Читать книгу Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - Антология, Питер Хёг - Страница 117

Змеино-зелено и львино-золотисто,

И по-фазаньему, павлиньему пестро,

Но все притушено и лиловато-мглисто,

И вдруг из сумрака колонное ребро.

Не утро и не день, не ночь, а вечный вечер:

Последние лучи и первая свеча.

Выдумываю, например, убийство

На улице Убийц.

Запомнилось лицо убийцы —

Оно родных роднее лиц:

Испуганное, нежное, веснушки

И рыжая упрямая макушка.

Рыдания наемной итальянки

В гондоле гробовой.

Мои же смертные останки

Укачиваемы волной.

Прощайте, разноцветные блудницы,

Еще Венеция мне снится – длится…

Мерцанье дымчатое, голубое

В разбитых зеркалах.

Все призрачное, неживое,

И только тени на стенах:

Колеблемое пламя в шандельерах,

Незримые движенья гондольеров.

Пестрая, но неяркая —

Даже в сказке Сан Марко.

Дымка голубоватая,

Розовые палаты.

Незабвенное, нищее

Вычурное кладбище.

Море – бледно-зеленое

До вечернего звона.

Золотисто-волшебное

Меркнет медленно небо.

Меркнем и мы, кончаемся,

В люльке-гробу качаясь.

И, откинувшись на спину,

Мы вспоминаем наспех:

Льва и коней, мозаики,

Музыку и музеи.

Зеленый змий из зеленá вина,

А то, что молодо, иначе зелено,

И мне у узкого ее окна

Немедленно озелениться велено.

Дремлю Адриатической волной,

Свисаю виноградинами, грушами,

И осыпаюсь ивовой листвой,

Шепча-вдыхая с родственными душами.

Кривелли и Карпачьо: вы со мной.

И Тинторетто с птицами-кликушами.

Не разглядите ни одной фигуры.

Рассеянный запечатлелся взгляд.

Пятнисто-бело, приглушенно-буро.

Мерцающие люстры серебрят.

Скрипели виолинные девицы.

Не зрится северный курносый граф.

Венеция, любая, зыбко снится

И у-ле-ту-чи-ва-ет-ся стремглав.

Мантии меловые,

Водоросли узора,

Дожей свиные выи,

Зеленнáя простора.

Ларцы львиного Марка,

Улица Ассасинов,

Срезаны для подарка

Головы апельсинов.

Сердце, играя, рвется

С нитями серпантина.

Околесица Гоцци

И разлюли-малина[564].