Читать книгу Нулевой Канон - Алексей Хромов - Страница 15

Пока Веритас переживал свой первый коллективный нервный срыв, старый коммуникатор Ионы, который он держал для экстренной связи, издал короткий, нехарактерный для него звук – скрип, похожий на звук пишущего на стекле алмаза. На темном экране появилось сообщение. Оно не содержало текста, только серию координат и одну-единственную фразу, выведенную глифическим, архаичным шрифтом:

«ПРИХОДИ УВИДЕТЬ, КАК ТАНЦУЮТ ИСКРЫ».

Иона колебался. Это могла быть ловушка, подстроенная Адлером. Или приглашение от тех самых людей, которых он должен был разоблачить. Но сидеть сложа руки было невыносимо. Паранойя и любопытство вели ожесточенную борьбу в его душе, и любопытство победило.

Координаты привели его в промышленную зону на самой окраине «Лимбо» – кладбище ржавеющих заводов, оставшихся от До-Веритасной Эпохи. Это было место, которое даже городские картографы обходили стороной. Воздух здесь был густым, пах мазутом и холодной сталью.

Целью оказалась заброшенная котельная, гигантский кирпичный монстр с выбитыми окнами, похожими на пустые глазницы. Из одной из его труб поднимался тонкий, едва заметный столбик дыма.

У входа его никто не встретил. Дверь была приоткрыта. Иона шагнул внутрь и оказался в другом мире.

Пространство внутри было огромным, как собор. В центре, в гигантской топке старого котла, пылал огонь – настоящее, живое пламя, трескучее и непредсказуемое. Его мечущиеся отблески выхватывали из темноты фигуры людей. Их было около тридцати. Они не сидели рядами, а расположились кругом, как древнее племя у костра.

Атмосфера была странной смесью первобытного ритуала и интеллектуального семинара. Некоторые раскачивались в такт не слышной музыке. Другие сидели группами и вели оживленные, но тихие споры, яростно жестикулируя. Третьи просто смотрели на огонь, и на их лицах было написано трансовое, почти экстатическое выражение. Они не были похожи на террористов. Они были похожи на сектантов, нашедших своего бога.

На стенах вместо голограмм висели листы бумаги с нарисованными от руки символами. Иона узнал некоторые из них – алхимические знаки, фрагменты каббалистических диаграмм, перечеркнутые формулы из учебников по психологии. И повсюду – один и тот же символ: стилизованное изображение змеи, пожирающей знак бесконечности.

Его заметили. Разговоры стихли. Десятки пар глаз, горящих в полумраке фанатичным огнем, уставились на него. Но во взглядах не было враждебности. Было узнавание и почти благоговейный трепет.

«Архитектор», – прошелестело по кругу.

Из тени отделилась фигура и направилась к нему. Это была молодая женщина с выбритыми висками и татуировкой того самого змея на шее.

«Мы ждали тебя, – сказала она. Ее голос был полон сдержанного восторга. – Зара хочет тебя видеть».

Она повела его через расступившуюся толпу к огню. Жар был сильным, живым. Воздух пах дымом и чем-то сладковатым, похожим на ладан. Рядом с топкой на импровизированном троне из сваренных кусков металла сидел человек.

Он не был похож на лидера террористической ячейки. Он был молод, не больше тридцати, одет в простые рабочие штаны и старую футболку. Его волосы были растрепаны, а в глазах плясали веселые, озорные и в то же время пугающе умные искры. Когда он улыбнулся Ионе, тот почувствовал исходящую от него волну харизмы, такой мощной, что она была почти осязаема.

«Иона Крафт, – сказал он. Его голос был легким и мелодичным, полной противоположностью тяжеловесному баритону Адлера. – Великий деконструктор. Человек, который научил нас, что клетка построена не из стали, а из слов. Присаживайся. Погрейся у нашего скромного очага».

Он указал на пустой ящик рядом с собой.

Иона сел. Он чувствовал себя актером, вышедшим на сцену в середине незнакомой ему пьесы.

«Так это ваших рук дело? – спросил Иона, кивнув в неопределенном направлении, имея в виду хаос в городе. – Весь этот… перформанс?»

«Перформанс! Какое точное слово! – рассмеялся молодой человек. – Да. Это наша небольшая инсталляция на тему „Истинная природа Порядка“. Тебе нравится?»

«Люди страдают», – сказал Иона.

«Конечно, страдают! – воскликнул тот, и его глаза заблестели еще ярче. – Рождение – это всегда страдание. Нельзя вылупиться из яйца, не разбив скорлупу. Мы не приносим им боль, Иона. Мы просто позволяем им почувствовать ту боль, которая уже была в них, которую система Адлера так старательно анестезировала. Мы возвращаем им право на трагедию».

«Зачем?»

«Зачем? – он подался вперед, и его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Ионы. Жар от огня был не таким сильным, как жар, исходящий от этого человека. – Потому что ты научил нас. Твой „Анти-канон“… это не просто книга, это отмычка. Ты показал, что их Бог Разума – такой же пустой идол, как и все остальные. Но ты остановился. Ты испугался своего же открытия и сбежал. А мы… мы решили довести твою мысль до конца. Если старый Бог умер, а новый Бог – ложь, значит, пришло время человеку самому стать богом. Не в том жалком гуманистическом смысле, о котором лепечет Адлер, а в настоящем, дионисийском! Человеку, который способен смотреть в бездну и смеяться! Человеку, который может танцевать на руинах всех смыслов!»

Он говорил с упоением, со страстью пророка. И люди вокруг слушали его, затаив дыхание, ловя каждое слово. Они не были его последователями. Они были его паствой. Дети Диониса.

«Зови меня Зара», – сказал он, откидываясь назад и снова улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой.

Иона смотрел на него, на этих людей, на огонь, на пляшущие тени. И он понял. Адлер искал «нулевого пациента». Но здесь не было больных. Здесь были верующие. Адлер думал, что борется с терроризмом. Но он столкнулся с новой, молодой, яростной религией.

А ее невольным пророком, ее Мессией, которого они так долго ждали, был он сам. Иона Крафт. Автор священного текста, который он пытался сжечь.