Читать книгу Космос-хаос. Уничтоженное пастбище - Артем Овчаренко-Артецкий - Страница 11

МЕСТНАЯ ГРУППА ГАЛАКТИК, ГАЛАКТИКА ТРЕУГОЛЬНИКА, ПЛАНЕТА ГУРАН

Один незнакомец подошел к серебристой стене бункера и обернулся. На гуманоидном существе застыла видная в густых шумах улыбка. Он ухмыльнулся еще другому незнакомцу, который подошел к нему с консервами в руках. Неизвестный пробовал с ним тушеную еду; два разумных существа делили друг с другом ложку аппетитного мяса, а после скромного пира выпивали из одной бутылки воду. Не брезговали чужие губы бункерной пищи, все выживали, как могли, на что и как им хватало сил.

Потом обзор перешел от одних до других. Они походили на людей, со слегка белой, словно драгоценная слоновая кость, кожей. Их не отделили от человека ни размеры глаз, ни формы, ни черты лица. Разумные гуманоидные существа были в одежде, какая попалась под руку: рваные рубахи, дырявые шорты или мятые джинсы. С каждой новой минутой незнакомцы представлялись или мужчинами, или женщинами, или слегка расстроенными детьми. Но превосходило одно отличие: плешь укрыла всех – что парней, что девушек, – а с затылки свисали гладкие белоснежные отростки, узкие и запутанные.

– И как вам бункер? – незнакомец, от лица которого и шла запись, спросил всех присутствующих.

И подавленные голоса отозвались, даже дети:

– Мистер Зуга`га, во славу… п-п-президента…

Лились безысходные звуки плача, тихие разговоры двух дам или резкие споры сидящих мужчин. С новой минутой были видны помещения и коридоры бункера. Стены из кирпичей, отлитых металлом. Автоматические двери закрыты, а свет ослеплял, как в летний сезон Горнагора. Незнакомцы – десятки, сотни, – сидели на полу и аппетитно поедали с консервов, ковырялись в зубах. Кто разделял кушанье, кто разделял питье, а кто просто хлебал и ел в одиночку, поднимая на камеру голодные глаза. Столов здесь не было, и без них справлялись. Найденные табуреты использовались лишь детьми, а взрослые обсуждали новости кто стоя, прижавшись к стенам, кто сидя. В бункере стояло спокойствие. Ветра оставались за крышей спасительного подземелья, на улицах Обирвойска. Помехи нарастали, как мгла. Они приглушили важный разговор.

Ханар отключил запись и положил найденную им камеру на табурет. Министр обороны запомнил странных существ, видать, бывших разумных властителей Гурана, его предыдущих творцов, и невероятную чистоту бункера. Найденная камера и запись на ней будто разделяли две стороны, забытую и живую. Теперь Нагда вместо того блеска бункера видел темные коридоры, все также закрытые двери, разбросанные жестянки и сырые облезлые стены. Поглотивший все мрак и посторонние случайные шумы оставили помещение забытым. Костюмы включили встроенные фонарики. Но не это отличало подземное укрытие от того, что было изображено на оставленной видеокамере. Помещение было забросано скелетами тех самых существ, показанных на записи. Кости сломленных жителей превратили Обирвойска в настоящий кошмар, в место, где за тобой следили рассерженные души убитых войной. Гнилой аромат забил нос министра обороны. Тут продолжали погибать крысы. Без защитного шлема прелый запашок вкупе с плесенью загонял всех выйти обратно из бункера. Радиация на дозиметре показывалась положительной, а ноль в глубоком бункере держался примерной отметке.

Последним, кто снимал шлем, был вице-президент. У его костюма и металлического защитного ошейника генерал Дорбан Бандор помог зажать вместе две кнопки. Полетела небольшая струя воздуха, а вакуум, объединяющий присосом шлем и остальной костюм, улетучился. Освободилась голова Захара, красное лицо горело. Нумарган разинул дрожащий рот, зевая, и протянул руку к министру обороны. Ханар немедленно подошел к своему товарищу и дал свою ладонь.

– Спасибо, – грузно ответил вице-президент. Он обернулся к пожилому генералу: –       И тебе… и вам спасибо, генерал… Дорбан…

– О, не надо этих излишков, – Бандор сменил угрюмость на пристойную улыбку. – Если вы не способны называть мое имя, то не называйте.

Солдаты принялись освобождать себя от лишнего костюма. Министр обороны зажал маленькую железную полоску на перчатке и с щелчком сдвинул выпирающую линию в бок.

– Спасибо… снова, – повторил Захар за Ханаром.

Щелкнуло.

– Да не за что, – послышался голос старика.

Резиновая перчатка спала, и вместо здоровой руки показалась красно-синеватая исполосованная ладонь. Дорбан взял Нумаргана на руки и пронес к стене. Ханар вздохнул с облегчением и опустил руку, обернулся к вице-президенту. Теперь Нагда снял вторую перчатку, а потом бросил воссоединенную пару к видеокамере. Рукава защитного костюма отцепились от тела, и защитный костюм весь отлип от кожи и стал свободной одеждой. А все солдаты – вольными. К сожалению, не получалось отпустить тяжеловесный баллон: он связывался с костюмом напрямую сложной системой, впечатанной горнагорскими специалистами. Нагда снял все свое подтаявшее оружие и положил рядом с видеокамерой. На поясе как и висел респиратор ненужной вещью, так и продолжал висеть ненужной вещью. Обирвойск встретил солдат тяжелыми условиями и загнал в бункер их всех, будто бросил пришибленные инструменты в шаткий сарай.

– Генерал Дорбан, – к Бандору подошел один солдат. Он держал в руке консервы. – Мы сколько дней будем торчать в этой дыре?

Единым точным хором поддержали солдата остальные:

– Да! Сколько мы будем торчать в этом бункере?!

Нагда отошел в сторонку. Министр обороны размял свои занемевшие руки и сделал ими разогревающее лечебное упражнение. Дорбан глянул не в лицо к солдату, а на консервы в его руках. Старик выхватил жестяную вздутую банку и бросил в стену. Хилый металл подземелья помялся от попадания, посыпалась ржавчина и пыль, глухое бряцанье прошлось по коридорам и помещениям. Все солдаты замолкли.

– А ты… – голос генерала упал. Глаза его разбегались. – А ты… А ты не трогай консервы, они испорченные! Срок годности! Идиоты повально… – обернулся ото всех Дорбан.

– Тогда что жрать? – слезливо говорил солдат. – Если все в этом бункере пришло в негодность!

Нагда, когда подходил к вице-президенту, украдкой подслушивал разговор. В том, что не обеспечили едой армейцев, была вина именно на стороне Ханара. Он считал себя безответственным, а его место руководителя неформально занимал старый генерал, адмирал-лейтенант и судостроитель в прошлом в одном флаконе. Хотя Нома и Дорбан были одной закалки, их отличало многое. Две выраженные противоположности, и у каждого были свои достоинства с недостатками.

– Как у тебя дела, Захар?

Нагда присел к товарищу. У Нумаргана раскисло лицо, посиневшая кожа распухала отеками.

– Мне дурно и хочется прочистить желудок.

Ханар упал на ноги и подполз к вице-президенту. Теперь Захар в Обирвойске был не должностным лицом, а обычным человеком. За спиной ритмично играло недовольство генерала Дорбана и его нескончаемое: «Мой прошлый отряд, состоящий не только из людей, а и из инопланетных, не был таким глупым сумасбродным сборищем, как вы». Нагда молчал и не придавал какой-либо важности, но иногда ворчливые крики Бандора обращали на себя его внимание.

– Если тебе дурно, то засунь два пальца в рот, – министр приблизился к Захару и расслабился.

– Ты… это… шутишь?

Захар поднял глаза на министра обороны. Лицо Нумаргана слегка оживилось, отеки побледнели, синяки под глаза, наоборот, почернели.

– Нет, – Ханар принял задумчивое выражение. – Я на полном-полном серьезе.

Нагда засмеялся. Закрыл рот. Он смотрел на вице-президента, бедные зрачки товарища немного сместились. Опухшее лицо белело и обращалось в нормальный облик. Нумарган протянул грязноватые пальцы к себе ко рту, а потом недоверчиво сунул их в горло и неистово закашлялся. Для него эта практика будто была впервые. После недолгой процедуры вице-президент выблевал все в сторону. Бледно-зеленоватые брызги обдали немытую металлическую стену бункера.

– Я тебе говорил, вице-президент Захар Нумарган.

Опять лишние упреки от Дорбана, подумал Ханар. Тень старика нависла над министром обороны и вице-президентом. Бандор стоял и оценивающе сводил брови. Было видно, что он сдерживался от того, чтоб заорать. На солдат вот так вот, крики и скандалы, а на приближенных к президенту Горнагора можно и пренебречь старческим гвалтом. Нагда не понимал, почему на одних накидывались, а на других просто смотрели.

– Твоя же миссия не следовать за батальоном, за солдатами и за… – недоверчивый взгляд на министра, – и за своими дружками.

Министр обороны смотрел, Дорбан говорил:

– Твоя миссия отдавать приказы и распоряжения, – продолжал

он. – Следить за постройкой, регулировать Гуран и распространять правление на планете. Вы же знаете, что у Огахата Огахатовича1 непереносимая космическая болезнь. В первый пробный полет мы его едва вытащили, облеванного и растрепанного. Поэтому он послал человека, которому он высоко доверяет. И я очень сожалею, если вы умрете на миссии. Наверное, вы с самого своего правления колонией лезете, куда вам бы не стоило лезть.

– Если я буду ближе к бойцам, они почувствуют уверенность, – Захар в конце и замолчал. – Все эти годы я наблюдал и не осмеливался пойти с ними рядовым.

– Это правильно, дорогой: наблюдали бы дальше – не блевали бы тут по сторонам. Для этой уверенности и послали министра обороны, который, по его же словам, хорошо ладит с солдатами, – лицо Бандора скисло, – и хорошо ладит с оружием. На крайнюю ситуацию, он послал и меня.

Дорбан Бандор с последним словом быстро отошел. Ханар бросил на него рассерженный взгляд и вновь к вице-президенту. Его клонило в сон; Захар падал набок и держался на одной согнутой руке. Глазные вены Нумаргана накалились, и он протер лицо.

– Тебе полегчало?

Молчание. Оно затянулось на долгую минуту. Ханар поправил очки. Министр обороны, занимая себя, оценил бункер. Батальон заполнил его от начала и до конца. Но все без приказа сидели в большом прогнившем помещении, скорее в бункерном холле, у коридоров просто общались на различные темы. Одни даже уселись на скелеты, а другие взяли кости и сымитировали ими сражение на мечах. Дети.

Министр схватил сокрушенный вздох вице-президента около себя и глянул на измученного человека. Нумарган кивнул.

– Может, Дорбан и прав, – Захар подсунул руку себе под голову и упал на нее. Он смачно зевнул и прищурил глаза. – Моя обязанность вовсе не браться за оружие и идти в опасную зону. Моя обязанность – сидеть в своем кабинете и подписывать документы, выдавать распоряжения, восстанавливать… планету что ли.

– Но я поддерживаю вас за ваше стремление идти за народом. Не все на такое способны, – Ханар древне хмыкнул и улыбнулся. Захар отвел голову в сторону. – Я так понимаю, у вас есть планы забрать ресурсы и технологии с гуранских городов и в огромных грузовых кораблях передать их на Горнагор. Вы думаете, что все сохранилось? Что есть того, чего нет у нас?

Ханар знал: президент Горнагора еще не был готов посылать пачки грузовых кораблей, спустя несколько десятков лет колонизации. Относительно недавно началось масштабное исследование городов, и Захар относительно недавно начал править, после провально бездарного предшественника.

– Я думаю, что да. У нас в приоритете заселить Гуран горнагорским перенаселением. Одна половина здесь, другая, – молчанием вице-президент будто задумался о колоссальном плане. – На Холге. И нам нужно строить города. Свои. Пока мы создаем исследовательскую колонию на этой планете… Это все…

Приоритетно, обнадеживающе, массово. Огромная исследовательская база захватывала сотни километров своими огнями. Министр обороны думал, какой вопрос бы задать следующим. Вроде, вице-президенту постепенно легчало, он чувствовал себя точно растоптанный цветок – поднимался духом, не смотря на обстоятельство.

– И отыскать независимых… исследователей. Народ Горнагора знает о этой насущней проблеме… От местных СМИ, у которых на уме одна нажива. И если что-то случится, то переселению не быть. Люди побоятся, они не станут нам доверять, хотя… они нам уже не доверяют… Не держа исследователей в узде, мы не удерживаем целый народ… Нам не поверят, а к насилию прибегать не хотим.

Да, доверия, в понимании министра обороны, стоило добиться. И не обещаниями, а действиями. Ханар считал, что вице-президент не из тех, кто просто раскидывался красивыми словами и сидел среди роскоши. Был лучше, не побоялся мысли, Огахата. Но Нагда не знал Захара как человека – лишь как доверенного представителя от горнагорского правителя. Слышал о его семье, о его рассуждении, о его политическом опыте и стремлении. И качества проявлялись: он отказался от богатого стула и бумаг и пошел с народом, весь посиневший и испытанный.

Ханар сидел и разговаривал с ним. В бункере все отдыхали перед очередным выходом из него. В Обирвойске и около стояла высокая радиация. Даже защитные костюмы, на которые потратили года в подборе материалов, были ненадежными. Приходилось сидеть и ждать указа свыше. Каковой была судьба миссии Обирвойска – вот что стоило обсудить.

После скучных и опасных разговоров о Гуране, вице-президент начинал о переживаниях. Как оказалось, у него было две дочери, одна из которых погибла от онкологии. После душераздирающих историй лежащий Захар встал и ожил. Он взбудоражено делился своей любовью к семье, к красивой жене, но переживал, что непростая ответственность собьет его с колеи. А Нагда задумывался: его поздний сын был в доме с дядей, когда любимая страдала от деменции. Бункер отвлек всех от внешней суматохи и погрузил в воспоминания о семьях, о смысле жизни.

Министра обороны потревожил солдат. Ханар вздохнул и помедлил, чтоб подняться. Когда обернулся к бойцу, то он спросил:

– Генерал Ханар Нагда, у нас проблема с провизией. Нам нечего будет есть, если мы тут застрянем на несколько дней.

– А я оденусь и выйду, проверю обстановку, – подошел другой солдат и спросил.

К ним всем подошел генерал Дорбан. Бандор не отпускал из своих пытливых глазок министра обороны.

– Нет, никто не будет выходить на проверку, – надоедливой мухой влетел он. – Генерал Ханар, обратите на мою просьбу никого не выпускать за пределы бункера.

– Вы правы, генерал Дорбан, – не мог ни согласиться Нагда. Выпускать в опасную радиоактивную зону и тем более одного – точно не рациональный поступок. – Если и выходить – то только всем.

Солдат, видимо расстроенный из-за отказа, звонко прихлопнул языком и развернулся. Воин со словами о недостаче провизии сжимал заряженный блестящий плазменный пистолет и метался взглядом то к одному генералу, то к другому.

– Воин-рядовой Серх, а что насчет провизии…

Министр обороны подумал, отчего Дорбан знал имя случайного солдата. Может, был с ним долгое время знаком?

– Генерал Ханар, да, – Бандор посмотрел на Нагду раздражительным хмурым лицом, потным, испещренным шрамами. – Я знаю имена всех горнагорских солдат на Гуране. А что?

Как престарелый и ворчливый Бандор знал всех солдат на память? Он был словно учителем, умеющим перечислить имена всех учеников своей родной школы. С поздним мозгом командующего немолодого деда пока было все в порядке, его не одолела пожилая болезнь. Нагда промолчал и будто не придал значения удивлению Бандора. Может, министр просто заикнулся и не сдержал мысли? Стоило с ними быть осторожные – особенно, рядом с презрительным Дорбаном.

– Так что насчет провизии…

– Солдат… Серх, – вмешался министр обороны. Ведь к нему обращался солдат, а не к Дорбану. Бандор недовольно рыкнул. – Я уверен, что вы сможете собраться десяток досужих солдат и отправиться на исследование бункерных коридоров.

Дорбан сказал на ушко министру обороны поговорить один на один.

– Подождите меня, – улыбнулся Ханар. – Мне нужно поговорить.

Министр испугался и подумал, что его сейчас будет отсчитывать ровесник. Однако, Нагда вспомнил про то, что он был главнее, и без угрызения совести последовал за стариком.

– Я посмотрел видеокамеру, она отключилась и уже не работает, – начинал Дорбан.

Министр вздохнул и согласился:

– Да, она разрядилась. И закончилась. Там показывали бункер, его центральное помещение и длинный коридор. И существ, живущих в нем. Среди них были и дети, и женщины, и мужчины – кто как одет, кто что кушает, у кого какой вид. Но у всех на лице был страх. Ведущий был единственным позитивным, но мне показалось, что он выдавил все это… ради потомков, которые найдут этот бункер и камеру.

– Не нашли, – это слово генерала Дорбана было холоднее ледника. По Бандору было сложно понять, что больше подходило к разумному с его стороны. – И никогда не найдут. А кем были жители, что за раса?

– О названии я ее не знаю. Но они очень похожи на нас, на людей. Но… лысые, белые, как мертв… как слоновая кость, и у них отростки, похожие на косы.

– Вы не знаете, что это за раса?

Министр обороны промолчал. На его языке кисли случайные несвязанные слова, которые возникали из попыток вспомнить названия.

– Одна из четырех основных рас в Треугольнике. Тевегонги. Я, значит, был прав, – казалось, генерал был лишен всех существующих эмоций, кроме безразличия. – Мы нашли еще один мир, где сформировались тевегонги, – Дорбан почесал подбородок. – Хотя, что я тут выдумываю. Мы об этом с самого начала знали. Гуранскими тевегонгами назвали, вроде.

Министра обороны позвали солдаты. Они стояли у коридора, точь-в-точь десять бойцов. Готовые армейцы держали при себе плазменные винтовки и пистолеты, как будто опасались этого коридора. В потемневшем бункере и для Ханара пряталась некая загадка. С тенью подружиться невозможно.

Нагда вежливо притронулся до Дорбана и отошел к заждавшимся армейцам. Те тоже выглядели не по-людски. Ничто не решало в уничтоженном мире – пунцовый окрас приземлялся не на удобное место, а куда попало.

Они, невзирая на духоту, прошли по коридору. Металлические двери были выбиты и просто лежали, разбросались по сломанному каменному полу. Механизмы прогнали провода и ржавые детали. Вмятины изуродовали другие двери, но те стояли на своем месте. Здесь будто состоялась борьба, погромившая бункер. Не смотря на то, что министр обороны позвал лишь десятерых, все остальные поплелись тоже. Звучание смешанных шагов преследовало Ханара и придавало ему уверенности. Каждый вошел в свое помещение, многие из которых вели в остальные коридоры.

Ханар со случайной троицей прошли в конец коридора. Тусклые лампочки ухмылялись генералу. Сквозь обваленный потолок свесился древесный корень. Под ним валялись обломки из расколотых камней и мусора, разбросанные жестяные бутылки сложены под ними. Дальше проход был закрыт от других. Что за ним, оставалось тайной. Там терзаниями сновали души.

Стальную дверь подкрепил кодовый замок. Солдат попробовал все комбинации. Министр обороны ждал его долго и нудно, пока не обнаружил бумажку. Она висела на самом видном месте и была приколота булавкой.

– Вот, – министр обороны выхватил лист и зачитал на нем цифры. – Вводи: один, ноль, три, три, семь, три.

Когда солдат ввел эти шесть цифр, Ханар остановился. Из двери включился механический голос и поздравил с первой комбинацией. Грозно предупредил робот, что это еще не все.

Нагда глянул на бумагу и увидел, что более мелкими цифрами продолжался пароль.

– Два, ноль, три, пять. Один. Два.

Единственный писк – и дверь деликатно ушла в сторону.

Заиграли у прохода искры, но тройка солдат с министром обороны безо всякой опаски продвинулись в помещение. Внутри лежала осветленная груда красивого целого сервиза. Книги с пожелтевшими страницами и неприметными обшарпанными обложками собрались в стопки, серебристая посудина валялась перевернутой и шевелилась. Мимо пробегали преувеличенные отожравшиеся крысы, их яркие фиолетовые глазки прятались в навале из вещей. Тевегонг, одетый в защитный темно-зеленый костюм, сидел у стены с припущенной головой в респираторе. Фильтр валялся рядом. Резиновые перчатки лежали друг от друга на значительном расстоянии, а из рукавов торчали костяные вывернутые крюки. Стены помещения устланы опущенными замшелыми дырами. Неприятное зрелище, подумал министр. И вьющийся вихрем запашок.

Небольшая компания горнагорцев стояла и смотрела на вещи. Драгоценности и посудина, книги и одинокий труп. А рядом с ним – телевизор. Крыса врезалась в него, и пыльная коробка начала транслировать повторную запись раз за раз, шумы гасили голос телеведущей. По телевизору показывались новости, на выпуклом экране менялись картинки. Будто еще одна запись, Но точно не прямой эфир. Телеведущая с отростками, завязанными черным платком, и осунувшимся лицом не в такт шумов открывала рот.

Один солдат присел и прокрутил кнопку. Через белые шумы проникал теперь отчетливый тевегонгский голос. Он тоже отличался от людского: ноты скривились, по-детски нежные-нежные.

Три солдата и министр обороны слушали запись.

– Всем добрый… Это срочные незапланированные вести на программе «Гуран-один».

Ее голос был беспокойным. Телевизор передавал весь тот ужас, который превратил из развивающейся планеты уничтоженную свалку городов и селений.

– Политики всего мира затеяли войну десятилетиями назад и не вернули мир вспять. Уже несколько городов было уничтожено ядерными бомбами. Уже несколько городов было уничтожено биохимическим орудием. Исследования технологий приостановились, производство прекратилось. Наши власти обрекают населенные пункты на великие изменения. Они превращаются в радиоактивные зоны, они превращаются в биологические зоны повышенной опасности. Опасайтесь монстров. Уничтожение мира в военное время порождает мутантов, а президент Шопасинизинской республики Гуда бесследно пропал. Его полномочия занял премьер-министр. Только за один год нападения на Зупан Шопасинизина после ответной реакции на нападения на города были сброшены ядерные, биологические оружия. Особенно пострадал Обирвойск. Он принял на себя удар двухсот пятидесяти шести ядерных боеголовок и превратился в невозможное место для проживания. Биологическое оружие, тоже сброшенное на Обирвойск, не сравнится с…

Министр обороны молчал. Солдаты молчали. За спиной Ханара падали двери, хлопали и открывались. Исследователи нахватались побрякушек и с довольными лицами пошли давать ему отсчет. Война и бомбы – вот о чем он услышал по устаревшему телевизору. Будто произошла недавно, а не несколько десятилетий назад.

– Всем добрый… Это срочные…

Запись новости повторилась. Второй солдат из тройки непозволительно пнул телевизор ногой и развернулся. Нагда двинулся обратно в коридор.

– Мне сказали, что вы здесь, генерал Ханар, – в проходе стоял Дорбан.

– Нет, – впервые министр обороны ощутил неладное. – В Обирвойске нам делать нечего. Срочно покидаем это место, я здесь решаю.

И министр обороны Ханар Нагда помял запотевшие руки, побежал к Захару.