Читать книгу Фатум. Том первый. Паруса судьбы - Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский - Страница 28

− Эй, капитан! Ну что, будем набивать «Горгоне» брюхо? Шлюпки на подходе, прикажешь открыть трюмы? −боцман Стив Райфл, или Кожаная Смерть, как его окрестило пиратское братство, стоял, сцепив на груди волосатые руки, и выжидающе смотрел на Коллинза. Морской тесак турецким полумесяцем терся о его мускулистую ляжку.

− Сколько тебе потребуется на погрузку, сынок? − капитан высморкался за борт.

− Я тебе не сынок, мать твою…

− А ты мне не дружок, Кожаный, чтоб вспоминать мою мать… Редкие друзья не говорят мне «сэр». Запомни, пуле тесно в этой штуковине,− старик преспокойно по-ложил татуированную кисть на рукоять пистолета.− Хватит вонять, боцман, ты не ответил на вопрос: сколько по-требуется на погрузку?

− Сутки, сэр, при такой волне и тумане,− пощерившись на шумливую от птицы бухту, выдавил наконец тот.

− О'кей. Но ни часу больше. Так и передай лентяям. Русские в любое время могут начать потрошить нас.− Гелль ковырнул взглядом обветренное, поросшее многодневной щетиной лицо Стива. Тот молчал, глядя с гнетущей пристальностью. Пара глаз темнела неподвижно и пугающе. Но капитана это, казалось, ничуть не забирало, он раскурил английскую трубку и сплюнул:

− Мне не нравится последнее время твоя рожа, сынок. Ты хочешь мне что-то сказать?

− И многое, черт возьми! − волчьи глаза Стива сузились.

− Ну так скажешь… когда сделаешь дело.

Гелль Коллинз с подзорной трубой под мышкой, с удивительной проворностью для своих лет направился в каюту. И в этой быстрой и твердой поступи башмаков, в по-стариковски согбенной спине, в сухих и жилистых, как у барана, икрах скрывалось столько уверенности и силы, что крепкие плечи Райфла против воли дрогнули. Скрипя зубами, он повернулся и зло заорал туда, где на юте⁵⁰ гудели голоса, где пестрели пятна полотняных рубах и косынок команды:

− Открывай трюмы⁵¹, готовь лебедку! Будем грузиться.

* * *

Дробно грохотала палуба, сотрясаясь под бочками, которые поднимали на борт и перекатывали в трюмы. Горбатый нос капитана ловил дразнящий запах стряпни, долетавший с камбуза⁵²; нахмурив брови, он мороковал над чертовым посланием, заплывшим к нему в руки и спутавшим все карты.

В серебряном шандале с испанского галеона⁵³ шкворчала фитильком сальная свеча. Таинственная записка угрожающе белела на алом бархате.

− Кто мог нацарапать это? − темнея лицом, Гелль навалился грудью на столешницу.− «Откуда эти змеи пронюхали о моих делах? Сколько их, и вообще, кто они? Американцы, британцы, испанцы?!» Послание было отписано на английском языке долговязыми печатными буквами. Они колеблющимися шеренгами шли на него в атаку, похожие на солдат со штыками наперевес.

Коллинз устало отхлебнул из початой бутылки. Строки по-прежнему жгли глаза, в них прорастала старая, знакомая виселица правосудия, тихая и молчаливая, как верная боевая подруга. И он уже чувствовал силу ее затягивающейся петли на своей шее. Перед взором воскресла недавняя ночь.

* * *

Они слетели с крыльца, он и Гаркуша, потроша взглядами присосавшуюся к земле ночь. Без рассуду, цепляясь за скользкие, гибкие ветви кустов, хватили через поляну и, пропетляв между стволами, достигли оврага. Глухотемь. Лишь беглый потреск факела, да шепотливая перекличка хвои.

Они тщетно кружили туда-сюда, смутно рисуя себе то место, откуда выплеснулся крик. Случайный лунный свет ворожил обманом, высеребривая стволы деревьев.

− Жю-у-уль! Жю-у-уль! − орал до хрипоты капитан, теряя с затухающим эхом надежду. Русский сноровисто накладывал на себя крест пистолетным дулом, впадая в безумие, и что-то бормотал под нос.

Шарахались без мала уже час. Сыристый воздух просачивался сквозь одежду, кожу и, казалось, оседал на костях. Впереди выплыло серое пятно… Мороз крепко загусил кожу.

− Будь проклято это место! − Коллинз не признал собственный голос.− Это он.

Старик шагнул с выбухшего горбом мха, сел на корточки и коснулся лежащего. Пальцы ощупали широкую холодную спину. С грехом пополам они разглядели выгоревшую желтую косынку, широкий шарф-пояс и абордажный нож.

− Жюль, сынок, ты жив? − прохрипел Гелль. И вновь взялся шарить рукой, покуда не добрался до головы. Сбившаяся прядь волос странным образом легко отделилась и осталась в его горсти.− Какого дьявола глаза пялишь?! −американец ударил взглядом остолбеневшего Гаркушу.−Переворачивай!

Разбойник ткнул пистолет за опояску, обошел с другой стороны и неловко потянулся к трупу. Высоко держа по-драгивающий факел, он ухватил тело за плечо и дернул на себя. Немое и неподвижное, оно с податливостью откинулось на спину. В огнисто-рыжих отсветах факела им скалился череп. Глаз и кожи на лице − как не бывало, точно выглодал кто-то. Из-под кровистых лохмотьев белели кости скул…

Чернобородого согнуло и дважды сгадило.

* * *

Капитан помнил, как заплясала его правая щека, словно на пружине. Он поскреб кадык и промочил глотку ромом.

«Да, щелкнуть сей орех − не джигу с девкой отстучать.−Старик теребил крысиный хвост своей косицы, жесткий и колючий, будто китовый ус.− Кто они?! − всё клокотало в нем.− Клянусь адом, я донырну до них, и тогда…» Он сдавил кулаками седые виски: разом возникшее пугающее ощущение не отпускало. Казалось, нечто бескрайнее и необъяснимое, как морская пучина, затягивает его в свой холод, где кричит человек, сходит с ума, доколе молчаливая, горькая соль воды не зальет его искривленный рот и навеки не заберет к себе.

Гелль хрустнул пальцами, он презирал себя в этот час; отрывисто дыша, сцепив руки за спиной, ходил, безуго-монный, взад-вперед по каюте, шаркая каблуками, словно вот-вот должен был кто-то хватать его под колено железной тростью.