалась, не обижаясь и в тон отшучиваясь. Мол, Анна-Ванна и водопроводчик Петрович – сладкая парочка. По опыту он знал, что такой тон в отношениях наилучший – быстрее ломал рамки, позволяя чувствовать себя в дружеской компании.

Но Анна Ивановна была та ещё штучка – врач-психиатр, кандидат наук и не менее того. В её задачу входило подтверждение или опротестование диагноза молодого человека из пятьдесят восьмой квартиры, Юрия Громова. По документам: объект «Ю». Диагноз – аутизм, как она считала, был верным. Юноша постоянно жил на своей волне и с миром почти не взаимодействовал.

Александр Петрович за пару дней досконально изучил характер, привычки, особенности и пристрастия каждого из членов семьи Громовых. Когда человек думает, что он находится в собственной крепости, не подозревая о круглосуточных камерах наблюдения, то с него моментально слетают маски и социальная шелуха. Все разговоры в этой квартире записывались – с лёгкой руки «электрика из ЖЭКа». А в каждой комнате и даже на лестничной площадке, как, впрочем, и у подъезда, работали многочисленные видеокамеры. Тоже его трудами.

С ума сойти! Объект «пятьдесят восемь»! Ради чего вся эта буча? Наблюдение было как за английским посольством во время обострения отношений с королевой и её парламентом. Такую б технику да во времена его молодости! Половина нудной агентурной работы отпала бы. Да и вообще…

Александр Петрович не мог понять – кто мог заинтересовать Контору в этой семейке? Почему объект «пятьдесят восемь» сгрудил вокруг себя столько народу? Ведь были ещё «топтуны» и внизу, у подъезда, постоянно сменяющиеся. Что там за ерунду говорил Матвей при знакомстве? «Очень сложное задание? Другие не справились?» У них там, в Конторе, совсем, что ли, с ума посходили? Обычные люди, семья как семья. Если, конечно, считать обычным, что мальчик с детства страдает аутизмом. А это что теперь – зона государственного интереса? Секретное сверхоружие против НАТО? Зачем его сюда выдернули? Лекции отменили, Машку похитили? И, заполонив всё супер техникой, держат его тут как сверхэффективное оружие против банды террористов. Бред!

Итак. Что мы имеем? Александр Петрович открыл досье, заведённое на каждого:

Первая папка: глава семейства, Громов Илья Степанович, объект «И».

Славный представитель русской вымирающей интеллигенции. Всерьёз вымирающей, кстати. Во времена СССР Илья Степанович – сын тех-то и внук таких-то, интеллигент, в бог весть каком поколении, потомок обедневших дворян, не имеет, не был, не привлекался. Окончил технологический институт, семнадцать лет проработал инженером на кондитерской фабрике. Во времена перестройки, из-за порушенных поставок сырья и общего бардака в стране, эта прославленная кондитерка канула в небытие. И Илья Степанович – как и все потомственные интеллигенты – поначалу пытался подыскать себе на оскудевшем рынке труда работу в интеллектуальной сфере. Полгода прокантовался инженером за пять копеек в квёлой фирмочке, пекущей на списанном оборудовании вафли и ещё что-то такое же малосъедобное. Да и эти копейки ему платили через раз – когда удавалось реализовать продукцию. Ну, или – ешь эти вафли сам. И приходилось. Когда дефолт разорил и эту фирмочку, Илья Степанович с год помыкался учителем химии в школе. Но и там ему почти не платили. Съехавшее со всех катушек государство, очевидно, полагало, что и система образования должна встать на капиталистические рельсы. И научиться продавать свой продукт, то есть знания, школьникам. Желательно – за доллары. Кое-кто научился, но не Илья Степанович – голубая кровь не позволяла ему сдирать деньги за то, что государство должно было давать ученикам бесплатно. Семейный бюджет Громовых без ежемесячных вливаний отца-кормильца почти усох, скудно подпитываясь лишь редкими заработками жены. Впору грядки под окнами девятиэтажки разбивать, как в войну, и картошку с морковью в буйно разросшейся сирени сажать. Но пока ещё того урожая дождёшься, а есть-то хочется каждый день. И не только несъедобные вафли, которыми они на два года вперёд запаслись. И тогда Илье Степановичу, как всякому порядочному человеку времён перестройки, пришлось пуститься во все тяжкие. Где он только не подрабатывал – и расклейщиком объявлений, и маляром на стройке, и охранником на левой автостоянке. Даже пытался торговать чем попало, устроившись реализатором на Черкизовский рынок. Но там ему, по традиции тех времён, тоже почти не платили – то штраф наложат за подпорченный невесть кем товар, то обворуют – и хозяин, и покупатели – как последнего лоха. Но вот, наконец-то, Илья Степанович нашёл свою нишу в этом обезумевшем мире – по совету соседа он стал таксовать на своей старенькой Ладе. Москва это ведь большой вокзал, через который постоянно вся страна куда-то едет и не может остановиться. Пассажиры имелись в достатке всегда и круглосуточно – только знай, крути баранку. И Илья Степанович крутил её день и ночь. Поседевший, потрёпанный жизнью, как и его видавшая лучшие времена машина, он, бывший интеллигент, услужливо распахивал все дверцы своей шестёрки и был рад каждой копейке, брошенной каким-нибудь молокососом за сервис. В том числе и за бутылку водки или блок сигарет, предоставленный среди ночи. Домой он приходил не столько есть, сколько спать. Вернее – отсыпаться. А иногда и крепко выпить. Вместе с распадом СССР тихо распадалась и его интеллигентная личность. Илья Степанович – превосходный инженер, некогда получавший на кондитерке премии и похвальные грамоты за рацпредложения и отличную работу – потух, сдулся как лопнувший шарик. Не стало любимого дела, не стало и смысла в его жизни. Остались только обязательства перед семьёй.