Читать книгу Степь 2 - Александр Берник - Страница 14

На прощальном обеде, устроенном прямо во дворе Терема, куда собрались чуть ли не все обитатели ведьминого пристанища Вала Вседержителя, центральный стол заняли три нарядно разодетые Матёрых вековухи и обе новоиспечённые «меченые». Ни торжественных речей, ни каких-либо подарков покидающим заповедное место не полагалось. Просто сообща поели.

За главным столом неожиданно разразилась дискуссия по поводу резонного вопроса для молодух: куда теперь податься? И если с Райс вопросов не возникало, так как рыжую ждал родной дом и золотой шатёр царского стойбища, то вот Апити идти оказалось некуда, потому что выросла при Тереме. А в гости к единственной подруге она ехать категорически отказывалась, мямля что-то несуразное. Что ей мол делать нечего при царском дворе, и что для пользы дела, молодой ведунье надо постранствовать по землям, мир посмотреть, опыта набраться.

В общем, несла несусветную чушь в качестве неубедительных отговорок. Царская дочь аж опешила, не ожидая такого откровенного свинства от лучшей подруги да притом в такой торжественный день, но за столом не стала особо настаивать, почувствовав в решительном отказе Апити плохо скрываемый подвох, и поэтому решила с белобрысой разобраться чуть позже, после окончания обеда.

Но тут ей на помощь пришли Матёрые, объявив упрямой Апити, что хочет она этого или не хочет, а предстать пред главой особого клана белобрысая просто обязана как новоиспечённая «меченая». На что настырная ведунья, покраснев до состояния варёной свёклы, неохотно согласилась на поездку в царскую ставку.

Сборы оказались не долгими, потому что нечего было собирать. Как пришли без всего, так и шли обратно, не нажив никакого таскаемого добра. Райс лишь заскочила в свою светёлку, что за время проживания в ней сделалась родной, осмотрела с грустью своё пристанище и тут же кинулась к соседке, прижав ту к стенке и устраивая белобрысой допрос с пристрастием.

– Ты чё это удумала? Чё за выпендрёж устроила? – налетела с наскока рыжая.

Апити лишь виновато улыбнулась, расслабилась и повисла в её сильных руках безвольной куклой, даже не думая сопротивляться. Та же от такого не противодействия ослабила хватку, и сама поникла головой, отпуская рубаху провидицы, всем видом показывая, что обиделась и вот-вот заревёт.

– Да не обижайся ты, Райс, – заговорила Апити, укладывая ладошки на могучие плечи подруги, – нельзя мне с тобой пока, – и с дрожью в руках поглаживая царскую дочь готовую разреветься, сама пустила слезу и призналась, – мне удалось наперёд чуток заглянуть… В общем, мы должны на время в разные стороны разойтись. Если будем рядом, то ни я не смогу стать той, какой хочу, ни тебе до мечты не добраться. Если вместе пойдём по одной дорожке, то непременно столкнёмся лбами и сделаемся врагами. Только я не знаю пока по какой причине. Не показывают. А я становиться твоим врагом не хочу. И дар свой спускать в отхожее место тоже не хочу.

По лицу Райс катились горькие слёзы, обида душила. Единственный человек без коего она уже не представляла себе дальнейшую жизнь, неожиданно бросал её на произвол судьбы в самом начале нового пути, но зная, что Апити как провидица в своих предсказаниях не ошибается, приняла всё это как должное, хотя сердце и разрывалось на мелкие части.

– Объясни, – потребовала раскисшая Райс всё же не выдержав, и окончательно разревевшись.

– Да ты и сама всё поняла, – ответила ей белобрысая, принимаясь рыдать за компанию.

Они обнимались, тыкаясь лицами в плечи друг друга. Мочили белые рубахи горькими и неуёмными слезами. Наконец Райс уверенно отстранила Апити, утёрла рукавом лицо и твёрже некуда заявила:

– Ты всё равно обязана для представления к моей маме идти. Значить едем вместе хотя бы до дома. А там Матерь клана решит, куда тебе надлежит двигаться. Как я поняла Матёрых не нам с тобой решать. Может тебя она как раз при стойбище оставит, а меня по миру пустит уму разуму набираться.

Апити тоже утёрла слёзы, поглядывая на рыжую с ехидной улыбкой. Наконец тяжело вздохнув, выдала:

– Даже не надейся на маму, рыжая. Я-то в отличие от тебя прекрасно знаю, чем это закончится. Ты про родственные связи вообще теперь забудь, а свои дары с уменьями засунь, сама знаешь куда. Как я поняла в нашем клане ещё не такие лосихи как ты водятся. Обломают рога мало не покажется. Ты имей в виду рыжая, что ты теперь не царская дочь, а рядовой воин особого клана. Соответственно вести себя обязана пред Матерью, как положено, а ни как с молочной титькой. Или ты уже всё забыла, чему училась?

Райс насупилась, призадумалась и тут же сграбастала в охапку белобрысую всезнайку и потащила её к выходу, принимаясь по дороге отчитывать:

– Пошли уже, нудная бабища. Только и знаешь, что нотации читать в праздничный день. Ты кому хочешь, испоганишь настроение? Вот что ты за дрянная натура такая?

Беззлобно зубоскаля и наигранно припираясь, по переменке по-дружески огрызаясь, две новоиспечённые «меченые» отправились в обнимку на двор, где их уже дожидались сопровождающие лица.

А как вышли на крыльцо, тут же замерли словно идолы. У открытых ворот верхом на коне гарцевал Шахран, словно пёстрая птица, привезённая из далёких сказочных стран, а за ним выстроился боевой эскорт в три тройки здоровенных словно перекаченные мужики, по-походному до зубов вооружённых золотоволосых воительниц. Судя по золотой росписи пугающих лиц, это девы состояли в личном сестричестве Тиоранты, всех степей такой-то Матери.

Особенность их росписи заключалась в том, что даже если бы лютые мужерезки улыбнулись, чего Райс не припоминала по детской памяти, то всё равно их морды оказались бы свирепыми, а может стали бы ещё страшней.

– А эти-то зачем? – недоумённо выдавила из себя царская дочь, непонятно кого спрашивая.

– Сопровождение, – сконфужено ответил евнух, – а как же без этого? Так положено.

Райс, выпустив из рук Апити подошла к боевому охранению, взглянула снизу-вверх на одинаковые мужеподобные изваяния с уродливо страшными мордами с их пугающими росписями. Воительницы больше походили на воплощение ужаса степей потустороннего мира, чем на человеческих дев.

Рыжая с самого детства их боялась. С того раннего, с коего вообще что-то помнила. Огромные, страшные и вечно мрачные личные мамины воительницы являлись неким детским пугалом для всей малышни царского двора, и даже она, царская дочь не была исключением.

Только теперь новоиспечённая «меченая» смотрела на «страшилки» из собственного детства и не замечала в них ничего пугающего, а видела лишь могучих всадниц отменно выученных. Притом, судя по экипировке и выправке, всадниц не простых, а лучших из всех.

Райс улыбнулась, лишний раз подтвердив самой себе, что действительно, чего греха таить, сильно изменилась за Теремное время и изменилась в лучшую сторону, как она полагала, тут же дав себе обещание, что непременно по приезду в родной дом выскажет благодарность маме и её окружению за то, что отправили на перевоспитание.

Отвлёк её от благодушных мыслей конь, осторожно подкравшийся сзади и начавший тыкаться мордой в спину. Райс обернулась, и буря восторга охватила «меченую» с головой:

– Ветерок! Конёк ты мой родной, и ты тут. Не забыл хозяйку, – запричитала молодуха, сюсюкая и обхватывая мускулистую шею коня, радостно топчущегося и потрясывающего ухоженной гривой.

Простившись с жильцами Терема, исцеловавши на прощание вековух, растроганных до слёз, процессия двинулась из глухих заповедных мест в края, обжитые людьми, цивилизованные.

Со стороны это выглядело довольно занимательно. Впереди шествовала тройка всадников: Райс с подругой в белоснежных рубахах с длинными подолами, абсолютно не предназначенными для верховой езды. Рубахи обычного простого покроя, утянутые белыми узкими поясками. Они ничем не отличались от одеяния поселковых дев, глядишь наоборот, у поселковых-то рубахи значительно по нарядней носились. Мало того, эти белые балахоны оказались им явно великоваты, если не сказать большего. Их просторные размеры скрывали не только девичьи формы, но и полностью прятали их расписанные руки.

Разница у наездниц наблюдалась лишь одна, но приметная. Рыжая не имела ни седла, ни сбруи как таковой, управляя скакуном прикосновением. Белобрысая же имела полное «конское вооружение», управляя конём поводом. Между двумя «мечеными» грациозно восседал в седле разодетый словно заморская птица наездник неприглядной наружности, не обладавший впечатляющими формами присущими мужчине-воину, и по внешнему виду в нём с первого взгляда узнавался чужеземец.

Замыкали процессию три тройки всадниц. Здоровенных как на подбор бабищ, широченных в плечах, вооружённых с ног до головы по обе стороны. Одетых и обутых по-походному. Готовых в любой момент если понадобится сорваться в боевую смертоносную карусель, порубив на мелкие куски и затыкав стрелами, превратив в ежей любого ретивого супостата, посмевшего ни только напасть на охраняемых, но и просто косо на них поглядев.

В отличие от впереди идущих боевые девы шествовали в беличьих шапках с длинным чулком от затылка до задницы, куда укладывалась их коса, поэтому золотого цвета волос сопровождения никто со стороны не видел, и не сведущему встречному путнику девы особого сестричества могли показаться ордынскими касаками, только здоровыми как на подбор.

Передовая тройка плелась медленно, что-то бурно обсуждая, то и дело весело и заливисто хохоча. Царская дочь самым удивительным образом довольно быстро забыла о тех праведных мыслях, что посетили её при выезде из Терема, о тех изменениях, что с ней произошли за эти годы, вновь превратившись в «царскую оторву», которой и слыла до испытания.

Недолгое общение с евнухом, безудержно и красочно повествовавшего о новостях царского двора, не забыв при этом собрать все придворные сплетни с наиболее пикантными подробностями, быстро вернули рыжую в привычную ей когда-то атмосферу.

Там же между делом Райс узнала, что Такамиту – вечную подругу, через год как Райс отправилась на испытание, благополучно отдали замуж ни пойми за кого, но очень нужного для мамы дальнего правителя, и девка отбыла в далёкое царство своего законного супруга.

Ни то куда-то в лесные чащи на заход солнца, ни то в горную страну на восход, но в любом случае пропала с концами словно и не было. Как выразился Шахран, «как в воду булькнула». О ней вообще разговоров при царице больше никогда не велось.

Временами Райс резко переставала безудержно хохотать, будто вспоминая что-то печальное, опять становясь вроде как взрослой, но только лишь для того, чтобы через короткий промежуток времени снова превратиться в прежнюю Райс. Причём чем дальше они отъезжали от Терема, тем больше в ней возрождались прежние замашки. Вредоносное влияние Шахрана было налицо.

Отряд боевых дев шёл следом медленным шагом строго по три не ломая строй ни на мгновение. Ни разу не остановившись и ни разрушив свою «коробочку». Дрессировка их скакунов поражала воображение. Кони шли в ногу словно под музыку!

Дело шло к вечеру, когда путешественники, пройдя диким полем с травой, вымахавшей высотой с половину коня вошли в очередной лесок, двигаясь по проторённой кем-то дороге. Углубившись, рыжая неожиданно резко встала, что привело в состоянии тревожности и настороженности всех остальных. Райс поводила носом из стороны в сторону и подав знак следовать за ней, направила Ветерка с дороги в непролазную чащу.

Она, ещё увидев этот лес издали, решила по старой памяти выпендриться и похвастаться своим полученным даром, колдовским образом находить места ночёвок. Опять из неё полезла прежняя «царска доча» всегда и во всём желающая чего бы ни стоило, быть «впереди оравы всей» любым способом. Через недолгое время весь отряд продрался на большую поляну, где Райс объявила привал с ночлежкой.

Апити, бедная, тут же свалилась с коня тяжёлым кулём и принялась расхаживать кругами, разминая с непривычки к верховой езде уставшие тело, то и дело прогибаясь в спине в три погибели. Райс с показушным восторгом упивалась ароматом найденной поляны. Шахран стреножив своего скакуна, разительно отличавшегося от всех остальных какой-то нездешней породистостью и утончённостью, принялся за мешки, что везла пара заводных лошадей при боевом охранении.

Золотоволосые, спрыгнув с коней треножить своих скакунов не стали, пустив свободно пастись и пощипывать травку, тут же собравшись кучкой в плотное кольцо и о чём-то оживлённо, но тихо переговаривались. Райс, то и дело искоса поглядывая на них, поняла, что достигла своей цели на что и рассчитывала.

Девы действительно удивились. Они, оглядывая поляну одобрительно кивали, но заметив, что Райс за ними приглядывает, мгновенно рассыпались, каждая занявшись чем-то нужным. К тому же наблюденье за девами указало Райс на старшую в приданной девятке, что почти незаметными движениями распределила среди них обязанности.

Царская дочь выпендриваясь в поиске ночлежки произвела на боевых дев впечатление, но по неопытности понятие не имела, как эти ночлежки положено обустраивать. Девы явно ждали от неё каких-нибудь указаний по дальнейшим действиям, а указаний рыжая никаких дать не могла, потому что не имела о том ни малейшего понятия. Поэтому рыжая вальяжно прошлась туда-сюда и обращаясь как бы ко всем снисходительно заявила:

– Ладно, вы здесь обустраивайтесь, а я по лесу пройдусь.

И с этими словами с чувством перевыполненного долга направилась в темнеющий лес. За ней тут же двинулась тройка боевого охранения. Райс, услышав шаги остановилась, медленно развернулась и повелительно вопрошала преследователей:

– А вы куда?

Тройка стушевалась, переглянулась, но затем одна из них, видимо назначенная старшей, гордо вскинув голову уверенно доложила:

– Мы отвечаем за тебя Райс, дочь Тиоранты.

Райс ехидно улыбнулась, подходя к троице и задирая широкий рукав по самое плечо, оголяя для обзора мускулистую руку и колдовскую «живопись» завитушками, и от души насладившись вытянутыми лицами и округлёнными глазами, пренебрежительно с высоты положения произнесла:

– Это вы у меня находитесь под охраной, а не я у вас. Возвращайтесь на стоянку и займитесь чем-нибудь полезным.

Воительницы замешкались, а та, что находилась на шаг впереди остальных и говорила, даже попятилась от «писаной красы». Царская дочь довольная собой до безумия приосанилась. Да что там, самодовольство просто пёрло из всех щелей.

Ничего рыжая в лесу не добыла из зверья как надеялась, так как устроенный на поляне шум, разогнал всю живность или заставил попрятаться. К тому же взбалмошная молодуха не слишком-то и старалась, выжидая время, когда на ночлежке всё обустроится само собой и можно будет вернуться ко всему готовому.

Райс боялась, что останься она главенствовать на стоянке, девы обязательно бы стали доставать вопросами. Что да как. А проснувшаяся в ней прежняя бестия по её-то понятиям, показывать свою некомпетентность не имела права ни коим образом.

Бывший некогда ненавистным лес предстал перед ней почти родным, чудным образом тут же поменявший настроение, сделав Райс вновь повзрослевшей «меченой». Она уселась на поваленное дерево и задумалась. Отчего это с ней происходит? Стоит пообщаться с представителем прежнего мира, как она возвращается в старую жизнь, но стоит ей остаться одной, как удивительным образом преображается в новую.

Она понимала, что дома её ждут изменённой, выросшей. Такой какая она стала, пройдя испытания, но где-то в глубине души Райс всё же отчаянно скучала по той бесшабашной и весёлой жизни прошлого. Рыжая тосковала по счастливому детству, что так неожиданно для неё закончилось. Но вместе с тем и понимала, что прошлая жизнь ни только не вернётся, а её требуется забыть, как нечто пагубное.

Проведя с собой воспитательную работу и пообещав себе забыть прежнюю кутырку, она вернулась на ночлежную поляну. Тройка боевых дев стояла в охранении, две остальных тройки устроившись на краю уже мирно спали в боевом облачении и при оружии. В центре горел костёр, разложенный со знанием дела, у которого сидел Шахран и внимательно слушал Апити.

Райс неслышно подошла и подсела к евнуху. Шахран без слов протянул ей винную чашу. Молодуха взяла, понюхала. Сделала удивлённое выражение лица, уставившись непонимающе на «подруга», но тот так увлечённо о чём-то размышлял, что не обратил никакого внимания на царскую дочь. Евнух сидел взъерошенный и по виду «слегка» ошарашенный. Апити выдав пьяным голосом: «Вот такие вот дела…», упала на спину и тут же заснула, словно потеряла сознание.

– Что здесь происходит? – обратилась к мужчине рыжая, продолжая удерживать в руках винную чашу, переводя недоумённый взгляд с Шахрана на спящую Апити, и с Апити обратно на ошалевшего Шахрана.

Тот растеряно повернул к ней голову и зачем-то шёпотом, через некоторое время молчания восторженно ответил:

– Она предсказала будущее.

– Твоё? – ухмыльнулась Райс, пригубив вино и пробуя содержимое на вкус.

Шахран лишь неуверенно кивнул в ответ, будто сомневаясь в правдивости. Молодуха посмотрела на спящую подругу, поняв, что от неё уже ничего не добиться даже пытками, уставилась на жертву предсказания.

– Ну и что тебе белобрысая предрекла? Учти Шахран, – заговорила наставительно она, – Апити у нас особая «меченая». Она никогда не ошибается. Поэтому, по поводу «авось пронесёт» не получится. Поверь. Как сказала, так и будет.

Шахран помялся, собираясь с мыслями и выдал такую бредятину, что у рыжей волосы встали дыбом, притом везде где имелись. Видения Апити, как выяснилось, как раз касались в большей степени Райс. О Шахране она тоже поведала, но как-то вскользь, будто о чём-то незначительном. А вот по царской дочери прошлась по полной. Из всего им сбивчиво рассказанного рыжая услышала лишь то что совсем в скором времени Райс повстречает своего суженого, выйдет замуж и родит от него сына, но при этом с мужем никогда не будет счастлива!

Шахрана мол тоже ждёт какая-то судьбоносная встреча, что позволит ему решить участь давнего личного врага и отомстить каким-то образом, но это предсказание для евнуха оказалось совсем непонятным, а провидица наотрез отказалась пояснять, как он её не упрашивал.

В конце концов, поведал ошалевшей царской дочери, что с утра им надо ехать куда-то туда, указывая рукой направление, где мол находится рубежный терем с постоялым двором, и где им надлежит завязать «все узлы судьбы», как выразилась Апити.

Райс дослушала сбивчивый рассказ, залпом выпила вино, явно крепкое и пьяное, и ничего не говоря тут же устроилась на подстилку, отвернувшись на бок и задумавшись, делая вид что спит.

Она, конечно же думала о будущем, о всяком разном-безобразном. Но вот о замужестве! Даже мысли не проскальзывало. До этого момента, такого явления как законная семья для Райс в принципе не существовало. К тому же выражение «будет несчастна» вообще взбесило царскую дочь. Почему это она должна быть несчастная? Да не хочет она такого подарка даже от самой судьбы!

Думала дева не долго. Несмотря на шок от услышанного и внутреннюю бурю возмущений, уснула быстро. Вино подействовало.

Проснувшись утром, первым делом принялась трясти Апити требуя объяснений и детальных мелочей, но всё оказалось бесполезно. Та хныкала, мучаясь от головной боли, немощно отбиваясь от агрессивной подруги, и при этом жалобно скуля, что ничего она не предсказывала, мол врёт она всё, потому что ничего не помнит.

Ведунья, как в последствии выяснилось, всегда, когда впадает в состояние оракула, ничего потом не помнит из того что наговорила. И вообще это якобы не она делает, а сама Святая Вода рассказывает голосом девы, поэтому надо внимательно слушать что говорит и абсолютно бесполезно потом переспрашивать. От вчерашнего вечера помнила только, что очень захотела спать после выпитого вина уснув прямо у костра, и вроде как ничего не рассказывала и ни в какое состояние провидения не впадала.

Апити отпоили отваром из травы «непьянки» что ведунья сама же и собирала, ползая на карачках, что позволило белобрысой прийти в себя от похмельного синдрома. Райс немного успокоилась, заведённая разбором вчерашних предсказаний, но всё ещё не соглашаясь с такой сволочной интерпретацией, решила проверить правдивость, хотя прекрасно знала, что белобрысая ошибиться не могла, потому что не умела этого делать в принципе. Видите ли, особенный дар не позволял ей ошибаться.

У Райс возникла смутная надежда, что это всё-таки пьяные враки. Рыжая быстрым шагом подошла к боевым девам охранения, сидящим в стороне и не приближающимся к общему костру. Неуверенно и даже как-то робко, не царственно, что сильно удивило угрюмых воительниц, спросила:

– Скажите, – начала она нерешительно, выключив в себе прежнюю наглость и заносчивость, представ перед ними в образе зашуганной молодухи, – знакомы ли вам здешние места? И нет ли тут поблизости рубежного терема?

– Есть, – с удивлением тут же ответила одна из дев, поднявшихся на ноги как по команде при подходе к ним царской дочери, и указав рукой продолжила, – там, чуть поодаль развилка будет и если налево свернуть в сторону степи, то на краю леса стоит рубежный терем. Кстати, собственность нашей царицы. Хороший оплот. Сколоченный добротно. Когда погода не очень хорошая или едем одни, то всегда непременно останавливаемся в том тереме. В нём и отдохнуть можно и в бане помыться, да и кормит хозяин хорошо. Ратимиром кликают.

Райс молча выслушала всё это понурив голову. Кивнула, и несмотря золотоволосым в глаза ушла обратно к общему костру, где Шахран уже вовсю кухарил на всю компанию.

С одной стороны, думала озадаченная Райс, ища оправдание своей нерешительности, можно конечно плюнуть на всё это и проехать мимо, но с другой стороны там, по утверждению белобрысой её суженый. Притом не ею выбранный, а предписанный судьбой. Апити уже немного оклемавшись, теперь стыдливо прятала глаза и сидела с видом побитой собаки.

– А если не поеду в терем? – неожиданно спросила её Райс, продолжая смотреть в сторону.

Белобрысая с удивлением уставилась на растерянную царскую дочь, пожала плечиками и ответила:

– Да ничего не будет. Просто теперь не встретитесь, пересечётесь где-нибудь потом. Судя по тому, что Шахран тут мне наговорил, я же не сказала уверенно, что вы непременно должны ТАМ встретиться, – продолжала молодая ведунья туманные объяснения, указывая куда-то рукой в сторону, – просто сказала, что суженый будет в тереме. И тебе решать. Теперь ты на него смотреть будешь или потом когда-нибудь. Дело-то хозяйское.

Райс задумалась и надолго выпала из реальности. Все прибывали в ожидании её решения, стараясь вести себя тихо и не мешать. Наконец рыжая встрепенулась, ожила выходя из ступора.

– Ох и сволочь же ты, белобрысая, – пробурчала недовольно царская дочь, – разве есть такие силы у девы, зная, что предсказанный судьбой ходит где-то рядом, взять и мимо пройти? – и уже поднимаясь на ноги, закончила, – поехали, посмотрим на этого приговорённого к самоубийству…