Читать книгу Грома бой - Александра Неэйман - Страница 8

Холодок пробегает от пятки вверх по ноге и добирается до спины. Мурашки по коже. Надо закрыть окно.

Глаза удается разодрать только после нескольких попыток. Надо мной большая хрустальная люстра. Странно, с каких это пор она у меня в комнате?

Потому что это не моя комната. И даже не моя квартира.

Оглядываюсь по сторонам. Я лежу на двуспальной кровати. В одних трусах, но под одеялом – только нога торчит. Рядом спит Алекс задницей кверху, на нём оранжевая строительная каска – что, блин? Каска? А его одежда разбросана на полу. Телевизор на стене горит синим цветом.

Будильник на прикроватной тумбочке показывает пять утра. Рядом с ним фотография нашей директрисы. ЧТО?!

Помню, как Алекс напился в клубе. Как Марго перехватывала у него рюмки, и выпивала сама. Как мы с Владом потащили разбуянившегося Алекса в машину. И Влад сел за руль – это странно, но, похоже, он уже совершеннолетний. Может, поэтому им с Марго и продали семь бутылок виски, когда мы заехали в круглосуточный магазин.

Вспомнил! Мы приехали на квартиру Влада. Помню, как Алекс и Ира танцевали под «Gangnam Style». Но это было уже гораздо позже. Ещё какие-то мутные воспоминания.

– Тост! – Влад поднимается с ковра, взметнув стакан к потолку, – как говорится, возрадуемся, пока мы молоды! Ир, я правильно сказал? Отлично. Вздрогнем!

Выбираюсь из-под одеяла. Натягиваю джинсы – они валялись у меня в ногах. Видимо, я их стянул, когда уже лежал под одеялом. Или их сняли с меня, что тоже не стоит исключать.

Мой мочевой пузырь сейчас похож на шарик с водой – одно неловкое движение, и он разорвется прямо на джинсы. Надо найти туалет.

Поднимаюсь с кровати. Меня заваливает на пол во время поисков рубашки. Так и не нахожу её. Прикрываю ладонью шрам на левой руке – на случай, если столкнусь с кем-нибудь. Иду к двери. Похоже, я всё ещё хмельной – комната двигается вместе со мной. Зачем она преследует меня?

Дверь ведет в зал. Здесь на диване спит Ира. Красная губная помада на её лице похожа на размазанную кровь. На полу пустые коробки из-под пиццы, стеклянные и пластиковые бутылки. В одном месте они стоят кругом, в центре которого раскиданы карты.

Точно. Припоминаю что-то такое.

По радио играют Red Hot Chili Peppers. Рванная мелодия с повторяющимися мотивами. Не слышал её раньше.

Алекс крутит в руках колоду карт.

– Девчонки, а вы умеете в покер?

– Могли бы сыграть на раздевание, – Влад языком перекатывает сигарету из одного края рта в другой. Омерзительно.

Марго лежит на диване, выпускает дым в потолок. На её губах усмешка.

– О нет, Влад, мы не будем играть на раздевание, – говорит Ира, облокотившись на колени Марго, – Слишком! Повторяю, слишком мало девушек. И я не умею играть в покер.

– Твоя правда. У нас тут практически сосисочная вечеринка. Алекс, где твои фанатки? Почему их нет, когда они так нужны?

Пью из стакана. Во рту привкус горькой колы.

– Тогда давайте в дурака. В дурака все имеют, – Алекс тасует колоду, – проигравший выпивает два стакана.

– Признайся, зачем ты хочешь споить Иру? – Влад стряхивает пепел мимо пепельницы, – любая карточная игра к этому приведет.

Ира ногой толкает Влада в плечо.

– Да что? Я разве не прав?

– Тогда что будем делать?

– Давайте в «Правду или действие», – все сразу переводят взгляды на меня, – если человек не хочет говорить или выполнять – выпивает. И цель каждого – напоить другого.

Влад хлопает меня по плечу.

– А Санчо дело предлагает, – он берёт бутылку колы и допивает остатки из горла, – чур, я первый.

Влад крутит бутылку. Несколько капель падает на пол, очертив круг. Чувствую, как немного залипаю – старательно вслушаюсь в музыку, чтобы не заснуть.

– Держитесь, сучки, я вам спуску не дам.

Бутылка указывает на Иру.

– Правда или действие?

– Правда.

– Ну, давайте для разминочки… – Влад почёсывает лоб, – какой на тебе лифчик?

– Всего-то? Ты разочаровываешь меня, – Ира берёт у Марго сигарету изо рта и затягивается. – Белый в черный горошек.

–Вуууу-ху-ху-ху, – Влад издает какой-то нечеловеческий звук, – не переживай, всё ещё впереди.

Бутылка делает круги раз за разом. Алекс перечисляет знаменитостей, с которыми он бы переспал. В том числе и Бреда Питта… мда.

– Да, я бы опр-ределённо трахнул Бр-реда Пита.

– Почему я не удивлён? – спрашивает Влад.

– А что такого? Да, мне больше девочки нравятся. Но если вдруг я встречу шикарного парня… короче, я открыт для экспер-риментов.

– И не только для экспериментов.

– Ой, да пошёл ты, – Алекс толкает Влада в плечо.

– Только не в жопу, пожалуйста! – он наигранно отпрыгивает и оттряхивает себя.

Мы продолжаем. Мне приходится рассказать про свой первый поцелуй. Наверное, все ждали чего-то неловкого и постыдного. Но у меня ничего такого не было. Седьмой класс, под горкой на детской площадке – это было с моей одноклассницей Ленкой Ерголиной. У неё были шершавые губы из-за холода. Во время моего рассказа Марго не смотрит на меня – видимо, ей скучно слушать.

Кручу бутылку, попадает на Влада.

– Что ж, – держу паузу, но на самом деле сдерживаю отрыжку, – Влад, расскажи, как ты потерял девственность.

Все издают недовольный возглас.

– Мы эту истор-рию раз сто слышали, – Алекс поднимается, собирает мусор, – давай что-нибудь другое.

– Ой, да ладно тебе, – Влад усмехается, – я с удовольствием расскажу. Такое не с каждым случается.

– Короче, он трахнул горничную.

– Эй, без спойлеров!

Смотрю на Иру и Марго. Этот разговор забавляет их. Улыбаюсь вместе с ними, и Влад замечает это.

– Алекс, сраный ты гондон! – он кидает пластиковый стаканчик с колой и попадает ему в голову. – Весь кайф обломал. Завидуй молча, девственник хренов! Когда Бред Питт тебя оприходует, тогда и будешь рассказывать!

Алекс показывает в ответ фак, когда Влад отворачивается. Затем уходит с мусором на кухню.

– Всё, все заткнулись, я рассказываю, – Влад прикрывает глаза. – Это было чудесное лето. Мои родители уехали отдыхать, а я остался в Москве. И чтобы я не засрал квартиру, они наняли домработницу.

Усмехаюсь.

– Ну, понятно.

– Нет, дослушай! – Влад злится, и мне это нравится, – мы облюбовали каждый уголок в этой квартире. Особенно этот диван.

– Фу-у-у, – Ира морщится, – какая мерзость, гадость. Просто омерзительно.

Влад ржёт, завалившись на подлокотник дивана. И как раз в этот момент возвращается Алекс с ещё парочкой бутылок.

Игра продолжается.

Ире попадается Марго. Она выбирает правду.

– Расскажи, на что ты можешь потратить огромную, просто бешенную сумму денег. И что у тебя из этого самое дорогое.

Ира так улыбается, будто знает ответ. Наверное, думает, что Марго спасует. Но она усмехается.

– На нижнее бельё, – меня заводит, когда Марго делает такое наглое лицо, – у меня есть комплект за двадцать тысяч.

– Фу, мажорка.

Все прыскают со смеху. Смеюсь ради приличия, но не уверен, что до конца понимаю такой бурной реакции. Возможно, всё дело в том, что это произнес Влад – вот уж кого действительно можно назвать мажором.

– Что-то мне это не нравится, – он смешивает в стакане колу и виски, – никто ещё не выпил. Всё, деточки, хватит соплей.

Влад крутит бутылку вне очереди. Горлышко снова показывает на Марго.

– Отлично, моя первая жертва, – Влад потирает ладони, – правда или действие?

– Правда.

– А теперь ты, Марго, расскажи нам, как потеряла девственность. Если потеряла, конечно.

Марго берёт стакан с пола и выпивает залпом.

– Бам! – Влад делает жест, будто стреляет в мишень, – в яблочко.

Маленькая усмешка в уголке губ. Марго касается бутылки пальцем, медлит, а затем крутит её. Горлышко показывает на Влада.

Уверен, она сделала это нарочно. Не знаю, как, но нарочно.

– Правда или действие?

– Действие, – Влад играет бровями, – ну давай, отомсти мне.

Ира и Алекс переводят взгляды то на Влада, то на Марго, ожидая развязки дуэли.

– Тогда давай. Вываливай.

– Серьёзно? Ты хочешь, чтобы я показал вам свой хрен?

– Ага. Стакан перед тобой, если что.

Влад фыркает, поднимается с пола.

– Да без проблем. Готовьтесь восхищаться.

Расстёгивает ремень и пуговицу на джинсах. Затем ширинку. Смотрит на каждого. Не пойму – он то ли колеблется, то ли выдерживает актерскую паузу. Берётся за штаны, чтобы спустить их. Все замирают в ожидании.

Влад взмахивает руками.

– Идите в жопу.

Марго с лицом победителя вручает ему стакан виски.

Упираюсь рукой в стену. Расстёгиваю ширинку. В этой квартире где-то пять комнат. Я едва не обоссался, пока искал туалет.

Смотрю на себя в зеркало – глаза красные, лицо отёкшее. Обливаю себя водой, брызгаю на волосы. Наношу зубную пасту на палец и чищу зубы.

В ванной два водных пистолета. Они в луже какой-то тёмной жидкости.

Влад возвращается в комнату – в руке у него два водных пистолета.

– Вот мое желание.

Он заряжает их виски с колой.

– Вставай и пей до дна.

Под улюлюканье поднимаюсь с пола. Пол то отдаляется, то приближается. Надо снять рубашку, чтобы она осталась сухой. Бросаю её к девчонкам на диван аля звезда рок-н-ролла.

Влад направляет пистолеты на меня. Считает до трех, и горький напиток льется мне в рот. Я почти не чувствую вкуса, только легкие пузырьки газировки. Большинство даже не попадает, течет мимо с подбородка мне на грудь.

До дна. Я сделал это.

Плюхаюсь на ковер рядом с диваном. Марго поднимает бутылку с пола и подносит ко рту. На сорванной этикетке только «Jack». Как Джек и Страна Великанов. Я уверен, что это сказка – метафора про наркотики. Только наркоман мог обменять корову на так называемые волшебные бобы, а потом из раза в раз забираться на облака.

Ира отнимает бутылку у Марго.

– Тебе уже хватит.

– Спасибо, мамочка, я сама могу решать, – Марго тянет бутылку на себя, – я уже взрослая девочка.

Алекс и Влад брызгаются друг в друга из пистолетов.

– Нет, правда, тебе хватит.

Писклявый смех Влада.

– Ир, отстань.

– Ха-ха-ха-ха!

– Марго-о!

– Ха-ха-ха!

– Я знаю свою меру!

Хлопаюсь на ковёр.

Возвращаюсь в спальню. Мурашки по коже. Балкон открыт нараспашку, в комнату валит туман. Хотя, нет. Судя по запаху – это дым.

Хочу закрыть дверь, но замечаю яркое пятно во мраке. Марго сидит, прижавшись к стене. В одной руке у неё красные «Marlboro», в другой полупустая бутылка виски. На полу валяется сумка.

Подсаживаюсь рядом.

– Чёрт возьми, – Марго делает пару глотков из бутылки, – последний раз я так надиралась лет в пятнадцать.

У нее тушь размазана по щекам.

– А что было в пятнадцать?

Не отвечает. Смотрит в одну точку, куда-то себе под ноги. Между тонких пальцев тлеет сигарета. Жду, когда она снова включится, но этого не происходит.

– Не хочешь поговорить?

– О чём? Я не хочу разговаривать.

Осматриваюсь. В глаза бросается пустая бутылка.

– Тогда давай сыграем в «Правду или действие». По тем же правилам. Стаканов правда, нет, но ничего – будем делать по три глотка.

Марго пожимает плечами.

– Ну, начинай.

– Правда или действие?

– Правда.

Слышу, как сердце играет на тамтаме.

– Почему ты пропала две недели назад? Что произошло? Объясни мне.

Марго подносит горлышко бутылки к губам и делает несколько глотков. Морщится. Кажется, она доходит до своего предела.

– Если ты думаешь, что раз я пьяная, то всё расскажу – ты ошибаешься, – она тушит сигарету.

– Что, хотела сбежать от меня? Наигралась и хватит?

– Нет! Заткнись. Моя очередь. Правда или действие?

– Правда.

– Почему ты перешёл в мою школу? Какого хрена ты всё это устроил?

Смотрю на виски. Могу выпить и не отвечать, как она. Но это будет слишком просто. Делаю вдох, и рот сам начинает произносить слова.

– Мою школу закрыли. Директор проделывал какие-то махинации, по слухам, прикарманил себе три миллиона. С апреля я думал, куда бы мне податься. В итоге, не нашел ничего лучше, как перейти к тебе. Не хотелось приходить в абсолютно незнакомое место в последний год обучения. Искал варианты, но одноклассники, с которыми я более-менее общался, перешли в жопу мира. И вот. К тому же, я подумал, что выучиться на технаря – это шанс на хорошее будущее.

Пока рассказываю, Марго смотрит на меня большими глазами. Её реснички похожи на паучьи лапки. Что, не ожидала, что я всё выскажу?

– Хреново, – наконец-то выдает она, – наверное, теперь жалеешь.

– Почему я должен жалеть?

Марго пожимает плечами.

– Наверняка, ты ждал, что я обрадуюсь. Что будем ходить за ручки, сидеть вместе за партой, хохотать на переменках. А на самом деле…

– Да, всё по-другому, – немного помолчав, добавляю, – и ты другая.

– Поэтому я и не обрадовалась, – Марго скрещивает руки на груди, – да, среди этих людей я такая. Должна быть такой.

Подсаживаюсь к ней ближе.

– А мне всё равно. Ты мне и такой нравишься.

Марго поднимает на меня взгляд. Мы долго смотрим друг на друга. Пытаюсь понять, о чем она думает, но я даже свои мысли не очень-то понимаю.

– Твоя очередь, – Марго не выдерживает, отводит глаза.

– Правда или действие?

– Правда?

– Почему ты так поступила первого сентября?

Марго берёт бутылку в руки. Ну, конечно, ничего другого я и не ожидал – снова пас. Но попытка не пытка.

– Я разозлилась, – она всё-таки отставляет бутылку, – мы пошли в наше место, отлично провели время. Потом Влад вызвался проводить меня до дома, и всю дорогу выносил мне мозг. Что это за парень, какие у тебя с ним отношения и бла-бла-бла. Только отвязалась от него, и тут ты.

Чувствую, как всё закипает внутри.

– Что за нахрен? Какое ему дело до тебя?

– Да забей.

– Кто он тебе, чтобы так лезть в твою личную жизнь?

– Угомонись.

– И почему он провожал тебя до дома?

Сжимаю кулаки. Мне тошно находиться здесь, в квартире этого гаденыша. Жалею, что ввязался во всю эту тусовку, с этими мажорскими замахами, выделыванием друг перед другом и прочей, прочей…

– Моя очередь.

– Я больше не играю.

Марго подтаскивает к себе сумку. Что-то ищет в ней.

– Закрой глаза.

Зажмуриваюсь так сильно, что становится больно. Марго касается моего кулака, гладит предплечье. Расслабляю руку – в ладони оказывается что-то увесистое. Её пальцы кладут мне нечто в рот. Начинаю жевать. Что-то очень вязкое, похоже на ириску. Вкус сиропа от кашля.

Не может быть.

Открываю глаза. У меня в руке пакетик с чёрными дольками лакричного мармелада. Они в виде самолетиков, корабликов и ракет.

– Где ты его достала?

– В нашем торговом центре, – она берёт себе одну, – там на третьем этаже палатка. «Мармеладная помощь», типа того.

Минуты две мы сидим в тишине, поедая лакричный мармелад. По вкусу он даже похож на тот самый, который в феврале мне привозил отец. Марго берет самолетик и кладет мне в рот. Достаю подводную лодку и прикладываю к её губам.

Маленькая усмешка в уголке рта.

– Ты замерз? – она прижимается ко мне, не дожидаясь ответа. Меня обжигают её тёплые руки – похоже, я действительно замерз. Приобнимаю Марго за талию.

Даже не понимаю – это я её поцеловал или она меня, – но мы целуемся. Чувствую лакричную мятность с горечью сигарет. Она касается ладонью моей щеки. Её поцелуй, обычно требовательный и напористый, сегодня мягкий и нежный. Возможно, она просто слишком пьяна, чтобы ворочать языком.

Резкий хлопок. Мы отскакиваем к стене и садимся, как ни в чем не бывало. Оглядываюсь – дверь на балкон закрыта. Видимо, Алекс замерз. Надеюсь, он спросонья не заметил нас.

Марго достает из сумки мою клетчатую рубашку.

– Одевайся, – её голос звучит трезвее, – и пошли ко мне.

Воскресное утро. Над домами ночь с кремовыми разводами рассвета. Так свежо и приятно дышать осенним воздухом. И мне совсем не хочется спать, разве что самую малость. Хотя, может, всё дело в кофе, который мы купили в МакАвто.

Все ещё спят. В том числе метро и наземный транспорт. Но, оказывается, квартира Влада недалеко от нашего торгового центра – двадцать минут вдоль трамвайных путей, и мы уже около остановки на перекрестке.

Весь путь мы практически не разговариваем. Чем трезвее становится Марго, тем больше она погружается в себя. Решаю прервать молчание.

– Точно твои только к вечеру вернутся?

– Да, можешь не волноваться.

Она отпивает кофе и протягивает бумажный стаканчик мне – свой я выпил, едва мы прошли четверть пути. Делаю пару глотков. Какое же наслаждение.

– Сегодня воскресенье. Значит, ты снова пойдешь туда, куда ты мне не говоришь?

– Должна. Но не пойду.

– Почему?

Сколько её знаю, каждое воскресенье к 12 часам Марго куда-то едет. Уверен, это не репетитор. Иначе она бы это так не скрывала.

– Нахрен. Хочу остаться дома и прийти в себя, – Марго выкидывает стаканчик в урну и скрещивает руки на груди. Так она похожа на съежившегося ежика. – И деньги эти потрачу на что-нибудь действительно стоящее.

– А зачем ты вообще туда ходишь?

Марго достает ключи из кармана. Прижимает таблетку к домофону – раздается протяжное пиликание. Значит, не скажет. Понятно.

– Заходи, – Марго запирает за мной входную дверь, – я в душ, а ты иди пока в комнату. Я приготовлю завтрак, когда выйду.

Ну вот, пока я стаскиваю кеды, она уходит в ванную. Шорохи. Интересно, что она снимет в первую очередь? Я бы посмотрел на это. Так, а у меня есть с собой презервативы? А то мало ли. В карманах нет – ожидаемо. Должна же быть какая-нибудь заначка. Что, и в кошельке нет? Блин. Может, сбегать по-быстрому? Только, чтобы она не поняла.

– Марго!

Шум воды. Не слышит. Стучу в дверь. Что-то говорит, ничего не разобрать.

– Я не понимаю, что ты говоришь.

Дверь чуть не задавливает меня. Марго выглядывает, обернувшись ТОЛЬКО в полотенце. Смотреть в глаза, смотреть в глаза! Не ронять взгляд.

– Что?

– У тебя всё есть для завтрака? А то я сходил бы в магазин пока.

– Да, всё есть, – она захлопывает дверь. Щелчок замка.

Что ж, видимо, если что – буду импровизировать.

Захожу в ближайшую комнату, она же – самая маленькая в квартире. Ничего не изменилось: около окна стол и шкаф, слева от двери кровать, над ней две полки. Никогда не понимал, как она может так спать: я бы боялся, что они упадут на меня ночью.

Чувствую себя маленьким мальчиком. Разглядываю всякие девчачьи штучки на её полках – зеркальце, помады, тени в коробочке, лаки всех цветов радуги, всякие карандаши, тюбики и баночки. Они расставлены по неведомой мне системе. Не понимаю, что из этого для чего, всё написано по-французски.

О, а вот этого не было. На верхней полке модельки самолетов – уже склеенные и разукрашенные. Подписаны «Громов-1», «Громов-2» и «Громов-3». Возможно, она собирала их, пока мы не общались.

Прислушиваюсь – вода из ванной ещё не стихла.

Смотрю на прикроватную тумбочку – единственное место, где беспорядок. Вокруг разбросаны карандаши разных оттенков чёрного, линейка, точилка. Приоткрываю альбом, где заложено ластиком – только начатый набросок чертежа.

Ну что, Громов, везде свой нос засунул?

Оглядываюсь. На столе замечаю что-то яркое. Два диска, обёрнутых красной ленточкой. На том, что сверху, изображена девушка в белой рубашке на фоне голубого неба. Альбом называется «Born to Die», певицу не знаю. На корочке второго написано: «Kimya Dawson. Remember That I Love You». Этот я знаю, Марго давно его слушает. Читаю открытку: «Твоя Боб Дилан в юбке и кое-что новенькое. Надеюсь, тебе понравится, ты любишь такую тягомотину. С днем рождения! Алекс».

Не поздновато ли? Хотя, они не виделись всё лето.

Догадка молнией поражает меня. Так вот, зачем они собирались первого сентября.

Что-то она совсем долго. Может, раздеться? Наверное, не стоит. С другой стороны, вдруг она пошла в душ, потому что рассчитывает, что между нами сейчас что-то будет? Тогда я бы уже был наготове. Нет, бред. Зная её чистоплотность, она не станет бросаться на меня со словами «возьми меня, грязная свинья».

Я могу пока присесть на кровать. Прикрою глаза, подумаю о чём-нибудь. А мы завтра вместе поедем в школу или нет? Надо спросить её потом. Потом… попозже…

А? что?

– Эй, ты спишь, что ли? – Марго стоит прямо передо мной. От неё пахнет миндальным мылом и зубной пастой.

– Нет, я просто задумался.

– Ты можешь в душ сходить, пока я готовлю, – она открывает шкаф, достает что-то, – только не засни там.

Ты помнишь, что она сказала? Не засни. А ты уже минут десять тупо стоишь под водой. Надо быстро помыться и выйти.

А ещё она сказала, что какое-то из этих мыл для лица, какое-то для рук, а какое-то для тела. И я не запомнил, что для чего. А для чего эти два – даже не объяснила. Нюхаю каждое и выбираю то, что пахнет не так по-девчачьи.

Надеваю чистую футболку, которую мне дала Марго. Обычно она дает мне футболки её отца, но эту я не помню. На вид, как новая, но пахнет стиральным порошком. И по размеру мне точь-в-точь.

Заглядываю на кухню. На столе стоит тарелка с омлетом и сосисками, рядом глубокая тарелка с кашей и блюдце с бутербродами с джемом. Надеюсь, что каша не мне.

Марго стоит у плиты. Смотрит, как кофе заваривается в турке. Помешивает его ложкой. Её красные волосы собраны на макушке в пальмочку. На ней какая-то ночнушка с длинным рукавом, которая едва прикрывает бельё.

Нужно перестать пялиться. Но, чёрт возьми, как тяжело оторвать взгляд от её тела. Я бы взял её прямо здесь и сейчас. Поимел бы и на полу, и на столе, где угодно – неважно. Заставил бы её кричать от удовольствия.

Марго разливает кофе по чашкам. Подхожу к ней, дотрагиваюсь до талии и тянусь губами к шее. Она выскальзывает из моих рук.

– Хочешь, чтобы я обожглась?

Нет, Громов, это явно не намек, что ты горячий и страстный.

Сажусь за стол. Марго ставит передо мной кофе. Улыбаюсь.

– Ну, наконец-то.

– О чем ты? – пододвигаю к себе тарелку.

– Не люблю, когда ты как хмурая жопа, – она садится рядом со мной.

Пожимаю плечами.

– Неделя была тяжелой.

Марго усмехается.

– Даже Ильички ещё не было, а тебе уже тяжело.

Её разве не было? А, да. Была какая-то старая учительница на замене. Задала выучить любое стихотворение Бальмонта на понедельник. И мне надо бы заняться этим. Значит, сегодня вечер поэзии.

– Ну, а у тебя как неделя прошла?

Марго дует на кофе. Не смотрит на меня.

– Ничего особенного.

Попробую разговорить её.

– Я видел на столе диски и открытку. Я не читал, – добавляю, когда она бросает на меня пристальный взгляд, – вы праздновали твой др первого сентября?

Марго кивает.

– И как?

– Было здорово.

Диалог как-то совсем не клеится. Чтобы ещё спросить?

– И что тебе подарили, кроме дисков?

Марго переводит взгляд на меня. Усмехается.

– Ладно, ты бы всё равно скоро узнал.

Она закатывает правый рукав ночнушки. На предплечье, недалеко от сгиба локтя красуется маленькая татуировка в виде гвоздики с красными лепестками и зелёным стеблем. Напрягаю лицо, чтобы не выдать никаких эмоций.

Она говорит что-то про то, что друзья её удивили, но я не слушаю. Просто пялюсь на её тату. А она ждет реакции. Выдави из себя хоть что-нибудь.

– И как родители отнеслись?

Марго пожимает плечами.

– Никак. Они не видели ещё.

– Уже почти неделя прошла, как они не заметили?

– Но ты же не заметил.

Заедаю свое молчание омлетом.

Нащупываю пульт на прикроватной тумбочке. Щёлкаю по каналам, пытаясь найти что-нибудь интересное – попадаются только скучные семейные программы. Оставляю «2х2», хоть там и идет «Царь горы», который мне не особо нравится.

Доедаю тост с джемом. Марго прижимается ко мне сзади, обнимая ногами. Слышу её дыхание – кажется, она задремала у меня на плече. Её пальцы как будто что-то рисуют на моей спине.

– Может, спать ляжем?

Она мотает головой, зевая.

Тянусь до пакетика с лакричным мармеладом, кладу пару долек в рот. Марго поднимается с кровати, собирает посуду. Провожаю её взглядом, когда она выходит из комнаты. Слышу шум воды на кухни.

Из головы не выходит, что она сделала татуировку и ничего не сказала мне. Разве о таких решениях не говорят заранее? Да и неужели моё мнение ничего не значит для неё? Может, я был бы против.

А может, она не сказала, потому что знала, что ты был бы против?

Шум воды стихает.

Марго возвращается в комнату. Садится рядом со мной вместе с чашкой кофе. Протягивает мне – я забыл про него. Делаю пару глотков – кофе едва теплый.

Марго кладет руки мне на плечи. Массирует их через футболку, впиваясь пальцами. Не больно, но ощутимо. Чувствую её губы на затылке.

Оставляю пульт и чашку на полу.

Её руки касаются моих бицепсов, поглаживая и сжимая их. Губы целуют за ухом. Не двигаюсь, даже стараюсь дышать поменьше – делаю вид, что смотрю телевизор.

Марго пытается уложить меня – поддаюсь ей, опрокидываясь на подушку. Она кладет голову мне на плечо. Гладит живот под футболкой.

Пытаюсь расслабиться. Но как только закрываю глаза, в памяти всплывает её татуировка. Почему именно гвоздика? Не могу представить, чтобы Марго ассоциировала себя с цветочком. Тем более, с таким. Для меня гвоздика – это букеты ветеранам на девятое мая. И вообще, Марго же не любит цветы. Что-то здесь не вяжется.

Да тебе всё равно, что это значит. Ты просто обижаешься, что она не сказала.

Нет, я не должен обижаться. Она же не моя собственность. Может делать всё, что захочет. И она не обязана отчитываться в своих действиях.

Если бы ты правда так думал.

Ля-ля-ля, я тебя не слышу.

– Что-то не так?

Марго выключает телевизор, смотрит на меня.

– Да так, ерунда. Это неважно.

Не пытайся, Громов, твоя улыбка всё равно очень натянутая.

– Тогда забей на это, – Марго приближается к моим губам, – хотя бы сейчас.

Мы целуемся, и чувствую, как у неё на руке выступают мурашки. Какой же я придурок. Возможно, это действительно не так важно? В конце концов, это моя Марго. И мне хорошо с ней. Никакая татуировка не изменит этого.

Улыбаюсь.

– Ты опять замерзла? Я знаю быстрый способ согреться.

Маленькая усмешка в уголке губ.

– Дурак, – Марго пихает меня, – лучше не говори ничего.

Валю её на кровать. Нависаю, целуя лицо. Убираю прядки красных волос, чтобы не мешались. Марго улыбается с закрытыми глазами. Приподнимаю ночнушку. Целую её живот. Касаюсь губами по слегка выпирающим ребрам, подбираюсь к груди.

Она замирает – должно быть, от благоговения. Я хорош.

Мне кажется, я знаю каждую родинку на её теле. Особенно мне нравится, когда они создают созвездия. Треугольничек на лопатке. Ещё один треугольник побольше на бедре. Да, они не отличаются особой оригинальностью. Кроме созвездия родинок на шее, похожих на Малую медведицу.

Провожу пальцами по её талии, дотрагиваюсь до кружев трусиков. Борюсь с желанием сорвать их и бросить на пол. Прежде, чем начать приспускать, смотрю на её лицо.

Марго?

Полное умиротворение. Она спит. Да ладно, не может быть! Почему именно сейчас? Что я не так сделал?

Может, все-таки продолжить? Она проснется, подумает, что задремала. Ей станет стыдно, порадуется, что я не заметил. И все довольны.

Нет! Ты вообще в своем уме? Ты что, собираешься трахнуть спящую девушку?

Конечно же, нет. Я не сделаю этого. Я не поступлю так, я же приличный парень. Но, может быть, она хотела бы, чтобы я продолжил. Может, она не подозревает, что заснула.

Да какая разница? Это аморально.

Да-да, конечно же, это аморально. Я не буду этого делать. Но, может быть, это тот самый момент, когда можно перейти от миссионерской позы к чему-то новому?

Это не что-то новое, а изнасилование. К тому же, у тебя нет презервативов. А ты знаешь, как она бережно относится к предохранению. Теперь представь её лицо, когда ты…

Ладно-ладно, всё. Нет, конечно же, нет. Я и не собирался.

Ложусь рядом с ней, укрываю нас одеялом. Мне должно быть стыдно за свои мысли. Извращенец. Как я только мог сомневаться?

Завожу будильник на телефоне, чтобы мы не проспали до приезда ее родителей и Милки.

Мистер Сэндмен, принеси мне сон…

Сделай его самым прекрасным в мире…

Нахожу телефон на полу. Выключаю будильник.

Марго отрывается от моего плеча. Хмурится, видимо, пытается понять, что произошло.

– Мы заснули?

Киваю, подавляя зевоту.

– Который час?

Она приподнимается, смотрит на часы – уже четыре. Странно, мне казалось, что я заводил всего на два часа. Видимо, во сне перезавёл ещё пару раз.

Должно быть, скоро её родные вернутся. Не хотелось бы встретиться с ними, будучи в одних трусах – я явно не так представлял знакомство с родителями.

– Чай будешь? – Марго откладывает одеяло в сторону.

– Ты знаешь, я пойду уже, пожалуй. Я обещал маме особо не засиживаться у Макса.

Марго кивает. Не смотрит на меня. Что ж, значит, так и надо.

Когда она успела переложить носки? Я их явно не здесь оставлял. Не суть. Быстро оденусь и пойду. Меня ещё дома ждет Бальмонт.

Марго приоткрывает тумбочку, заглядывает внутрь краем глаза и закрывает обратно. Садится на кровать, потягивается. Натягиваю джинсы, стараясь не смотреть на её грудь.

Открываю входную дверь.

– Ну, давай. Спасибо за завтрак, было очень вкусно. Созвонимся?

– Да, конечно, – она улыбается. Как-то натянуто.

Поцелуй в щеку на прощание. И совсем слегка в губы. Может, больше, чем слегка. Или даже не слегка. Она держит меня за шею, притягивая к себе сильнее.

Захлопываю входную дверь.

Одежда валяется на ковре.

Поцеловать каждый миллиметр. Шею. Плечи, особенно где ключицы. Грудь. Я впиваюсь так жадно – ничего не могу поделать с собой. Запах её тела сводит меня с ума.

Между нами осталось только белье. Марго не церемонится: сразу стаскивает с меня боксеры, впиваясь поцелуями в моё тело. А я хочу её помучать – ласкаю под коленкой пальцами, провожу другой рукой по внутренней части бедра. Готов вечность слушать эти постанывания. А что, если пойти дальше?

Снимаю с неё трусы. Она не ожидает того, что я сделаю. Наклоняюсь и покрываю поцелуями низ её живота, спускаясь ниже. Никогда не делал ничего подобного. Марго ладонью упирается мне в лоб – но не останавливает.

В голове раз за разом слышу строчки из «Please please me». Наверное, потому что я прочитал, что кто-то из критиков назвал её первой песней об оральном сексе. Марго хватает меня либо за волосы, либо за уши. Её коленки вздрагивают. Так и должно быть? Я всё делаю правильно?

Пытается что-то сказать. Её ладонь снова упирается мне в лоб – на этот раз настойчивей. Поднимаю голову.

Марго открывает прикроватную тумбочку и швыряет в меня пачку презервативов.

Мы лежим рядом и смотрим в потолок. Как мы оказались на полу? Должно быть, после того, как Марго ударилась головой о нижнюю полку над кроватью.

– Марго, – язык присох к нёбу, – мы все ещё встречаемся?

Она улыбается и издает смешок сквозь зубы.

– Что за глупый вопрос, Громов?.. Мы и не расставались, – из-за тяжелого дыхания она едва может говорить. – Я теперь очень хочу есть, но у меня нет сил готовить.

– Тогда… пиццу?

– Отличная идея, – она переворачивается на живот и подтягивает к себе телефон, – ты какую хочешь?

– Я хочу маленькую «Маргариту».

– Так возьми меня, – Марго смеется и чмокает меня в губы.

Улыбаюсь. Переворачиваюсь на бок, глажу её спину. Оглядываю голые плечи. Как она скользит пальцем по экрану. Марго замечает мой взгляд – отвлекается и лохматит мне волосы, целуя в висок.

Смотрю на татуировку гвоздики на её предплечье. Что же она всё-таки означает?

Я буду твоей жилеткой,

Я буду причиной твоего суицида,

Я буду ду-ду-ду-ду-ду

Я буду твоим лучшим мужчиной10