Читать книгу Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - Антология, Питер Хёг - Страница 115

Царьградских солнц замкнув в себе лучи,

Ты на порфирах темных и агатах

Стоишь, согбен, как патриарх в богатых

И тяжких ризах кованой парчи,

В деснице три и в левой две свечи

Подъемлющий во свещниках рогатых, —

Меж тем как на галерах и фрегатах

Сокровищниц початки и ключи

В дарохранительный ковчежец Божий

Вселенная несет, служа жезлам

Фригийскою скуфьей венчанных дожей,

По изумрудным Адрии валам;

И роза Византии червленеет,

Где с книгой лев крылатый каменеет.

Над лунной негой волн, в ладье, под тайной маски,

Моя Печаль поет при плеске баркарол,

И лютни звон струит свой палевый Пактол

В опаловую даль, где, млея, тонут краски…

Моя Печаль молчит, бледна от нег и пляски;

Ей плещет буйный хор с ликующих гондол;

Жестокость в кудри ей, с извивом жадной ласки,

Вплетает алых роз стожалый ореол.

Но Жалость юная с подругой делит розы,

Багрит венец лилей и льет с улыбкой слезы…

А с брега, мертвый взор вперив на дальний челн,

Тень, погребальные влачащая одежды,

Белеет, – и на зов покинутой Надежды

«Прости!» – звучит ответ над лунной дремой волн.

В ладье крутолукой луна

Осенней лазурью плыла,

И трепет серебряных струн

Текучая влага влекла —

Порою… Порою, темна,

Глядела пустынная мгла

Под нашей ладьей в зеркала

Стесненных дворцами лагун.

Не руша старинного сна,

Нас гóндола тихо несла

Под арками черных мостов;

И в узких каналах со дна

Глядела другая луна,

И шелестом мертвых листов

С кормою шепталась волна.

И Та, что в тебе и во мне

И розой меж нами цвела,

Сияла, как месяц, светла,

Порою в ночной вышине,

Порою в глубокой волне;

Таилась порою, и мгла,

Казалось, ее стерегла;

Порою лучилась, бела,

В небесном, воскресном огне.

Над бледным саваном недвижимой лагуны,

Мрача покой небес и млечный кругозор,

На брег отчаянья дерев нагой позор

Зовет уснувший гром и летних гроз перуны.

Угрозой черною над краем черной дюны

Стоит зима дубов, и в страхе ловит взор

Окостенелых мышц чудовищный узор,

Ожесточения страдальческие руны…

Чуть плещет низкий вал в прибрежном тростнике.

Вися над бездной, челн колеблет вдалеке

Свой образ, вод стеклом незримым отраженный.

И, тенью царственной означив небосклон,

Встает туманный град в дали завороженной,

Как гордой памяти неусыпимый сон…