Читать книгу Бист Вилах. История одного Историка. Том 1 - Алексей Максимович Мерцалов - Страница 2

1923 год, Москва.

Огонек тускло блеснул в коробе старого газового фонаря, качнулся и затрепетал, словно испугавшись налетевшего порыва ветра. Одинокая искорка выскочила из трещины в стекле, дерзко перелетела пустую улицу и приземлилась на голову пробирающегося в темноте человека. Ночная Москва зашелестела дождем, приветствуя этот отчаянный поступок. Город спал.

Все добропорядочные люди давно почивали в своих домах и даже не задумывались, что сейчас, в это самое время, из темных переулков и душных подвалов города проворно выбиралась всякая рвань, выползали бездомные со всей округи. На ночь Первопрестольная, впрочем, как и все остальные города, выворачивалась наизнанку. В это время суток здесь господствовала иная жизнь, та, которая пугала обывателей и не подчинялась законам. Белое превращалось в черное, светлое растворялось в темном. Всё привычное меняло окрас, словно притаившийся хамелеон.

Именно об этом думал человек, бредущий мрачными закоулками Хитровки. Серый плащ, накинутый на его плечи, очень кстати сливался с темнотой, делая хозяина практически невидимым. Осанка и походка человека говорили о многом. За все время пути от грязных ночлежек на Сухаревке до хитровских трущоб он лишь раз остановился, чтобы перевести дыхание. Он шел почти что строевым шагом, развернув широкие плечи. В его поведении чувствовалась плохо скрытая муштра. Такие повадки бывают лишь у военных и полицейских. Таинственный господин относился как раз к числу последних. Он был полицейским агентом, хотя и пытался это тщательнейшим образом скрыть.

Бледный ареол луны слабо освещал Хитровский переулок, однако трущобы по обеим сторонам оставались затемненными. Где-то вдали выла собака, сетуя на голодную жизнь, а чуть поодаль чертыхался заплутавший извозчик. Однако таинственного полицейского все это не интересовало. Он целеустремленно двигался вперед. Как оказалось, агент был не единственным гостем ночной улицы.

Впереди, время от времени исчезая во мраке, маячила едва различимая фигура. Со спины сложно было понять: мужчина это или женщина. Впрочем, особа женского пола вряд ли пойдет ночью в самое сердце Хитровки. Стало быть, мужчина. Именно его настойчиво, но ненавязчиво преследовал сыщик, не собираясь пока приступать к более откровенным действиям. Он старался держаться в тени и не приближаться к объекту, который, очевидно, и не подозревал о слежке.

Вскоре странная пара достигла Хитровского рынка. Здесь первый на время остановился. Что он делал в темноте, было не разглядеть, кажется, вынимал камень из стены дома. Полицейский на миг решил, что тот открывает потайной проход, но иллюзия быстро развеялась. Первый вернул камень на место и двинулся дальше. Слежка возобновилась. Давным-давно перевалило за полночь, луна скрылась за тучами. Во тьме полицейскому пришлось прибавить ходу, чтобы ни потерять из виду свою цель. Хладнокровие не изменяло ему, а профессиональное зрение держало в фокусе все движения оппонента. Так продолжалось еще минут пять. Свернув в Петропавловский переулок, преследуемый внезапно ускорил шаг и исчез.

Агент кинулся следом, но неожиданное движение сбоку заставило его остановиться. Прямо напротив возвышался довольно обшарпанный и видавший виды трактир. Из добротных стен лилось бессвязное пение, а на крыше истошно выла кошка. Для обычного москвича зрелище весьма привычное. Однако агент неожиданно сделал кувырок в сторону – и, как оказалось, вовремя. Землю в сантиметре от него со свистом рассек хлыст. Одновременно с этим из темноты выросли двое широкоплечих громил, как говорится, во всем хитровском шике – рубахи навыпуск, мятые картузы, улыбки до ушей.

– Припозднились, дядечка, – развел руками тот, что повыше, – придется поделиться!

В Москве, да около трактира, ночной грабеж – дело обыкновенное, даже обыденное. Заметили ночью фартовые ребята чужого человека – ну и решили поживиться. Но оказалось, что таинственный господин не только не местный, но даже и не русский.

– Мсье, прошу прощения – торопливо зашептал он, с трудом выговаривая русские слова и нервно глядя в сторону проулка, куда минуту назад нырнул объект его преследования. – Рад знакомстбу, но не имею ни бремени, ни желания бести с бами беседу.

– Чего? – вылупился второй амбал, развеселившись от причудливого произношения, – ты слышал, Шишак? Нет времени! Как будто у нас оно есть!

– Короче, мусье, – взревел первый, выставляя вперед руку с хлыстом, – гони лопатник, и побыстрее!

Агент недовольно перевел взгляд с одного грабителя на другого, вновь оглянулся на заветный проулок, тяжело вздохнул и неожиданно толкнул грабителей друг на друга. Стукнувшись лбами, они отлетели в стороны и, беспомощно мыча, остались лежать на своих местах, словно подстреленные быки. А удивительный иностранец уже со всех ног бежал по темному проулку, где скрылся интересующий его человек.

Вскоре узкий проход вывел его в тупик. Слева и справа были глухие стены домов, впереди – ветхий барак с приоткрытой дверью. Недолго думая, иностранец влетел в дверь и прижался к стене, держа наготове револьвер.

Мускулы агента напряглись до предела, взгляд окинул тёмное помещение. Это был обыкновенный двухэтажный сарай. Из мебели здесь имелся лишь старый, сколоченный из досок стол. Весь пол, если можно так назвать земляной покров под ногами, был устлан мусором и опилками. В углу, источая нестерпимый запах, разлагалась коровья туша. Не самое приятное зрелище, однако, внимание агента привлекло отнюдь не это, а приоткрытая дверь в противоположной стене.

Из нее просачивался тусклый свет и едва слышались голоса, чередующиеся с непонятными звуками – то ли шипением, то ли стонами. Осторожно, словно готовящийся к прыжку ягуар, агент двинулся через барак к двери. Его движения не нарушали ночного покоя, осторожные шаги не были слышны. Обойдя смердящую тушу, полицейский приблизился к дверному просвету. В тишине послышался голос. По тембру и тону – совершенно обыкновенный, но, несмотря на это, до дрожи леденящий сердце. Голос произнес:

– Аминем беса не избудешь. Тот, кто изнутри прогнил, после не излечится. Скажите, вы со мной не согласны?

И сразу послышался второй голос, но совершенно иной, дрожащий и срывающийся. Кажется, говоривший был до смерти напуган:

– Конечно, конечно, согласен! Но ведь это ужасно! Нельзя было его просто убить? Или же не убивать вовсе?

– Горбатого могила исправит, но ярость беса не подавит, милый юноша. Ну, а потом, особенному злодею – особенная смерть. Каждому – свое. Не так ли?

Ответа не последовало. Следующие десять секунд было слышно, как в тишине глухо стучали от страха чьи-то зубы. Но вскоре рифмоплёт продолжил:

– Сейчас придут остальные, надо подготовиться к встрече. Уверены, что за вами не следили?

– Абсолютно уверен! – торопливо заголосил второй. – Ни души, можете мне поверить!

На миг агент замер в нерешительности. Момент для появления нового действующего лица на сцене был подходящий. Ему, французу по происхождению, эффектные появления и артистизм всегда импонировали. Действовать! Презрев благоразумие, он с силой толкнул дверь и шагнул в комнату.

– А бот здесь вы ошибаетесь, господа! Душа как раз была. Если за бами, мсье, никто не следил, то как вы объясните, что я…, – он не договорил. От увиденного слова застряли у него в горле.

Комната, в которую он так бесцеремонно вошел, лучилась ярким светом, исходящим от керосиновой лампы. Из угла на агента испуганно таращился юноша лет шестнадцати. Он был в старом изодранном пальто и мятом картузе, таком же, как у недавних ночных грабителей. За столом с керосиновой лампой – наполовину съеденное крысами кресло. Именно в нем, закинув ногу на ногу, величественно возлежал человек – обладатель голоса, от которого кровь стыла в жилах. Пожалуй, если бы не чересчур высохшее лицо, он мог казаться совершенным красавцем: роскошно одет, элегантно пострижен, высокого роста и изящного телосложения. В общем, джентльмен, сошедший с журнальной картинки. Но было что-то дьявольское в его абсолютно черных, как ночь, глазах, какая-то чертовщина, с первой секунды привлекавшая внимание.

Но взгляд агента остановился не на франте. Его внимание приковало другое – прямо в ногах у красавца лежало мертвое тело. Казалось бы, опытного полицейского трупом не испугаешь. Но этот человек был не просто убит. На его теле не было ни одной раны, но лицо и кожа были белые, как снег. Мертвец был обескровлен, и прямо на груди убитого сидело мерзкое существо, напоминающее гигантскую летучую мышь. Отвратительное создание с жутким причмокиванием высасывало из трупа остатки жизненных соков и крови, удерживая тело мохнатыми лапами и буравя ненавидящим взглядом лицо своей несчастной жертвы.

Неожиданное прибытие нового персонажа участники кровавого представления восприняли по-разному. Юноша еще больше вжался в угол и стал истерично креститься, крылатый упырь с воем взвился в воздух, и лишь образец элегантности остался возлежать неподвижно, даже мимолетным движением не выдав своего изумления. Казалось, он совсем не был удивлен.

– Так-так, новые лица! – расплылся он в улыбке.

В его взгляде промелькнуло что-то сатанинское, нечеловеческое. Летучая мышь тем временем вознамерилась атаковать гостя, желая, видимо, проделать с ним то же самое, что и с предыдущей жертвой. Однако, франт протяжно свистнул и животное покорно опустилось на пол. Тем временем агент стряхнул с себя оцепенение и вскинул руку с револьвером:

– А теперь, господа, вам придется отбетить на пару вопросов!

Не спеша, словно ленивый паук, обладатель «ледяного» голоса поднялся из кресла и, что-то нашептывая, двинулся навстречу агенту. Последний, определенно, был не робкого десятка, но даже он, опытный, отважный человек, остолбенел под зловещим взглядом. Еще пару шагов – и щеголь приблизился к нему на расстояние вытянутой руки. На иссохшем лице блеснула торжествующая улыбка.

– Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена, – мелодично пропел он.

– Что вы хотите сделать? – спросил полицейский, пятясь к двери.

Вместо ответа щеголь молниеносно выхватил из скрытых ножен короткий фламберг и с хрустом пригвоздил полицейского к стене. Сдавленно вздохнув, тот попытался нажать на курок револьвера, но не смог. Попытался шагнуть вперед, но захрипел и повис на острие клинка. Последнее, что видел полицейский – смыкающиеся над ним мохнатые клешни.