Читать книгу Грома бой - Александра Неэйман - Страница 13

Девятнадцатое октября. Пятница.

Смотрю в окно. Забавно, мой город будто стал туманным Альбионом в то время, как у меня урок английского языка.

Звонок с урока.

Спускаюсь по лестнице. Кто-то окрикивает меня. Оборачиваюсь.

– Санчо, здравствуй, – Ира отводит меня в сторону, чтобы мы не мешали потоку людей, – ты чего в библиотеку не заходил?

– Как-то времени не было. А что?

Ира достает из сумки какой-то бумажный свёрток и впихивает его мне в руку. На нем написано: «Саше».

– Что это?

– Лежало в «Mystery Box». Твой подарок.

Я уже и забыл про эту идиотскую игру. А мой тайный друг, видимо, нет. Интересно, кто это? Скорее всего, не Ира и не Алиса: они написали бы «Санчо».

Разворачиваю свёрток. Внутри оказывается брелок в виде звезды: их раньше продавали в киосках «Печать». Такой прозрачный, с лампочкой внутри. Нажимаю на кнопку, и звезда загорается разными цветами – синим, красным, фиолетовым.

Улыбаюсь. Да, значит, это кому-то нужно.

Мне приходит сообщение. Смотрю на экран – это от Алисы: «Ты где?» Не открываю, чтобы оно осталось непрочитанным.

– Ир, мне надо бежать. Ещё увидимся.

Она кивает. Сбегаю вниз по лестнице до ближайшего этажа. Оглядываюсь, нет ли поблизости Алисы. Не заметив её, захожу в ближайший мужской туалет. Здесь она меня достать не сможет.

Каждую пятницу, как и в эту, в середине дня подряд два урока физики. Злополучное физматовское расписание.

Мы с Марго, как обычно, сидим за первой партой. Ей скучно, поэтому она раскрашивает клеточки в тетради. Мне ничего не остается, как списывать с доски классную работу.

Когда же это наконец закончится? Она чуть ли не каждый день ходит к Ильичке – поэтому никаких прогулок по яблочной аллее. Утром тоже не встречаемся – либо мне нужно сдавать стихи, либо Марго прогуливает.

Это так странно: скучать по человеку, который находится рядом. Вижу её каждый день, но даже поговорить не всегда удается. Это как умирать от жажды в лодке посреди океана – вот вода, но пить её нельзя.

Пишу записку: «Поможешь мне с физикой? Сегодня, у меня дома». Марго долго рассматривает её, затем мотает головой. Одними губами произносит: «Ильичка». Пишу опять: «Может, хотя бы, погуляем после? Пятница же» Марго смотрит на записку. Пожимает плечами – то есть, возможно. Рисует что-то. Отдает мне бумажку. Разворачиваю – три крестика, как три поцелуйчика. Улыбаюсь.

Зинаида Васильевна открывает журнал.

– Так, конец четверти же, – она облизывает губы, – в понедельник ко мне должны прийти: Громов, Карпов и Орлова. Будете писать работу. Без неё оценку не поставлю.

Вздыхаю.

Не знаю, как я это вытяну – физика мне совсем плохо дается. Попросить бы кого-нибудь объяснить пару тем. Но кого? Марго занята. Можно было бы Макса – как ни странно, он любит физику и что-то понимает в ней. Но мы теперь не общаемся, и, скорее всего, не скоро начнём.

Что ж, видимо, придется разбираться самому. Возможно, даже придется задротить все выходные.

Последняя перемена. Мы стоим у кулера, пьём дешёвый кофе.

Это и есть кофейные сплетни. Почти каждую перемену мы собираемся у Груши в кабинете. Разговариваем либо о всякой ерунде – выход пятого айфона, Pussy Riot19, блюющий Джастин Бибер20, – либо о том, кто что посмотрел, прочитал и тому подобное. Ну, и пару слов о слухах. Почему же тогда «кофейные сплетни»? Потому что, стоя у кулера с одноразовым стаканчиком дешёвого кофе, в белой рубашке, брюках и галстуке, чувствуешь себя офисным планктоном. И это забавно.

– Кстати, р-ребят, – Алекс помешивает кофейный порошок в стаканчике, – тр-ретьего ноябр-ря первый этап «Рок битвы». И мы будем выступать.

Наливаю себе кипяток. Не наполняю до краев, чтобы можно было держать большим и указательным пальцами, не обжигаясь. Жду, пока кофе остынет. Облокачиваюсь о парту.

– У-у-у-у, отлично! – Влад делает глоток, – а где?

– В нашем месте.

– Ещё лучше! Если получится, я возьму машину. Помогу с инструментами и всё такое.

Алекс улыбается, отпивает кофе. Потом смотрит на Марго, сидящей на единственном стуле рядом с кулером, и на меня. Снова на Марго. И снова на меня.

– Р-ребят, а вы чего такие пришибленные?

Марго пожимает плечами.

– Одно слово – Ильичка.

– Ой, да подумаешь, – он подходит, кладет руку ей на плечо, – ты, главное, ЕГЭ напиши. А до него ещё куча времени подготовиться. Я прав?

Марго усмехается, кивает и дотрагивается до руки Алекса. Он отставляет стаканчик на буфетный шкафчик, кладет вторую ладонь сверху. Марго смеётся, делает тоже самое. Теперь они играют, поочередно накладывая руки друг на друга. Как это мило – меня сейчас вырвет.

– Эй, Санчо, – Влад как-то странно смотрит на меня, – у тебя какие-то проблемы?

Должно быть, это провокация.

– О чём ты?

Он взглядом показывает мне на левую руку. Марго и Алекс прекращают дурачиться, тоже уставились на меня. Оказывается, я не заметил, как сжал пластиковый стаканчик и пролил горячий кофе на полрукава руки. Разжимаю кулак.

Марго подается вперёд, но что-то останавливает её. Должно быть, присутствие друзей.

– Тебе дать салфетки?

– Нет, не надо.

Выкидываю стаканчик, быстрым шагом выхожу из класса.

В туалете пахнет сигаретным дымом. Слышу голоса трех парней. Но это не моё дело.

Промыв ткань рубашки от кофе, закатываю левый рукав. Из-под него выглядывает уродливый шрам, вокруг которого кожа покраснела. Кое-где даже вылезли маленькие волдыри. Должно быть, ожог сильный.

Хорошо, что после травмы я почти не чувствую боли.

Поливаю руку ледяной водой. Жду, когда кожа побледнеет.

Говорят, бесконечно можно смотреть на три вещи – и вода одна из них. А ещё я где-то читал, что это успокаивает. И правда, мне становится легче. Я немного вспылил там, в классе, совсем без повода. Ну, подумаешь, она со своим другом развлекается. В этом нет ничего такого. К тому же, это же Алекс. Он безобидный.

Ага. Она развлекается с другом, а с парнем даже поболтать нормально не может.

Звонок. Груша не любит, когда опаздывают – надо идти.

Кожа всё равно красная. Надо будет прийти домой и помазать чем-нибудь. Выключаю воду, отжимаю рукав и спускаю его, чтобы не было видно шрам.

Захожу в кабинет. Через всеобщую суету встречаюсь взглядом с Марго – она уже сидит за своей партой. Кивает мне, спрашивая, мол, ну как ты. Киваю в ответ – это должно значить, что я в порядке.

Подсаживаюсь к Алексу. Он, как обычно, сидит в пол-оборота, подпирая рукой голову.

– Санчо, всё нормально?

– Да, только немного обжегся.

Елена Михайловна заходит в кабинет.

– Так, ребята, – она берёт со стола какие-то бумаги, – пока меня не будет, заполните эту анкету. Я уйду на пару минут, сидите тихо.

Елена Михайловна пускает листочек с первой парты и уходит. Ну и отлично, где пара минут, там и пятнадцать. А потом и геометрия пройдет. Анкета доходит до меня – ничего интересного: нужно вписать предметы, которые я буду писать в виде тренировочных ЕГЭ. Ставлю галочки напротив истории и обществознания – именно они требуются для исторического факультета.

– Ты какой-то рассеянный в последнее вр-ремя, – Алекс берёт листочек, ставит галочку напротив английского и литературы, – то кофе проливаешь, то ручки забываешь.

– А, да, прости, – достаю из пенала ручку, которую он одолжил мне в понедельник, – совсем замотался. Ну, ты знаешь, физика и все дела.

– У тебя проблемы с физикой?

Киваю. Вообще-то сегодня на уроке Зинаида Васильевна говорила об этом, мог бы услышать.

– Ну да, это неудивительно, – говорит Алекс, – знаешь, как все называют физичку?

– Как?

– ЯЗВа. Сокращённо от Якушева Зинаида Васильевна. Понял, да? Типа из инициалов.

Якушева Зинаида Ва… и вправду, ЯЗВа. Усмехаюсь.

– Слушай, – Алекс наклоняется ко мне, понизив голос до шёпота, – я знаю одного человека, который мог бы тебе помочь. Он хорошо знает физику. Очень хорошо.

Приподнимаю брови.

– Ты о Марго, что ли?

– Марго? – Алекс смеётся, – на секунду я подумал, что ты сер-рьёзно. Но она же совсем не знает физику! Я её не осуждаю. Это не всем дано. Да и всё-таки ей в художке физика не понадобится – ну, или куда она там поступает.

Вот тут чуть я не заржал. Ну да, ну да. Не дано. Конечно. Должно быть, в глазах Алекса Марго именно такая – богемная художница и светская львица. Ему и в голову не может прийти, куда она идет на самом деле.

– Ну, так о ком ты говорил?

– Неважно, – лицо Алекса становится таинственным, – только его время дорогого стоит. Сечёшь, о чем я? Можешь ли ты что-нибудь предложить?

– Чего?

Он закатывает глаза.

– Услуга за услугу, допёр?

Киваю.

– Тогда, – он берёт бумажку, пишет на ней что-то и протягивает мне, – держи.

Это номер телефона. Выглядит знакомо. Достаю мобильный, начинаю его вбивать. Мне тут же высвечивается совпадение – абонент «Алекс».

– Это что, твой?

– Блин, – он надувает губы, – я думал, ты не так быстро заметишь.

Когда спускаемся по лестнице, мы с Алексом договариваемся – оказывается, что и ему, и мне удобнее позаниматься сегодня. Так что, после уроков мы двигаемся к нему домой. Подмечаю, что он живёт через дорогу от Влада.

– Проходи, – Алекс снимает кеды, прячет их в шкафчик, – куртку можешь повесить сюда.

В коридор выходит Глеб. Он в домашней футболке и трусах – его ноги похожи на две барабанные палочки. Вот уж кого не ожидал здесь увидеть.

– Ты привел друга? – говорит он, опираясь о дверной косяк.

– Да, нам нужно позаниматься физикой.

Глеб усмехается, проходит мимо нас, видимо, на кухню. Как же я раньше не догадался: эти кудрявые каштановые волосы, карие глаза, худощавое телосложение – они, определенно, братья.

Алекс спешит проводить меня в комнату.

Дверь открывается. Обо что-то стукается с грохотом.

– Прости, у меня тут р-рабочая атмосфера.

Оглядываюсь. Мне становится не по себе от этой комнаты. Это даже не комната, а музыкальная студия. На стенах от пола до потолка картонные коробки для хранения яиц. В углу стоят инструменты: больше всего места занимает барабанная установка; рядом с ней, на усилителе, электро- и басгитары. Синтезатор стоит у окна и используется, как стол. Перед ним, на подоконнике, компьютер. Из мебели в комнате только угловой шкаф, к дверце которого припадает сложенный матрас. А также кресло-мешок.

– Присаживайся, – Алекс достает барабанный стул, ставит его перед синтезатором, – Чай будешь?

– Давай.

Пока Алекс ходит за чаем, рассматриваю напольную полку для дисков – она с меня ростом! Коллекция, раза в десять больше, чем у Марго. Тут даже парочка кассет есть. Одна из них подписана рукой, как «One winter». Глаза разбегаются, но знакомые названия всё-таки вижу. Например, альбомы Дэвида Боуи.

Алекс приносит поднос с двумя чашками и тарелкой сладостей. Чай странный – вкус знакомый, но не типичный. Алекс говорит, что это «Черничный маффин».

Надо запомнить.

– У тебя здесь… хорошо.

– Знаю, – Алекс улыбается, – а мама всё вр-ремя ругается, говорит, что засрал комнату. Ну, а нам же надо где-то репетировать, хранить инструменты.

Усмехаюсь.

– А Глеб здесь тоже, как инструмент?

Алекс смеется так, что я вижу щёлку между его передними зубами.

– Кстати, об этом, – он перестает улыбаться, – помнишь, мы договорились, услуга за услугу? Так вот, мне Ира сказала, что ты хорошо снимаешь и монтируешь.

Слава уже вперёд меня идет.

– И?

– Так вот, можешь снять наше выступление на «Рок битве»? Хочу выложить в группу в «Вконтакте». Для поклонников.

Как будто у меня есть выбор.

– Да, конечно. Без проблем.

– Cool21, – Алекс разгребает кучу бумаг с текстами и нотами, достаёт из-под синтезатора учебник физики, – так что тебе объяснить нужно?

Смотрю на часы – полседьмого. Родители Алекса уже вернулись домой. А мы всё ещё занимаемся физикой.

У меня вибрирует карман. Наверное, смс. Нет, вибрация долгая и настойчивая. Игнорирую – должно быть, Алиса заметила, что я не ответил на её десять сообщений, и решила позвонить. Когда вибрация стихает, достаю телефон, чтобы убедиться в этом.

Пропущенный вызов. От Марго. Да, конечно, мы же хотели встретиться!

– Я сейчас, на минутку.

Алекс кивает. Иду в ванную комнату, там меня не будет слышно. Перезваниваю ей на мобильный.

– Алло, привет, – на всякий случай говорю шёпотом, – где мы с тобой встретимся?

– Саш, я звонила тебе сказать, что не получится, – Марго вздыхает. Когда ничего не отвечаю, она добавляет, – не обижайся.

– Нет, что ты, я не обижаюсь.

Сам не ждал, что голос получится таким раздражённым.

– Ну, Саш. Ну, дорогой.

– Не называй меня так.

– О-о, я же знаю, как ты это любишь, – должно быть, она усмехается, – обещаю, как только разгребу это дерьмо, мы обязательно погуляем. И не только. Хорошо, дорогой?

Не могу злиться на неё, и она этим пользуется.

– Ладно.

– Саш, – Марго колеблется, – мне правда хочется увидеться. Я… скучаю.

Улыбаюсь.

– Я по тебе больше. Созвонимся.

Короткие гудки.

Возвращаюсь в комнату. Алекс сидит так же, как я его и оставил. Надеюсь, он не догадывается, что я вовсе не отливал, а разговаривал по телефону со своей девушкой.

– Так, продолжим, – он тыкает в рисунок на листочке, – ты понял разницу между напряжением и напряженностью?

– Да. Напряженность – это характеристика поля, а напряжение – это отношение работы поля к величине заряда.

– Отлично! – Алекс хлопает меня по плечу, – не прошло и часа! А вообще, правда, молодец, ты быстро схватываешь.

У меня снова вибрирует телефон. Что, неужели Марго передумала? Достаю его из кармана – нет, это Алиса. Как же она меня задолбала. Сбрасываю вызов. Замечаю, как Алекс косится на экран.

– Что, сегодня вечер не для неё?

– Нет, – до меня доходит, что он сказал, – в смысле, между нами ничего нет, если ты об этом. Я же знаю, она девушка твоего брата.

– Ой, – Алекс отводит взгляд, – если ты захочешь отбить её у Глеба, я буду только рад.

– Почему? Ты все ещё обижен на неё?

– Нет, не в этом дело, – Алекс мотает кудрявой головой, – я на неё не злюсь уже давно, всё нормально. Просто Глеб не тот парень, с которым ей нужно встречаться. Это, конечно, не моё дело, но она слишком хороша для него.

Киваю. Забавно, что Алекс так говорит про собственного брата. Значит, Алисе и вправду стоит держаться от Глеба подальше. Впрочем, это и не моё дело.

Но кое-что меня всё же волнует.

– Ты сказал, что не злишься на неё.

– Ага.

– Тогда почему вы ещё не помирились?

– Шутишь? – Алекс усмехается, – ты что, не заметил, как она теперь обижается на нас? Даже подходить перестала. Пока она не остынет, я даже пытаться поговорить с ней не буду.

– Но…

– Нет, никаких «но». Поверь мне.

Что? Серьёзно? Только потому, что эти двое просто не могут поговорить друг с другом, я теперь должен быть подружкой Алисы? Нет, с ней можно поболтать часок-другой. Но не целыми днями терпеть, как она выносит мне мозг всякой девчачьей ерундой.

Вот напишу ей сегодня вечером и всё выскажу.

Нет, так ты рискуешь поссориться с ней. А значит, со всеми. А значит, и с Марго. Надо придумать что-нибудь получше. Поделикатней.

– Я, наверное, пойду. А то уже поздно, – подхожу к синтезатору, чтобы собрать свои вещи, – спасибо, что с физикой помог.

Алекс вскакивает, чтобы проводить меня.

– No problems22.

Зевая, плетусь вверх по ступенькам. Мои шаги эхом отдаются по лестницам. За что я люблю школу в субботу – звон стеклаэто чувство свободы. Никаких белых рубашек и брюк. А главное – никакой мелюзги. По этажам никто не бегает, в коридорах не толкается. Мелкие спят дома, пока мы, старшеклассники, сидим на секциях по развитию.

Нет, я всё-таки не люблю школу в субботу.

Дверь кабинета биологии уже открыта. Захожу в класс. Пожимаю руку Паше Гордееву, здороваюсь с близняшками Вероникой и Дашей – до сих пор не отличаю их. Полка сидит в дальнем углу класса. Мы киваем друг другу. Прохожу к своей парте, вытаскиваю наушники.

– Габа уже пришла? – спрашиваю всех.

– Нет, мы её не видели, – отвечает Паша, – нам химик открыл.

Смотрю на часы – они показывают без десяти десять. Обычно в это время Татьяна Габриэловна уже здесь, гоняет нас за микроскопами и препаратами. Вот бы она забила, и мы бы пошли домой отдыхать.

Нет, Громов, сегодня ты не будешь валять дурака. Надо готовиться к физике.

Да я помню.

В кабинет заходит Маша Орлова, лицо нашего класса. За ней Катя Графова, её главная подружка. Следом Миша Карпов и Андрей Каган. Вместе с ними приходит гам и хохот – эта компания никогда не появляется бесшумно.

– Капец теперь, – говорит Карпов, этот кучерявый дурак, – мы не пойдем в кино, потому что ты не хочешь?

– В кино я хочу! Но не хочу на этих ваших «психопатов»23, – Графова бросает сумку на вторую парту.

– Ну ты чё, отличное кинцо же, – Каган облокачивается на парту рядом, – там Фаррел играет и этот, как его, Вуди Харрельсон.

– Да ну! Лучше сходим на «Монстры на каникулах», – обращается к ним Маша Орлова, поправляя чёрные волосы.

И зачем орать на весь класс? Как будто всем остальным есть какое-то дело до того, на какой фильм вы пойдете. Утыкаюсь в телефон, но всё равно краем глаза наблюдаю за их спорами.

– Привет, Санчо, – Алиса возникает у моей парты, – шоколадку будешь?

Она протягивает мне «Альпен Гольд» – молочный, с черничной начинкой. Не очень люблю такой, но всё равно отламываю кусочек.

– Спасибо, – улыбаюсь ей, – прости, что не отвечал на сообщения. Я занят был.

На самом деле, мне надо было от тебя отдохнуть.

– Ничего страшного, я так и подумала, – Алиса садится рядом, – как дела с физикой?

– Потихоньку.

Чтобы не хотелось спать, съедаю ещё немного шоколада. Представляю, как глюкоза поступает в кровь, а затем снабжает мой мозг приливом энергии. Я где-то читал, что именно так взбадривались солдаты в окопах – только вместо шоколада у них были кусочки сахара.

А я всегда такой занудный?

Часы показывают 10:10, когда в класс входит Татьяна Габриэловна, немолодая учительница с короткой стрижкой под горшок и узкими глазами.

– Здравствуйте, – она машет нам рукой, чтобы мы не вставали, – сегодня у нас по плану приготовление временных препаратов. Так, а почему вы не готовы к работе? Почему микроскопы не расставлены? Ребята, ну, не первый раз же пришли.

Поднимаюсь с места, иду к большому шкафу со стеклянными дверцами. Вместе с Пашей и Карповым достаем с полок микроскопы.

– Так, слушаем меня внимательно, – Татьяна Габриэловна поднимает указательный палец вверх, – я расскажу вам план работы. Берёте ваши экспериментальные образцы, которые вы приготовили в прошлый раз…

– Это Вы про банки с мутью?

– Не с мутью, а с водой и жизненной формой. Не перебивайте меня, Андрей, – Габа берёт в руки лабораторные принадлежности. – Для удобства с помощью мерной пипетки поместите небольшое количество воды в чашку Петри. Банку уберите в сторону, чтобы не было несчастных случаев. Затем с помощью микропипетки возьмите каплю воды и поместите её на предметное стекло.

Ставлю перед Алисой микроскоп, сажусь рядом.

– Под микроскопом проверьте, есть ли там инфузории туфельки, – продолжает Габа, – затем поместите сверху покровное стекло, немного придавите его – только аккуратно, не разбейте! Снова смотрите инфузорий и зарисовываете их. На этом можете быть свободны. Когда закончите, не забудьте помыть посуду, вернуть всё на место.

– Ты хоть что-нибудь понял? – шепчет мне Алиса.

Киваю.

Алиса двигает предметный столик, крутит фокусы микроскопа.

– Да где эти чертовы инфузории? – она вздыхает, – может, они ещё не появились? Надо было травы побольше запихать, я же говорила.

– Давай я посмотрю.

– Нет, я сама хочу.

Усмехаюсь. Пока Алиса ищет инфузорий, пишу на альбомном листе тему занятия, препарат, увеличение.

– Ого! – Алиса подпрыгивает на стуле, – Я нашла её! Привет, малышка! И ещё одна! Куда же вы бежите? Стойте, стойте! Мамочке надо вас нарисовать!

– Молодец, – беру покровное стекло двумя пальцами, – давай сюда, я сделаю.

– Подожди минутку… Нет! Ну, Санчо!

Придавливаю стёклышки друг к другу.

– Ну что ты наделал, – Алиса трясёт меня за руку, – ты же убил их! Убил их всех!

Усмехаюсь, помещаю препарат под объектив. Настраиваю фокус.

– Какой ты жестокий! – Алиса складывает руки перед собой, – ты бесчувственный тюрбан, Санчо.

– Это же всего лишь одноклеточные, – смотрю в окуляр, – не принимай так близко к сердцу, ты же будущий врач.

– Ты же будущий врач, – она передразнивает меня, – раз всё знаешь, сам на врача и поступай.

– Нет, спасибо, – улыбаюсь, посмеиваясь.

Звон стекла. Оборачиваемся. Под гогот Карпова и Кагана Катя Графова собирает с пола осколки препарата.

Придурки.

Алиса подтаскивает к себе микроскоп. Случайно заглядываю в вырез её розовой кофточки. За строгой школьной формой я не замечал, какие у Алисы привлекательные формы, стройная талия. В её фигуре нет ничего кричаще сексуального, скорее, полно нежности и хрупкости. Отвожу взгляд, пока она не заметила.

Как же не хватает женского тела. Её тела.

– Алиса, я хотел тебя спросить, – рисую в альбоме инфузорию, – ты собираешься вообще мириться с Алексом?

– Да я бы с удовольствием, – она заглядывает в окуляр, – но я даже не знаю, как к нему подступиться.

– Просто поговори с ним. Напиши, в конце концов. Он же твой лучший друг, вы дружите с первого класса, ты сама мне говорила. Он будет рад с тобой помириться.

– Ну, нет, – Алиса хмурится, – я не хочу, чтобы это выглядело так, что я бегаю за ним. Он всё-таки тоже не прав.

Закрываю лицо рукой.

С самого утра ноет левая рука. Должно быть, перемены в погоде. Какой смысл в частичной потере чувствительности, если всё равно ощущается, как ломит кости?

А ещё голова болит. Но это уже не из-за погоды: сегодня до глубокой ночи занимался физикой. Как и все выходные, в общем-то.

10:13. Понедельник, 22 октября.

–2 с. Осадки.

Движение на дороге затруднено.

Перемена. Пора.

Не иду на кофейные сплетни и слежу, чтобы Алиса меня не преследовала.

Подхожу к библиотеке. Дверь открыта. Библиотекарь, женщина с длинным носом, выдает книжки двум мальчикам. Прохожу вдоль книжных полок до читательской зоны, где на столе стоит «MYSTERY BOX».

Достаю из портфеля бумажный свёрток. Он получился не очень аккуратным, но уж какой есть. Мне пришлось поломать голову, что ей подарить. В итоге, не придумал ничего лучше этого. Прикладываю открытку, на которой написано: «Алисе. Я поговорил кое с кем, он попросил передать вот это». Когда Алиса развернет свёрток, то обнаружит мармелад «Сладкая помощь» с надписью «Давай мириться».

Надеюсь, она поймет намек.

Бегу вниз по лестнице. У меня ещё есть время до конца кофейных сплетен.

На первом этаже, как всегда, много народа. Прохожу к раздевалке мимо двух странных девочек – у обеих какие-то красные повязки на руках. Уже не первый раз вижу эти повязки! Не беру в голову, слишком мало времени.

Нахожу куртку Алекса. Это очень просто, потому что у него единственного ярко-оранжевая куртка среди чёрных, серых и коричневых. Оглядываюсь по сторонам. Засовываю в его карман такой же бумажный свёрток и записку: «Алексу от ты-сам-знаешь-кого».

Надеюсь, он поймет намек.

Смотрю на свой листочек, на котором написано только: «Громов, 11 «А». 22.10.12» Передо мной контрольная работа по физике. И я ни черта не понимаю.

К чёрту всё. Я так больше не могу. Сдам пустую работу и уйду.

Нет, ты не можешь всё бросить. У тебя даже тройки в четверти нет.

Я знаю! Знаю! Но что мне делать? Я все выходные занимался этой чёртовой физикой. Решал задачи. Учил формулы и определения. Доставал Алекса по «Скайпу». А теперь не могу решить ни одного номера.

Поднимаю глаза. Зинаида Васильевна смотрит на меня через толстые очки, не моргая. Должно быть, так Энни Уилкс смотрела на Пола Шелдона24. Побыстрее опускаю взгляд.

Зачем? Зачем я попёрся в этот лицей? Пошёл бы в любую другую школу. Там бы доучился, получил золотую медаль. Но нет, мне надо было увязаться за девчонкой с красными волосами. О чём я только думал?

О девчонке. С красными волосами.

Делаю вдох. Выдох. Надо успокоиться. Ещё раз вдох. Выдох.

Ещё раз просматриваю контрольную работу. Пять задач. Допустим, первую я знаю, как решить – она легкая. Что же я могу сделать с остальными? Ну, пятая тоже не кажется сложной. Ладно, решу пока эти, а там посмотрим.

Мне приходится взять ещё пару листочков – предыдущие стали сплошной чернильной грязью. Пока я пытаюсь решать задачи, Миша Карпов – кучерявый дурак – сдает работу. А Маша Орлова, которая, как говорит Алиса, всё время жрёт и не толстеет, получает четвёрку в четверти. И я остаюсь один на один с физикой.

Часы на стене показывают пять – консультация уже полчаса, как должна была закончиться. Зинаида Васильевна поднимается с места, переваливаясь, а её бока будто из желе.

– Громов, ты там заснул, что ли?

Берёт тряпку, моет доску.

– Нет.

– Сдавайся уже, а то ночевать останемся, – она кашляет смехом.

Вздыхаю. Четвёртую задачу мне так и не удалось решить, а насчет третьей я не уверен. Дописываю ответ.

Зинаида Васильевна садится за стол. Протягиваю ей листочек. Она ворчит, что слишком грязно написано. Проверяет работу. У меня сердце ёкает, когда она перечёркивает красной ручкой одну из задач.

– Ну, вот что ты мне пишешь? Что с размерностью? Ну, как у тебя скоростная величина оказалась равна массовой?

Разве я такое мог написать? Заглядываю в листок. И вправду, написал.

– А где четвёртая задача?

– Не решил.

Зинаида Васильевна уставляется на меня.

– Не успел или не знаешь?

– Не знаю.

– Мы похожую в классе решали, – она возвращается к проверке работы, – конечно, ты не помнишь, меньше с Николаевой надо было хихикать. Она, между прочим, физику знает, и у неё скорость не равна массе.

Хм. Точно. ЯЗВа.

Зинаида Васильевна чиркает на работе красную тройку.

– Ладно, Громов, иди домой. Поставлю я тебе тройку в четверти.

– Тройку?

– А ты что, четвёрку хочешь? – голос ЯЗВы колеблется, с высокими амплитудами, как в учебнике по физике. – Ты свои оценки видел? Да ладно с ними, с оценками. Ты свою работу видел? Какая здесь может быть четверка?

У меня глаза щиплет.

– Мне очень нужна четверка. Давайте я ещё что-нибудь напишу.

– Что-нибудь ты напишешь, конечно, но что-нибудь мне не надо, – Зинаида Васильевна снова кашляет смехом.

– Ну, пожалуйста.

– Всё, что ты мог, ты уже написал. Зачем тратить моё и твоё время? Разве я не права?

Она ставит тройку в журнал. И ещё одну в столбец с четвертными оценками.

Выхожу из школы. Под ногами снег – белый, как свежее молоко. Поднимаю голову: снежинки летят, как будто кто-то там высоко высыпает воздушные хлопья. Как будто зима проснулась и решила позавтракать. Я и не заметил, как она пришла.

Переступаю маленький заборчик, отделяющий каменную дорожку от молочных сугробов. Захожу по щиколотку в снег. И ложусь на спину.

Закрываю глаза. Теперь хлопья приземляются мне на лицо. Двигаю ногами и руками, как будто плыву в молочной реке. Чувствую себя печенькой. Хочу быть медовой. Потому что хлопья с молоком вкуснее с медом.

Глубоко вдыхаю холодный воздух. Мои печенюшные конечности размякают в снежном молоке. Становится мокро, особенно голове и ногам в тонких брюках. Но мне всё равно. Я же печенька.

Не знаю, сколько я так лежу. Время наконец-то останавливается. Можно отдышаться. Перестать волноваться. Перестать думать. Хотя бы на немножко.

Слышу, как хлопается парадная дверь школы. Кто-то идет по дорожке. Мне плевать, что этот человек обо мне подумает. Главное, чтобы это был не охранник – он меня сгонит, а я не хочу никуда идти.

Надо мной нависает тень. Открываю глаза. Маленькая усмешка в уголке губ.

– Громов, что ты делаешь?

– Я медовая печенька. В миске молока с воздушными хлопьями.

– Всё настолько плохо? – Марго улыбается, но её глаза усталые и грустные.

Она опускается на колени и ложится рядом со мной. Беру её за руку. Наши пальцы переплетаются. Марго шепчет мне на ухо: «А можно я буду орешком?» Говорю в ответ: «Нет, я не люблю орешки. Будешь шоколадной крошкой». Марго усмехается, сжимает мою руку крепче.

Теперь мы вдвоем размокаем в молоке.