Читать книгу Нулевой Канон - Алексей Хромов - Страница 9

Путешествие на вершину «Башни Рацио» было похоже на вознесение в рай для агностика. Лифт двигался абсолютно беззвучно, без малейшей вибрации. Стены кабины были выполнены из интерактивного стекла, которое транслировало успокаивающие фрактальные узоры, призванные нивелировать любой возможный дискомфорт от стремительного подъема. Агенты стояли по бокам от Ионы, неподвижные, как статуи, их присутствие было плотным и давящим. Иона чувствовал себя экспонатом, который везут на выставку.

Когда двери открылись, его ослепил свет.

Кабинет доктора Адлера был не просто комнатой. Это было пространство, идея, воплощенная в стекле и свете. Три из четырех стен отсутствовали, замененные панорамным остеклением, за которым, как на ладони, лежал Веритас. Город отсюда казался безупречной моделью, игрушкой, созданной гениальным и одержимым перфекционизмом ребенком. В комнате почти не было мебели: лишь обсидиановый стол без единого предмета на нем и два кресла, одно из которых, за столом, было пустым. И, конечно, бюст Фрейда, чей отстраненный взгляд, казалось, охватывал всю эту панораму.

Арно Адлер стоял у окна, спиной к вошедшим, заложив руки за спину. Он был одет не в белый, как его агенты, а в строгий темно-серый костюм, который делал его фигуру почти частью архитектуры.

«Оставьте нас», – сказал он, не оборачиваясь.

Агенты беззвучно растворились за закрывшимися дверьми лифта.

Адлер медленно повернулся. Его лицо было таким же, каким Иона запомнил его – спокойным, с проницательными, немного уставшими глазами врача, который видел слишком много человеческих патологий.

«Иона, – сказал он. В его голосе не было ни враждебности, ни тепла. Только констатация факта. – Спасибо, что согласились помочь».

«Меня не покидает ощущение, что выбор был иллюзорным, Арно», – ответил Иона, подходя ближе и останавливаясь в нескольких шагах от стола.

«Любой выбор иллюзорен до тех пор, пока мы не осознаем мотивы, которые им движут, – парировал Адлер с легкостью профессора, отвечающего на вопрос первокурсника. – Присаживайтесь».

Иона опустился в кресло для посетителей. Оно было эргономически совершенным, но холодным и неуютным.

Адлер обошел стол и сел напротив. Теперь между ними была лишь гладкая, черная поверхность. Он на мгновение сцепил пальцы, словно собираясь с мыслями.

«Как вы знаете, фундаментальная задача „Эго-Аналитикс“ – поддерживать психическое здоровье нашего общества, – начал он, словно читал лекцию. – Мы достигли этого, освободив человечество от груза иррациональных верований – того, что Фрейд называл коллективным неврозом. Религия, по своей сути, – это защитный механизм, попытка инфантильного сознания справиться со страхом перед беспомощностью и величием природы. Мы заменили этот механизм силой разума».

Иона молчал, слушая знакомые тезисы. Он сам когда-то писал подобные тексты.

«Но любой организм, даже самый здоровый, подвержен риску рецидива, – продолжил Адлер. – Иногда старые, подавленные комплексы прорываются на поверхность. Особенно если их сознательно провоцировать. Мы полагаем, что столкнулись именно с таким случаем. С актом преднамеренного психологического терроризма».

Он сделал паузу, внимательно глядя на Иону.

«Некоторое время назад в городе начала действовать группа лиц. Мы пока не знаем их численности и точной структуры. Их цель – дестабилизировать общественное сознание, вновь заразить его вирусом иррационального. Они эксплуатируют атавистические архетипы, используют примитивные символы, чтобы вызвать у населения регресс к до-рациональному мышлению».

«„Нарративная аномалия“, как выразились ваши сотрудники?» – спросил Иона.

«Именно, – кивнул Адлер. – Их последняя акция была… визуально провокационной и направлена на главный символ нашего порядка. Детали на данный момент не важны. Важна суть. Они пытаются воскресить призрак Бога или чего-то подобного – всемогущей, иррациональной силы, перед которой человек снова должен почувствовать себя ничтожным и беспомощным».

«И вы хотите, чтобы я помог вам найти этих… богословов?» – в голосе Ионы прозвучала ирония.

«Не совсем, – Адлер слегка наклонил голову. – Мы найдем их сами. Наша система безопасности эффективна. Но чтобы искоренить болезнь, нужно понять ее источник. Любое движение, любая идеология начинается с одного человека. С „нулевого пациента“. С разума, в котором впервые зародилась эта патологическая идея. Это человек, который, скорее всего, страдает от тяжелого эдипова комплекса, проецируя свою неразрешенную борьбу с фигурой отца на все общество. Его бунт против порядка – это бунт против авторитета как такового».

Адлер выдержал паузу, а затем произнес ключевые слова:

«Мы хотим, чтобы вы помогли нам составить его психологический профиль. Вы, как никто другой, понимаете логику мифа. Вы знаете, как работает сознание, создающее и разрушающее символы. Мы хотим, чтобы вы заглянули в разум этого человека. Поняли его страхи, его желания, его боль. Чтобы вы построили его нарратив».

Иона смотрел на Адлера, и его охватило странное, леденящее чувство. Адлер не лгал. Он действительно верил в то, что говорил. Он видел мир как огромную больничную палату, а всех несогласных – как пациентов, нуждающихся в лечении. Он не видел в них врагов – и это делало его еще опаснее.

«Вы просите меня стать профайлером для души?» – спросил Иона.

«Я прошу вас использовать ваш талант во благо общества, Иона. В последний раз вы пытались использовать его, чтобы ввергнуть это общество в хаос. Я предлагаю вам шанс на реабилитацию. Помогите нам найти и понять этого человека. Помогите нам излечить его. И, как следствие, – излечить город от той заразы, которую он распространяет».

Он умолк. В кабинете снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь несуществующим гулом города за стеклом. Адлер дал ему все, что нужно: теорию, мотивацию, врага. Он создал для Ионы ясный и понятный нарратив, в котором ему отводилась роль заблудшего гения, получившего шанс на искупление.

Но Иона чувствовал подвох. Он чувствовал его так же ясно, как полированную прохладу кресла под своими ладонями. Адлер чего-то не договаривал. То, что произошло, напугало его гораздо сильнее, чем он показывал. Эта безупречная фрейдистская теория была не анализом, а защитной стеной, которую он выстроил вокруг пугающей, неизвестной ему аномалии.

И он, Иона, был тем инструментом, которым Адлер собирался простучать эту стену снаружи.