Читать книгу Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - Антология, Питер Хёг - Страница 94

Как напуганная птица,

В белом меховом боа,

В шляпе с перьями, блудница

Мечется, едва жива.

Бьются гондолы о камень

И стучат, как скорлупа.

Солнечный забывши пламень,

Твердь нема, черна, тупа.

Кружево Палаццо Дожей

Нежится на черноте.

Старый Марк сияет строже,

Чем в полдневной суете.

На колоннах, меж которых

Объявляли казнь живым,

Кровь жестоких приговоров

Светит заревом ночным.

Кампанилла острой крышей

Будет в небо до зари

Улетать все выше, выше…

На часах пробило три.

Мощны твердыни упорной Специи,

Грозен у крепости рокот волны.

Но голубая лагуна Венеции, —

Сказка нежнейшая, сон тишины —

Ей ли под силу смятенье войны?

Так, убаюкан каналами алыми,

В думах вечерних пытал я судьбу,

Все вспоминая мечтами усталыми

Розовый мрамор дворцов над каналами

И голубей голубую гурьбу.

В городе вздохов, в селенье единственном,

Где лишь о счастье мечтала мольба,

Можно ли думать – родиться воинственным?

Мне отвечала глаголом таинственным

Жизни владычица, матерь Судьба:

Силы, овеянной сказками старыми,

Много сокрыто в певучей стране.

Слабые крепнут в бою под ударами,

Самые тихие самыми ярыми

В праведной будут войне!

 Над зеленою лагуной,

 Вечно светлой, вечно юной,

 Словно пестрые птенцы,

 Дремлют древние дворцы.

 Весь молчит, глядясь в каналы,

 Город призраков усталый,

 Упиваясь тишиной,

 Беспечальной, неземной.

 О, Венеция! Ты дышишь?

 Плеск весла в тебе услышишь,

 И опять в тиши веков

 Город вздохов и мостов.

 Легок отдых твой блаженный,

 Храм твой нерукотворенный,

 Золотого Марка храм —

 Гимн сладчайший небесам.

Всем, кто мог в нем помолиться,

Будут сны о рае сниться

И о жизни голубой

С голубиною судьбой.

Город женственный, любимый,

Марком исстари хранимый!

Слышишь: грянул в мире гром,

Мир в бореньи огневом!

О, Венеция, царица!

В красоте ты голубица,

Но в борьбе велик твой гнев:

У тебя есть грозный лев!

Он взлетит – ведь он крылатый —

Защищать твои палаты,

Смоет он врага волной

Адриатики родной!