Читать книгу Фатум. Том первый. Паруса судьбы - Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский - Страница 26

− Враки! Нынче же фрегат примешь! Клянусь честью, удружу тебе − век помнить будешь. Маневры − м-м-м, песня, Бог свидетель, дорогой Андрей Сергеевич! У тебя славно, но у меня душевнее будет… Крестом клянусь, в три минуты, как невесту, в паруса одену «Орлика», глазом не успеешь… ик… моргнуть! Но прежде, тс-с-с! −Черкасов крепко обнял Андрея и влажно шепнул ему в ухо: − По последней. Еще раз предлагаю за процветание флота Российского и за Отечество, брат Преображенский. Как?

Затем тряхнул каштановым коком, на щеках заиграли ямочки.

Рука в белом с золотом манжете круто с ног на голову опрокинула бутылку.

Лимонный хрусталь шампанского запузырился, зашипел ужом в бокалах. Взыгралась снежная пена, сползла по стеклу фужеров и искрящимися копьями упала на вишневую скатерть.

«Эх, счастливы дети,− частенько любил говаривать Андрей,− они не ведают, что такое богатство и нищета».

Скудно жил Преображенский, однако нынче раскошелился. Кутил, как бывалоче в Петербурге.

Бражничали офицеры третий день кряду, после того, как с радостной вестью из командирского дома объявился Черкасов. Намолчавшись за долгое плавание, он открыл шлюзы. За звоном бокалов беседы-разговоры велись нараспашку, до слез: помянули не раз Алешку Осоргина, перемыли наново кости старику Миницкому.

Дым от трубок в горнице стоял коромыслом. Однако о приключившейся намедни напасти Преображенский и словом не обмолвился. Суеверен был капитан, боялся наурочить пересудами новую беду.

Палыч − белка в колесе − с красными глазами едва успевал порожние бутылки в чулан стаскивать, проклиная нагрянувшего шумной волной Черкасова, но своего интереса не упускал: палил глотку жженкой с барского стола и, крякая, приговаривал: «Весело веселье, тяжело похмелье! Злая, зараза, а хороша-а, аки Боженька босячкам по горлышку!»

− Русскому оружию и Государю-Императору ур-р-ра-а! − залпом грянуло в горнице. Румяные, будто из бани, капитаны опрокинули фужеры.

− Всё, к черту! Знать ничего не желаю и слышать ничего не хочу, Андрей Сергеевич! Богом клянусь, ты, брат, не представляешь, что за «птицу» в руки тебе вручаю. Истинно быстрокрыл! Оный в любой шторм чертом ломит, и хоть бы что ему, одно слово «Орел»!

Прочно охмелевший после шут знает какой бутылки Черкасов, глубоко качнувшись, встал из-за стола. Как-то по-лошадиному выворачивая белки глаз, огляделся.

− Да будет тебе! − Андрей отмахнулся от настояний гостя; звякнуло испуганно подпрыгнувшее серебро на столе, бутылка с грохотом зачертила круг по ковру: − Палыч, не забывай, двухголовый. Шампанского!

Из-за синего бархата вынырнули моржовые усищи денщика, в руках − по увесистой стеклянной кегле в золотистой фольге.

− К черту шампанское! − Черкасов, тонко икнув, шумно втянул ноздрями воздух, уперся руками в спинку стула, напугав налитым взглядом Палыча.

− Тогда может лучше чайку, брат?

− Да ты утопил меня в чае.

«Ox, беда, на кривой козе к тебе не подъедешь!» − покачал головой Преображенский, а в голос молвил:

− Ну, куда ты такой, тезка? Нос на квинту, мозги набекрень. Штормит тебя, впору на постель нести. Давай подсоблю…

− Кого? Меня? Боевого капитана-а? − взвился оскорб-ленный Черкасов и чуть не ухнулся вместе со стулом на пол. Оба рассмеялись.

− И ударило же тебе в голову, не раньше не позже маневры закатывать. Ну, ей-Богу, остепенись, швартуйся у меня. Хочешь, барышень справим? − котом подмигнул Андрей.− Есть розочки, даром, что в сей дыре прозябают. Камелии-душки, на любой вкус… Elles sont trиs jolies!⁴⁵

− К черту баб, Андрэ! Довольно напраслину лить… За тебя ж радею! Ежели ты взаправду уважаешь − катим!

− Тьфу, дьявол.− Преображенский − кафтан нараспашку − с изрядным шумом в голове встал из-за стола:

− Палыч!

− Чаво изволите-с?

− «Чаво», «чаво»! Запрягай, на пристань гоним.