Читать книгу Девять - Анатолий Андреев - Страница 12

1.2.

Итак, я пришел к себе в номер, положил на язык таблетку и запил ее водой. Я знал, как действует Венина таблетка: она усиливает, укрепляет состояния, в которых нуждается организм. Если хочется спать – ты выспишься наилучшим образом, отдохнёшь так, будто целый месяц провёл на Мальдивских Канарах. Если тебе нужно поработать мозгами, голова станет ясной, как божий день. Необходима активность физическая – тебе обзавидуется и Геракл, автор самого пикантного подвига в истории человечества. Желаешь снять похмелье – лучшего способа не найти: вмиг станешь трезвее трезвого.

Короче – действует избирательно, но всегда позитивно, обнаруживая слабые места и мобилизуя ресурсы организма для решения неотложных задач.

Вот почему каждое утро Веня был бодр и свеж, несмотря на регулярные оргии. И его приятели смотрели на его с большим уважением: в их глазах он давно уже приобрёл репутацию супермена.

Однажды после разудалой попойки с Веней, напоминавшей, как всегда, последний в мире шабаш, я проснулся в тёплом предбаннике, один. В камине догорали дрова; вся компания перебралась в главный гостевой коттедж, а я остался (сознательно?) в роскошном банном комплексе, который располагался в стороне от других строений.

Сделав усилие, я принял сидячее положение на деревянной кровати, застланной какой-то кошмой. О прямохождении и речи быть не могло: до морса – вот он, рукой подать, – было не дотянуться. Минут десять провёл я в прострации. Голова раскалывалась и ныла, раскалывалась и ныла, чувство вины, растравленное стыдом, а также характерное для таких состояний запоздалое раскаивание (отсюда уже рукой подать до идеи наказания – до божественной протоидеи), набросились на меня как пираньи и образцово-показательно пожирали меня в назидание потомкам. (Зря, кстати: чужие ошибки не столько учат, сколько привлекают неразумных очевидцев.)

Было очевидно: я потерял над собой контроль. Сил сопротивляться «абсолютной нравственности» не было, и я старался быть распятым своими же руками достойно. Старался не поддаваться греху отчаяния.

Вдруг отворилась дверь – и вошёл свежий Веня, самый нежеланный свидетель дурацких мук моих (но он-то наверняка предвкушал зрелище, и просто не мог его пропустить). Вошёл, взглянул на меня и сказал: «Понятно».

Это прозвучало примерно так: он (я, то бишь) такой же, как все; он ничем не лучше других; он такой же слабак, который мне в подмётки не годится. Лузер.

Стыд и раскаяние вновь показали мне свои длинные языки.

Но Веня на сей раз был великодушным палачом. Он достал пилюлю (где-то в поясе у него была вшита таблетница), разломил её надвое и подал мне.

– Что это?

– Цианид.

Впрочем, мне было всё равно. Вопрос я задал так, из вежливости, а также из чувства приличия: хотелось предстать перед хозяином не окончательной свиньёй.

Таблетку я проглотил (не помню, как).

Минут через десять («через девять, секунда в секунду», – заявил Веня) я переродился. Живая вода – просто парное молоко по сравнению с этим колдовским зельем.

Первое, что вернулось ко мне вместе с крепостью мышц, – чувство уверенности и отдельно чувство уважения к себе. Сразу два, нет, три чувства. Я отчётливо вспомнил всё, что было накануне, и обрёл почву под ногами: мне нечего было стесняться самого себя. Кажется, я относительно чистым выбрался из Содома и Гоморры (вопрос «а стоило ли появляться в этом вертепе?» был решён заблаговременно: стоило; так было надо). Я поблагодарил Веню (он лукаво улыбался), позвонил Алисе и стал раскланиваться с хозяином.

– Рекомендую уложить в постель Алису прямо сейчас.

– Что ты хочешь этим сказать?

Я уже был в состоянии оберегать свою личную жизнь от любого нескромного вмешательства.

В этот момент в предбанник вошла Венера в чёрном купальнике (ёе сходство с Алисой заставило меня вздрогнуть и покраснеть), за ней – очень здоровая, белотелая девушка, идеальная натурщица для купальщицы, с выбритым лобком и молочными железами таких размеров, что их разводы напоминали мордашку упитанного младенца.

Веня сбросил с себя халат и указал на разногабаритных и разномастных спутниц – на то, что было тайным смыслом его слов. Впечатляло. Женщины смеялись.

– Присоединяйся, – сказал Фантомас.

– Оставайся, – по-свойски сказала Венера, не глядя на меня, но и не сбрасывая пока лоскутков купальника (кусочки обгоревшей ткани на смуглом теле). Она была в облике жгучей брюнетки, ногти её были выкрашены в чёрный цвет.

Во рту у меня пересохло. Венера не просто была похожа на Алису – она была страшно на неё похожа, была её двойником, и глаза прятала точно так же, как это делала бы Алиса. Здоровая девушка (работающая под псевдонимом Прасковья, как потом выяснилось) навалилась на меня и вдавила в кошму под визг, хохот и аплодисменты честной компании. Когда я выбрался из-под неё, хохот усилился: моё мужское достоинство – ракетоносец, рвущийся в небеса – предстало их взорам во всей красе. Женщины аплодировали с особым чувством. Фантомас выжидающе улыбался.

Когда я выходил из предбанника, напоминавшего уютный банкетный зал и альков одновременно, Венера стояла уже обнажённой перед Прасковьей, к которой сзади козлом подбирался Барон. Моей особой, судя по всему, никто особо не интересовался. Их сознание уже было изменено.

Я устремился к Алисе. Мне так важно было обнаружить её в другом месте, убедиться, что она – это не Венера. (Это смешно, я знаю; но иногда ничего с собой не поделаешь, пока не убедишься в очевидном, не требующем никаких доказательств.)

Мы провели с ней в постели весь день. Нам было хорошо, просто замечательно, но мне никогда больше не хотелось повторять этот трюк с таблеткой. Было в нём что-то неестественное и стыдное – словно к нам с Алисой присоединялся некто третий, благодаря которому мои сексуальные способности усиливались в невероятной степени. Я уже был не равен себе: в чём-то лучше, а в чём-то и хуже. Под воздействием этих микстур натура во мне стала перевешивать культуру. Кстати, не могу сказать, что Алиса была в полном и окончательном восторге; нам бывало и лучше, ох, как бывало; её, скорее, несколько раздражала моя «не моя» сила. Стоит ли быть сильнее, чем ты есть на самом деле? У чужой, взятой напрокат силы нет неистощимого резерва – твоей слабости, которая позволяет оживить культурный потенциал, то, что женщины ценят в мужчинах больше всего. Пьют таблетки лишь те, кто испытывает проблемы с разумом – кто не делает его центром своей вселенной. Стимуляторы для мыслящего человека унизительны.

Вынужден вернуться к началу начал: во всём соблюдай меру.

Долгое время я таких таблеток не пробовал – впрочем, Веня и не предлагал. В тот раз он просто приоткрыл занавес, чтобы я мог оценить масштаб его могущества.

Он, как всегда, запугивал. Подавлял. Побеждал.

Он на самом деле был Великий Диктатор.

Вене-Дикт.

Итак, я проглотил таблетку…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.