Читать книгу Midian - Анастасия Маслова - Страница 5

Когда безымянный удалился из кабинета господина Велиара, то энергично и без промедлений направился в парадную залу, где был оставлен внук Артура. Под наследником знатной династии, принцем голубых кровей и представителем древнего рода подразумевался человек довольно примечательный. Но выделяла его, прежде всего, не приверженность к привилегированной фамилии.

В парадной зале полукруглая и огромная лестница в два крыла ослепляла снежным мрамором. С головокружительно высокого потолка прохладно серебрились переливы рогатой люстры с водопадами из горного хрусталя. Пространство сравнимо с облаком из-за обилия белого цвета, выполированных до глянца поверхностей и лёгкой ажурности на винтажной мебели. Даже в кремовый атлас софы, пуфов и кресел, казалось, вплетены блестящие нити.

Сияющее великолепие парадной залы отразилось в ядрено-розовом пузыре жвачки, который медленно, но до огромных размеров надувал внук Артура. Пузырь лопнул, и последовало оглушительное, громовое эхо, от чего гостю стало крайне волнительно. Он вытащил жвачку изо рта и не знал, что с ней делать. А заслышав шаги на верхнем этаже, и вовсе растерялся и прилепил её под сиденье софы, на которой скромно располагался.

Он и не предполагал, что мрачный фасад особняка будет скрывать такой сверкающий, белоснежный мир. Но более того, он представить не мог, как здесь было бледно и темно до его появления.

Безымянный слуга, сбежав по лестнице и спешно приблизившись к нему, сказал:

– Даниэль! Артур принял письмо и повелел ожидать его в скором времени.

Молодой человек облегчённо улыбнулся и произнёс с горячим чувством:

– Спасибо Вам!

Эти слова благодарности неподдельно тронули человека, привыкшего быть безликим исполнителем приказов. Но он только учтиво кивнул и пригласил подняться в гостиную на второй этаж. Она не уступала парадной зале величиной и просторностью. Снова здесь присутствовало обилие камня, но он уже тёмно-изумрудный. Это была комната, подобная чаще дикого сада, где взгляд утопал в зелёном бархате и в приятном полумраке. Мебель затемнена временем настолько, что казались обсидиановой. В гостиной располагался высокий орган. По бокам его находились два пышных букета белых лилий в позолоченных вазах. Той же позолотой отливали и рамы картин с пасмурными пейзажами гор, сонных равнин. На некоторых запечатлелся исход лета со спелыми пшеничными полями, на других – зыбь весенних рек и веера ив. На полотнах теплилась изнеженная и меланхоличная майская заря, восходили луны и таяли сиреневые очертания городов. Эти картины сразу же привлекли внимание Даниэля, и он на мгновение потерялся в них.

Слуга пригласил его присесть с предложением чая или кофе.

– А… Кофе. Крепкий. И сладкий. Пожалуйста, – ответил гость, опускаясь в кресло и краснея, поскольку перед этим он ненароком задел коленом столик.

Несколько минут спустя Даниэль уже втягивал густой пробуждающий аромат. Слуга хотел было уже сорваться бежать по своим делам, но тут Даниэль обратился к нему со словами:

– Наконец-то я проснусь! Ехал сюда долго и пил энергетики. Ненавижу энергетики. Если их перепить, то руки вот так вот дрожат и потеешь, как не знаю кто. Вообще я много путешествую, везде разъезжая. Даже слишком много.

Верный подданный господина Артура решил оставить свои дела и поддержать разговор:

– А вот господин Артур предпочитает постоянство своего дома. Полагаю, ему будет интересно узнать от Вас, что же происходит за пределами его владений.

– Ну, это за вечность не рассказать. Не планирую оставаться тут так долго! Хотя Мидиан влюбил в себя. Что-то в нём есть… уютное. Лично для меня.

– Редко, когда человек, впервые посетивший Мидиан, может сказать подобное, – заметил слуга, с разгорающимся интересом разглядывая Даниэля.

– Просто в этом городе возникло чувство чего-то созвучного мне. Как будто я тут уже был. Я попал в такую мр-р-р-рачную сказку. А! Если бы можно было убрать тысячи машин, неоновые вывески, сумасшедшие современные постройки и вечно спешащих в лютой толкотне людей. Но не подумайте, Вас убирать не надо. Вы, вроде, нормальный, – и Даниэль сопроводил конец реплики невинным смешком. Он говорил быстро и увлечённо. Слуга заметил, что у него специфический, шифоновый «эс». Вещи, в которых он был, представляли собой нечто скучное, чёрное, выцветшее на солнце и застиранное, а его тряпичные дорожные кеды повидали виды. У Даниэля нижний ряд передних зубов был неровен, что он не силился скрывать – его искренность побеждала стеснение. И всё в его облике и внешности побеждало, будучи настолько магнетическим и природно ярким, что на него хотелось смотреть. Более того – в него хотелось всматриваться, как, например, в море с его переменчивой стихийностью.

Прежде всего, привлекал внимание ясно-бирюзовый оттенок глаз, жгуче контрастирующий с достаточно загорелой кожей и ночными длинными прядями волос. В этих глазах не было спокойности и ровности – там задумчивость и неутоленная жажда живо сменяли друг друга. И взгляд, и точёные линии скул, заимствованные у Артура, и мягко очерченные губы, и прямой нос, удивляющий аккуратностью линий, и выразительные, достаточно широкие и длинные брови – всё вкупе подсвечивалось его естественным очарованием. Он был притягателен в том мистическом смысле, когда внешние данные не могут наскучить. Ведь то, что так привлекало, у него исходило изнутри.

В разговоре со слугой Даниэль своевременно осёкся:

– Я совсем упустил из вида! Как Вас зовут?

– Вильгельм, – ответил слуга неуверенно после короткой паузы.

– Скажите, Вильгельм, а что это за картины? – и Даниэль кивнул в сторону стены, где те висели.

– О! Некогда господин Артур увлекался живописью.

– Как чудесно! Точно природа плачет вместе с творцом. Разве Вы никогда не замечали? Какая наполненность!

Вильгельм не знал, что ответить на его восторг. Они помолчали какое-то время. Наследник непродолжительно погрузился в себя, но встрепенулся и не без самоиронии сказал:

– Я бы тоже с удовольствием писал пейзажи, если бы мои руки росли из правильного места, а не из задницы.

Вильгельм провёл пальцем, проверяя пыль на безупречно чистой картинной раме, и заключил, улыбаясь:

– Да Бог с ней – с задницей. Вы имеете другое немаловажное качество. Вы первый из тех, кто носит фамилию Велиар, и кто счёл имя простого слуги ценной деталью и смог заговорить с ним на равных.

– Чему же удивляться? Мой папа постарался сделать мою жизнь максимально маргинальной, отличной от здешней, судя по всему, – пожал плечом Даниэль.

Вильгельм отрицательно закачал головой:

– Нет-нет-нет!.. Вы многого не знаете. Вы здесь новый человек. И Мидиан – это область, для Вас пока что не изведанная. Я поясню хоть немного. Так вышло, что всегда моя семья была в числе приближенных здесь. Я продолжаю традицию и своеобразный обряд, которому сотня-другая лет. Мне есть с чем сравнить. Сейчас я присутствую при историческом моменте, Дани.

– Тогда почему Вы продолжаете бегать за господином? Вам нравится такое положение вещей? – изумился юноша.

– Традиция есть традиция. И работа моя неплохо оплачивается. Мидиан – непростое место. И я очень рад, что устроен в этом особняке. В городе есть и другие господа и сильные мира сего. Уж лучше быть здесь неприметным и безликим пажом и угождать королю, чем… А неважно! – произнёс Вильгельм как бы по секрету.