Читать книгу Девять - Анатолий Андреев - Страница 13

2.2.

«Когда Филя пришёл в себя (о нём, увы, нельзя было сказать «открыл глаза», ибо вместо глазных яблок и зрачков у него были пустые глазницы, прикрытые дрожащими веками), то первым делом попросил ручку (жестами) и, получив короткий толстый тёмно-синий карандаш, написал в приобретённой по такому случаю школьной тетрадке большими печатными буквами, вкривь и вкось: «УБЕЙТЕ МЕНЯ, БЛЯ БУДУ. ПОЖАЛУСТА. МАЛЮ».

Вместо этого его взбодрили, оживили и заставили говорить (под воздействием препаратов, сам Филя по доброй воле наотрез отказывался сообщать что-либо заботливому палачу Барону).

По поводу «говорить»…

Во рту у Фили шевелился только обрубок языка; по воле всемогущего Барона для важного свидетеля раздобыли специально для подобных случаев разработанную компьютерную установку, которая считывала гортанные мышечные импульсы и воспроизводила звуки русской речи – «разговаривала» подобием человеческого голоса, чем-то напоминавшим монотонную электронно-механическую воркотню пришельца (зелёного или фиолетового, как водится).

– Кто выколол тебе глаза? – был первый вопрос Босса.

Веки у Фили задёргались, тело напряглось, покрылось испариной и изрекло с модуляциями чревовещателя:

– Ведьма. Ведьма.

– Спокойно, Филя, расслабься – сказал Барон. – Как она выглядела?

Утробный голос бесстрастно сообщил:

– Красивая баба.

– Одета в чёрное, космы, клыки?

Филя отрицательно покачал головой:

– Сиськи и нежные пухлые руки.

– Этими руками тебе и выкололи глаза?

– Нет.

Филя вновь несогласно дернул головой.

– Чем же?

– Ничем.

– Поясни.

– Они просто взорвались. Лопнули, как воздушные шарики.

– Больно было? – сочувственно спросил Барон.

– Не знаю, – глупо сообщил чревовещатель.

– Так. О чём вы говорили?

Тело вновь напряглось и заскрипело.

– Давай, Филя, давай. А то я тебе яйца отрежу.

– Их уже нет, – чёрный юмор неплохо сочетался с нечеловеческим спокойствием звуков.

– Когда это произошло, Филя?

– Секунду назад.

Встревоженный Барон распорядился. Филю тут же осмотрели (догадка больного полностью подтвердилась: он был лишён самого ценного по самое некуда, однако обошлось без вульгарного кровотечения – чудеса!) и обнесли его просторную комфортабельную кровать щитами, лучше сказать, специальным защитным экраном, ограждающим от излучений всякого рода, – получилась комната в комнате, квадрат в квадрате. Всё строго по космическим технологиям. Там-то, возле прямоугольной кровати, и продолжалась волнующая беседа.

– Филя, меня очень интересует вот этот бесконтактный способ общения, гм. Что говорила тебе ведьма? Я пришью тебе язык, восстановлю всё, Филя. Накуплю тебе лучших тёлок на пять лет. Хорошо, продлю телок на десять. Только дай мне информацию. Такие свидетели, как ты, на вес золота.

– Я хочу Ведьму, – сказало то, что говорило вместо Фили.

– Которая отхватила тебе всё твоё хозяйство с языком впридачу?

– Да, – был звук.

– Филя, блядь, ты в своём уме?

– Да.

В этом месте Филя впервые улыбнулся – пустым чёрным ртом и оскаленными зубами.

– Как она выглядела, твоя Ведьма? Голая?

– Нет. В вечернем платье. Светлые волосы, голубые глаза. Декольте. Пахнет духами.

– Какими?

Филя пожал плечами и опять улыбнулся во весь рот.

– Филя, скажи мне… Чего ты хочешь?

– Как говорил Вася, когда ещё был жив, прошу смерти.

– Погоди, Филя. Мы же давно знаем друг друга. Всякое бывало. У нас есть шанс изменить историю. Давай, поможем друг другу. Я же чувствую: ты что-то знаешь.

– Они везде, – прочревовещал Филипп и перестал жить.

Толпой сбежались врачи (по знаку босса, разумеется, то бишь Босса). Бледная Фатима была под рукой.

– Что? Ну, что? – время от времени вскрикивал Барон, держась в стороне от остывающего тела.

– У него появился язык. И вырос исчезнувший член, – невозмутимо сказал Главный Доктор Яков Кобальт, который рассматривал всё с медицинской точки зрения. – Очень любопытно. Позвольте, я опять отрежу эти части тела? Я разоблачу эти фокусы с материей. Тысячи лет развития науки чего-то значат…

– Фатима! – то ли позвал, то ли спросил Барон, то ли наорал на Кобальта.

Она качала головой и быстро крестилась, после чего мусульманским жестом – лодочкой из ладошек – проводила по лицу. Из ясновидящей она превратилась в затурканную бабу.

– Тьфу! – сказал Барон и направился в угол, обходя молодую медсестру. Резкий («неземной», отметилось в сознании) запах духов заставил его обернуться в её сторону (он продолжал идти, а голова поворачивалась, не в силах оторваться взглядом от «неё»). Она смотрела на него голубыми глазами. У неё были роскошные светло-русые волосы. И явно не маленькая грудь.

Фантомас хотел раскрыть рот – но отчего-то не мог этого сделать: мышцы рта были парализованы.

– Не надо ничего говорить, – ясно различил он звук её голоса (хотя она стояла перед ним и улыбчиво молчала).

– Кто вы? – подумал он (обращение на «вы», да ещё мысленно, было первым за последние годы унижением).

– Ведьма, разве ты не видишь, – отчётливо раздалось у него в ушах (губы её не шевелились).

– У вас есть имя?

– Пожалуйста: Надежда.

– Это вы «опекали» (второе унижение подряд!) раба божьего Филиппа?

– Раба Филю? Нет, это была моя сестра-близняшка Вера. Только он не был божьим рабом.

– Чего вы от меня хотите? – мысленно послал он не тот вопрос, который хотел задать за секунду до этого. – Денег?

– Что ты! Мы не хотим от тебя абсолютно ничего. Ты всё делаешь правильно, строго в соответствии с инструкцией. Мы с тобой в одной команде, одинаково служим – только не Богу, иному Господину, чтобы не называть Его имя всуе. Только ты здесь, на Земле, а мы – всё время рядом вращаемся, около… Ты ведь хотел спросить, чьим рабом был Филя, не так ли? Надеюсь, ты догадываешься, что и он к Богу не имел никакого отношения. Следовательно…

– Чем вы так пленили Филиппа?

– А чем я так пленяю тебя, когда ты овладеваешь мной в облике Венеры? Показать тебе родинку на попе?

Рот у Вени отмер, ожил, нижняя челюсть задвигалась, язык словно оттаял. Он оглянулся. Фатима по-прежнему пребывала в трансе, в отключке – она была временно отключена от своих сверхъестественных способностей. Надежда отошла от него и светлым пятном влилась в толпу белых халатов.

– Яков! – позвал он, скорее, для того, чтобы проверить, вернулся ли к нему голос. Голос вернулся. Доктор оказался рядом мгновенно. Всё возвращалось в привычную колею.

– Вы знаете, Барон, – сказал Яков с убедительной, практически пророческой одесской интонацией, – случай достаточно банальный. Мы имеем дело не с исчезновением материи, а с оптическим обманом. Язык никуда не исчезал, понимаете? Но вот феномен коллективного ослепления…

– Яша, давно у тебя служит голубоглазая медсестра? – он ни на секунду не терял из поля зрения роковую блондинку.

– У меня в штате нет голубоглазой медсестры.

– Вон та, стоит спиной к нам. Позови её.

– Таня! – окликнул Яков Кобальт.

Фигура Наденьки развернулась – и перед ними предстала девушка Таня, чем-то неуловимо похожая на Венеру. Темноглазая и темноволосая. С роскошным бюстом.

– Ясно, – процедил Барон. – Продолжайте заниматься делом.

– Мы забираем тело в морг, – то ли распоряжался, то ли советовался Доктор.

Барон сделал жест, который мог означать: делайте, что хотите, это ваше дело; только не забывайте о программе исследований, ради которой вас всех наняли. Спрос будет – за результат, а не за какое-то тело.

– Но пациент жив, – доложила Таня, мило улыбаясь.

– Жив? – брови Якова изобразили профессиональное удивление. – Что же, получается, мы кому прозевали? Но ведь пульса не было, сам проверял. Многовато загадок для одного трупа, – больного, если выразиться корректнее.

– Таню я на часок заберу, – бросил уже на ходу Барон.

Он не удивился, когда выяснилось, что она обожает в анал.

И стонала она, казалось, голосом Надежды.

Или Веры».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.