Читать книгу Бист Вилах. История одного Историка. Том 1 - Алексей Максимович Мерцалов - Страница 8

На Северный вокзал Дариор прибыл, как и договаривались, ровно в 10:10. Однако комиссар уже поджидал его у входа, злобно покусывая длинный ус.

– Приветствую, – без особой неприязни, но всё же холодно поздоровался Мортен.

Дариор кивнул.

– Ну что ж, пойдёмте, – ехидно улыбнулся комиссар. – Естественно, после вас, глубокоуважаемый начальник.

Дариор скривился от раздражения, но всё же ничего не ответил и двинулся ко входу. Внезапно с неба повалил мелкий снег. И всё вокруг, словно в сказке, покрылось белым покрывалом. Редкие прохожие радостно закричали, ловя снежинки ладонями, да и Дариор последовал бы их примеру, если бы не общество угрюмого комиссара. А тот, похоже, не находил ровным счётом ничего хорошего в раннем снегопаде.

– Ещё и снег повалил! Давно его не видели! – сердито проворчал он.

Кажется, комиссар не находил ничего поэтичного в этом прекрасном явлении природы. Одна из снежинок упала ему на нос, и он, злобно выругавшись, двинул себя кулачищем. А вот Дариор был более лояльного мнения к внезапному снегопаду. Признаться, он давно соскучился по настоящему снегу. Пусть здесь он и не такой, как в России, но всё-таки воздушный и белый. Комиссару не понять… Что отличало Дайодора Мортена от прочих парижских ажанов? По сути ничего. Он не умел с тридцати шагов попадать в монету и не мог бежать, словно арабский жеребец. Но, о некоторых его повадках и умениях все-таки стоит сказать, ведь именно из таких данных зачастую складывается представление о личности.

Несмотря на свой возраст, комиссар имел превосходную выправку. В строю несуразных и чрезмерно упитанных полицейских начальников его всегда можно было узнать по образцово прямой, словно древко копья, спине. Он был сильнее и бодрее, чем многие боксеры с Туманного Альбиона.

Кроме того, комиссар был большим гурманом по части кулинарии. Он обожал французскую кухню и являлся большим ее знатоком. Мог приготовить все что угодно: от «рататуя» до «тарт татена». И не только приготовить, но и съесть. При этом Мортен умудрялся не набирать лишний вес и всегда имел опрятный вид. Даже дома он носил одежду делового стиля. Военная привычка – всегда будь готов к маршу. Так же и комиссар, регулярно ждал, что его вызовут на новое убийство, ведь таковых, благодаря Парижскому маньяку, в последнее время было не мало.

Надо сказать, что комиссар был большим знатоком сигар. Он по запаху различал все виды табака и нередко упражнялся, рассказывая сослуживцам, когда и какие сигары они курили.

Иногда, задремав у себя в кабинете, Мортен неожиданно вздрагивал и закрывал голову руками. В такие моменты на его лице застывала ужасающая гримаса. Причиной тому постоянные сны, вытекающие из его воспоминаний о «верденской мясорубке». Комиссару мерещилось, что он в окопе, а сверху бьет шрапнель.

Это был большой храбрец и увлекательный собеседник, но все же вечный брюзга и солдафон.

Спустя минуту мужчины подошли к вокзалу. Его фасад был выполнен в форме триумфальной арки, а крыша поддерживалась чугунными конструкциями. Ко входу неспешно двигались совершенно разные люди: кто француз, кто итальянец, а кто испанец.

Примечательная вещь: фасад вокзала украшен скульптурами, символизирующими города, в которые ходили поезда компании. Дариор читал об этом в книге «Мировые достопримечательности». Он так задумался, что не заметил, как вошёл внутрь, а когда очнулся, уже двигался с комиссаром по платформе. У перрона, словно рассерженный буйвол, уже пыхтел терракотовый поезд. От заполненной народом платформы то и дело отделялись пассажиры, спешившие по вагонам. Незнающий человек ни за что не заметил бы чего-то особенного в этом бурном потоке уезжающих. Однако Дариор сразу углядел по меньшей мере десяток агентов в штатском, «очень искусно» замаскированных среди толпы. Только теперь он обратил внимание, что Мортен также одет не в обычную форму, а в саржевые штаны и кожаный пиджак. Справа на поясе у него едва заметно вырисовывалась кобура.

– Так, ну и где этот бездельник? – нетерпеливо процедил комиссар, не глядя на Дариора. Видно, всё ещё дулся из-за исхода недавнего совещания.

Как раз, словно ожидая приказа, из толпы шустро вынырнул Банвиль, одетый не по сезону – в пляжную рубашку бежевого оттенка. Дариор уже давно обратил внимание на одну странную деталь: почти никто из полицейских не умеет подбирать незаметную штатскую одежду. Так или иначе, натренированный взгляд непременно различит в толпе даже самого опытного ажана. Оставалось надеяться, что маньяк не обладал таковым взглядом, и Банвиль останется незамеченным.

В отличае от комиссара Мортена лейтенант Банвиль всегда был скромен и элегантен. Пожалуй, его можно было бы сравнить с образцом английского джентльмена, но молодому ажану не хватало чопорности. Да и вообще едва ли француза стоит сравнивать с британцем. Слишком много принципиальных различий.

Значит Банвиль вполне подходил на роль «французского джентльмена». Всегда стильно, но не пышно одет, вежлив и до невозможности опрятен. Его воротнички были вечно накрахмалены, а на белой рубашке никогда не оказывалось ни чернильного пятнышка ни ворсинки. Банвиль пользовался модным и недешевым парфюмом, всегда тщательно расчесывал и укладывал густые волосы на голове и фанатично заботился об обуви. Его элегантные ботинки всегда были начищены до блеска. Порой казалось, что лейтенант весь свой небольшой оклад тратит на чистоту и аккуратность.

Была у Банвиля интересная привычка. Очень часто можно было заметить как он машинально гнет пальцами мелкие монеты. Это пошло с войны. Сидя в окопе, Банвиль частенько разминал руку эспандером, чтобы отвлечься и улучшить циркуляцию крови. Поэтому, лейтенант, сам по себе не слишком атлетичный, имел невероятную силу в пальцах, благодаря которой он мог согнуть что угодно. Пожалуй, бесполезный навык, но Банвилю нравилось разминать пальцы в ходе мыслительного процесса. Это помогало обрести внутренний покой.

В целом, лейтенант Банвиль был одним из самых толковых и прямолинейных полицейских Парижа.

Вот и сейчас он был готов к самым решительным действиям. Руки его подрагивали в нетерпении.

– Комиссар, – начал было докладывать Банвиль, но Мортен прервал его:

– Дариору докладывай! Он у нас начальник.

Банвиль испуганно вжал голову в плечи, опасаясь нового скандала, и торопливо заговорил, обращаясь к историку:

– Мсье Рено, вокзал оцеплен по всем квадратам. Мышь не проскочит. Единственная проблема – это внешность убийцы. Никто толком не знает, кого нужно брать. Но не думайте беспокоиться – ловим всех с подозрительной внешностью.

«Эдак если всех хватать – большой переполох поднимется!» – мысленно усмехнулся Дариор. Хотя, впрочем, смешного было мало. Засада на вокзале Аустерлиц также не дала результата. Значит, если расчёты верны и преступник собирается бежать именно сегодня, то это произойдёт прямо сейчас. В этот момент сзади бесшумно подкрался Мортен, так что, когда он заговорил, Дариор вздрогнул от неожиданности:

– Ну что ж, господин сыщик, что скажете? Начальство подвинуло меня и поставило вас на моё место – стало быть, мсье, вы разбираетесь лучше меня. Ну что ж, продемонстрируйте своё умение, а мы все с удовольствием у вас поучимся.

Дариор поморщился, словно от удара. Его самого давно терзала мысль о новом, пускай и временном назначении. Весьма неловко командовать закоренелыми полицейскими, а тем более самим комиссаром, с которым и без того были не самые лучшие отношения. Ладно, если бы историк имел хотя бы полицейское образование, – тогда другое дело. А тут неизвестно откуда взявшийся юнец-самоучка организует облаву на всем известного маньяка! Интересно: какими словами называл его комиссар перед своими сослуживцами? Но что теперь вспоминать об этом? Надо было сразу отказаться – и дело с концом. Хотя с какой стати? Быть может, всё ещё получится. Собравшись с мыслями, Дариор ответил, придав тону лёгкую непринуждённость:

– Во-первых, преступник имеет татуировку на правом запястье – передайте это своим агентам. Во-вторых…

– Откуда вам это известно? – тут же вмешался Мортен, хитро прищурив и без того настороженные глаза.

– Долгая история, – нетерпеливо ответил Дариор. – Во-вторых, рост преступника примерно шесть футов, в-третьих…

– Ну а это вы откуда узнали? – не удержался комиссар, а Банвиль тем временем пожал плечами и уже записывал данные в блокнот.

– Маньяк примерно моего роста – отсюда и данные. В-третьих, возможно, преступник носит чёрную бороду и усы.

– Но вы-то их не носите! – окончательно взорвался Мортен, да так, что все вокруг обернулись.

– Я говорю только то, что мне известно, – не теряя хладнокровия, ответил Дариор. – Узнай вы это раньше меня – ни за что бы ни рассказали.

– А историкам полицейские дела знать не обязательно! – рявкнул Мортен.

– Отчего же? Мы изучаем историю, а вы её создаёте. Хотя, на мой взгляд, вы создаёте только проблемы.

Если бы не вмешался Банвиль, Мортен непременно пустил бы в ход кулаки, однако лейтенант торопливо встал между спорщиками.

– Господа, 10:25 – у нас всего пять минут! – отчаянно воскликнул он.

– Не так уж и мало, – огрызнулся Дариор, – давайте рассредоточимся по всей площади.

– Слушаюсь! – презрительно процедил Мортен и скрылся в толпе. Банвиль, ещё не поняв, кого стоит бояться больше, кивнул и торопливо последовал за начальником.

Теперь Дариор остался один, толкаемый со всех сторон опаздывающими пассажирами. Возможно, один из них маньяк. Тяжело найти человека с татуировкой на руке посреди огромного вокзала, но Дариор всё же попробовал. Осторожно, не привлекая внимания, спустился по ступеням на платформу и огляделся. Ничего подозрительного. Обычные будни на вокзале. Возможно, преступник уже в вагоне. А может, вовсе и не собирается уезжать, а сидит сейчас где-то в подворотне и пилит кому-нибудь голову столовым ножом. Чёрт! Однако никогда нельзя сдаваться. Эту науку Дариору прививали ещё в далёком детстве. «Ладно, – подумал историк, – будь что будет». Недолго думая, он шагнул в ближайший вагон. Вместо билета – бесценное удостоверение. Наскоро оглядел пассажиров глазами. Никого похожего. 10:30. На платформе заливисто зазвенел колокольчик, извещавший об отбытии поезда. Неужели всё? Уйдёт! Или вовсе не собирался. В отчаянии Дариор выскочил из вагона и вдруг поймал на себе чей-то взгляд. Это ощущение невозможно спутать, особенно когда взгляд такой тяжёлый и ненавидящий.

Неторопливо, словно боясь спугнуть золотую птицу, Дариор обернулся и разглядел в толпе быстро удалявшегося человека. Лица не разглядеть, но это он. Сердце забилось чаще – не только от возбуждения, но и от того, что молодой человек неожиданно перешёл на бег. Убийца не оборачивался, но словно почувствовал кожей приближение врага и тоже сорвался с места. Дариор помнил прошлую погоню и то, чем она завершилась. Бесспорно, за маньяком не угнаться на городской улице. Но в этот раз убийца бежал прямиком в тупик – к концу перрона.

Дариор летел сломя голову, видя перед собой только спину заклятого врага. Вокруг охали и шарахались перепуганные люди. Один плюгавый итальянец даже вздумал загородить бегущим проход, но Дариор что было силы двинул вредителя в челюсть – и тот сразу успокоился. Спустя минуту ожесточённой погони маньяк сообразил, что бежит в ловушку, и, подобно шустрому койоту, нырнул в двери вагона. Дариор последовал за ним. Но почему-то в этот день все явно невзлюбили историка, и на этот раз к нему бросилась огромная, словно барибал5, женщина. Остановилась и загородила путь. Теперь Дариор начал понимать. Похоже, пассажиры, увидев двух бегущих людей, непременно решили, что первый из них уносит ноги от второго, боясь за свою жизнь. И вправду, вид у историка сегодня был разбойничий. Особенно сказывалась испачканная рубашка, которая издали напоминала размалёванную татуировками грудь. Но что поделаешь – приходилось терпеть. Не бежать же и показывать всем на ходу полицейское удостоверение!

Поэтому Дариор просто-напросто откинул даму в сторону и ввалился в вагон. Как назло, поезд был заполнен до отказа, а что ещё хуже – начал трогаться. Но ничего – уж в вагоне схватить преступника будет несложно. Отсюда он никуда не денется. Попались, мсье Парижский Демон! Однако в этот счастливый момент в вагоне появился запыхавшийся ажан. Дариор снисходительно взглянул на него и перед тем, как похвастаться победой, позволил себе самодовольно улыбнуться. Однако похвастаться не удалось – вместо благодарностей за поимку маньяка ажан что было силы треснул историка дубинкой. Схватил за шиворот и с криком «Умри, гнусный убийца!» вышвырнул из вагона. В следующий миг раздался оглушительный взрыв, а за ним – треск, женские крики, удаляющийся хохот, а затем всё вокруг поглотила тьма.