Читать книгу Бист Вилах. История одного Историка. Том 1 - Алексей Максимович Мерцалов - Страница 10

***

12:50 – механически взглянув на часы, пробормотал Дариор.

От роскошного двора не осталось и следа. Лужи крови, оторванные конечности, трупы и умирающие. А посреди всего этого как ни в чём не бывало стоял Мещанов вместе со своей армией. Как будто не замечая ничего вокруг, железнодорожник беспокойно заряжал пистолет и бормотал что-то деловым тоном. Как ни странно, на его лице не читалось и капли смущения. Позади именинника возвышался Зайчонок – он вытирал свой мясницкий топор и угодливо поддакивал начальнику. Чуть далее переминался с ноги на ногу Монблан, беспокойно разглядывая сломанную трость. А совсем позади красовались по меньшей мере пятнадцать человек, вооружённых ножами, наганами и винтовками Лебеля. Некоторые даже держали пистолеты-пулемёты Бергмана. Невольно взглянув на само здание, Дариор изумлённо ахнул. Из окон высовывались стволы пулемётов – пара «мадсенов»7 и даже австро-венгерский «шварцлозе»8. В дверях и вовсе дымилась картечница. «Не дом, а настоящая крепость!» – мелькнуло в голове у Дариора, который, признаться, уже умало что соображал.

А что же гости? Те, кто выжил, очевидно, уже разбежались по городу и сейчас кричат о случившемся на каждом переулке. У крыльца пара цирюльников и местный врач обследовали раненых. Дюран уже сидел перевязанный и с совершенно опустошённым видом. Правая рука основательно перемотана. «Надо же, каков Мещанов! – некстати ухмыльнулся Дариор. – Даже врачи свои собственные! Нет, это определённо не железнодорожник! Скорее уж глава мафии».

Внезапно из зарослей кустарника появился Мортен. Лицо его исказилось от ярости. Это состояние комиссара было историку хорошо знакомо, однако сейчас он чувствовал то же самое.

– Не хочу показаться навязчивым, – едва сдерживая подступающий гнев, зашипел Мортен, подходя вплотную к Мещанову, – но мы требуем разъяснений!

– Что я могу сказать? – невозмутимо отозвался Михаил Иванович. – Вам, полицейским, стоило бы проявлять больше инициативы.

– Простите? Я что-то не расслышал.

– Целая банда преступников нападает на мой дом у самой столицы, убивает кучу людей! – придав голосу тон негодования, вскричал Мещанов. – Вы, ажаны, должны следить за безопасностью своих граждан! А преступники настолько обнаглели от безнаказанности, что нападают на людей чуть ли не посреди Парижа! Хорошо, что моя прислуга оказалась вооружена! А то, простите…

– Нет уж, это вы меня простите! – Мортен чуть не поперхнулся от такой неслыханной наглости. – Я не представляю, что здесь произошло! Но вы, очевидно, знали о предстоящем покушении и были к нему готовы! Я уж не говорю о незаконном хранении оружия в вашем доме. Всего доброго, от души благодарю за воистину прекрасный раут, мне пора в участок!

С этими словами комиссар отвернулся и зашагал по направлению к выходу, где всё ещё стоял автомобиль чудом выжившего лейтенанта Банвиля, однако двое «садовников» встали на его пути. Очевидно, Мортен, недолго думая, пустил бы в ход кулаки и даже ноги, но голос Мещанова остановил его:

– Не торопитесь, комиссар. Я готов простить вам вашу неосмотрительность, если вы ни словом не обмолвитесь об этом происшествии.

Глаза Мортена стремительно поползли на лоб. Он попытался что-то возразить, но, кажется, потерял дар речи от такой безумной наглости. Поэтому в разговор поспешил вмешаться Дариор:

– Что это значит, господин Мещанов? Не хотите ли вы, чтобы мы покрывали это преступление?

– Именно, – без тени смущения кивнул Михаил Иванович. – Всё, что случилось здесь, касается только меня, и я не хочу, чтобы слухи об этом выходили за границы моего шато.

– Да вы с ума сошли! – не выдержал Дариор. – Перестрелка вблизи Парижа! Десятки жертв! Даже если мы с комиссаром умолчим о случившемся, то об этом так или иначе узнает весь город! Разбежавшиеся гости наверняка подняли на уши всю округу. Родственники убитых сделают всё, чтобы о происшествии стало известно. Да и потом, соседи наверняка слышали перестрелку.

– Вы видите соседей? – глумливо усмехнулся Мещанов, однако его глаза по-прежнему светились стальным хладнокровием. – Я живу в отдалении от других домов. Никто ничего не слышал. Что касается гостей, то они тоже не так просты, как я, и прекрасно знают, что для их же безопасности не стоит поднимать шум. Так что единственными разносчиками информации остаётесь вы.

– Министр? – исчерпав аргументы, воскликнул Дариор.

– Делайте, что вам говорят, – обречённо вздохнул раненый Дюран. – Так будет лучше для всех.

– В таком случае вы все просто спятили! – рявкнул Мортен. – Я комиссар парижской полиции и обязан принять меры в связи со случившимся! Это моя компетенция, и не удивлюсь, если в скором времени вы сядете за решётку, мсье Мещанов.

– Не поднимайте пыли, комиссар! – отмахнулся Михаил Иванович. В его поведении угадывалась господская размеренность, спокойствие человека, который всегда в себе уверен. – Подумайте: ведь для вас скрыть преступление гораздо выгоднее, чем поднимать его наружу. Во-первых, меньше забот. Сейчас вам надо думать о парижском маньяке и посвящать всё своё время его персоне. Во-вторых…

– Будете предлагать деньги? – хищно оскалился Мортен. – Не выйдет!

– Нет, – губы Мещанова расплылись в злорадной улыбке, – я предлагаю вам жизнь. Либо вы уходите отсюда, приняв мои условия, целые и невредимые. Либо никто не узнает, что случилось с молодым историком и комиссаром парижской полиции. У вас два варианта. Выбирайте.

– Министр? – на этот раз воскликнул Мортен, но тот лишь сокрушённо покачал головой, соглашаясь с мнением Мещанова.

Да, хорошую политику развёл Михаил Иванович! Железная дорога на него молится, министры закрывают глаза на подобные вольности. Ещё пара лет – и его превосходительство подберёт под ноги всю Францию.

На миг поражённый таким поворотом событий Мортен снова пришёл в себя. В его глазах блеснула неукротимая ярость. Краем глаза он вопросительно взглянул на Дариора. Тот в свою очередь огляделся. Пять человек, не считая Мещанова и Дюрана, стояли фронтально посреди двора, позади двое дворецких (или садовников, как их там?) преграждали путь к выходу. Но стоило взглянуть на дом – как всякая охота к сопротивлению иссякала даже у самых храбрых людей, а Дариор и Мортен, несомненно, таковыми являлись. Из каждого окна, которые теперь исполняли роль бойниц, высовывалось по меньшей мере два винтовочных стола, в лоджиях зловеще дымились пулемёты, а старинная картечница в дверях и вовсе не выражала никакого радушия. Окинув взглядом всю эту красоту, Дариор отрицательно качнул головой – нет смысла. Вдвоём, к тому же безоружным прорваться не получится. Мортен недовольно засопел, но с места не двинулся.

– Значит, вы закроете глаза, возможно, на самое кровавое преступление ХХ века? – Дариор обратился к Дюрану, который всё больше покрывался тенью опустошения. – Вы, министр полиции, не позволите начинать расследование? Укроете десятки трупов? И всё из-за чего, позвольте узнать? Из-за крепкой дружбы?

– Самое кровавое преступление последних десяти лет – дело парижского маньяка, которое вы успешно провалили! – вскричал Дюран и неожиданно вскочил. Кажется, совесть всё-таки теплилась в его душе. Но другое непонятное чувство всё же одерживало верх, и министр, покрывшись от стыда краской, закатил гневную тираду. Лучшая защита – нападение. Именно этим он и воспользовался.

– Всё, что произошло здесь, – не вашего ума дело! – рявкнул Дюран, кажется, пытаясь сам поверить в свои слова. – Благодаря вам погибло тридцать семь человек, гигантская трагедия на вокзале, и в награду за всё это мы ещё имеем убийцу, который продолжает очищать улицы от подвернувшегося под нож народа! Такого побочного эффекта министерство не потерпит. Оставьте сегодняшний инцидент на моё попечение. Ваша задача – убийца! Кроме того, в связи с недавними событиями придётся предпринимать крайние меры. Вчера вечером я известил непосредственное начальство о закрытии дела. Однако снова-здорово. Если, не дай бог, премьер-министр или, упаси боже, президент узнает, что Парижский Демон на самом деле скрылся, мы с вами лишимся не только своих мест. И самое худшее – завтра в полдень ко мне на консультацию приедет личный секретарь президента. Обмануть такого человека я не могу, и потому скажу ему чистую правду во всех подробностях. Разумеется, о нашей неудаче тут же узнает всё министерство. У нас мало времени, но нужно срочно приниматься за дело. Даю вам срок до следующего утра. Если к рассвету убийца не будет ликвидирован, можете рассчитывать не только на отставку, но и на гораздо худшие последствия. Поймите меня правильно: дело зашло слишком далеко, и у меня нет выбора. Прошу вас: найдите его.

– А что скажете вы? – обдумав услышанное, спросил Дариор у Мещанова.

– Мне к речи министра добавить нечего, – не ответил, а отмахнулся Мещанов. Ненадолго задумался и с завидной непосредственностью добавил: – У вас нет выбора, господа. Ищите, вынюхивайте, переворачивайте город вверх дном, но помалкивайте. И тогда, возможно, останетесь целы. Хотя мне уже кажется, что вы и так слишком много знаете. Опасно оставлять вас в живых, но я рискну. Не из-за человеколюбия и излишней морали, а по более строгим принципам. Так что пока можете наслаждаться жизнью, Алексей Михайлович. Но только пока.

– Хорошее начало для крепкой дружбы! – расплылся в улыбке Дариор. Затем поклонился и угрюмо зашагал к воротам поместья. Комиссар не улыбнулся и не поклонился. Сначала хотел было что-то сказать, но не нашёл слов, а потому выругался на всех известных ему языках и зашагал следом. Мещановские люди преградили дорогу, но он зарычал так свирепо, что те в ужасе отскочили в стороны. У ворот всё ещё стоял автомобиль Банвиля. Пришло время о многом поговорить. Дариор иронично взглянул на покатую крышу шато, досадно усмехнулся и сел в машину. Так закончился праздник.