Читать книгу Космос-хаос. Уничтоженное пастбище - Артем Овчаренко-Артецкий - Страница 3

МЕСТНАЯ ГРУППА ГАЛАКТИК, ГАЛАКТИКА ТРЕУГОЛЬНИКА, БЛИЖЕ К АТМОСФЕРЕ ПЛАНЕТЫ ГУРАН

Министр обороны подлетел к закрытой двери уборной и ударил кулаком по газоразрядной удлиненной лампе в руке. Генерал впервые пребывал в космическом корабле – впервые покидал пределы своей родной планеты. Политическая миссия точно выбросила его с атмосферы республики, и на небольшом звездном судне вместе с двумя пилотами он полетел к холодному Гурану. Старый организм просил о пощаде после двухнедельного пути, но министр преодолел скорость и перегрузки и почти приблизился к пункту назначения. Несколько звездных систем и тревожащий контроль от соседних государств осточертел уже в край.

Он ударил лампой по двери, но так и не зажег длинный «ночник». Каждый день – новое испытание, и только благодаря пилотам министр обороны спасался от очевидных глупостей. Он еще один раздражающий раз зажал кнопку над стальной шляпкой переносной лампы: в ней, наконец, распылился лазурный газ, осветивший обшарпанную дверь. Оставалось найти выемку, открывающую выход из душевой комнаты.

Министр взялся за перекладину. Из руки чуть не вылетела лампа. Ее министр прижал боком, но неожиданный шутливый толчок разъединил старика и освещение, которое направилось показывать механическую облицовку космического корабля.

Невесомость в сонный автономный час игралась с генералом, словно непослушное дитя…

***

Звездолет приближался к атмосфере планеты Гуран. Рулевой космического корабля «ястреб-А3-доп» через главный укрепленный экран просматривал путь, а его помощник – через второй, немного меньший за центральный. Министр обороны республики Горнагор – приземистый, но стойкий мужчина по имени Ханар Нагда, – смотрел на них издалека, в гостевом сиденье. Он затянул ремни на своем кресле, перечитал статьи за последний общепринятый месяц: о всемогущих свойствах галактического критта-вещества, про открытые связи с ним, от политики и до социальных проблем. Бросил газету в специальную сумку за спинкой и поглядел на работу средненькой рубки-салона звездолета. Каждый набор кнопок и прибор, каждый тумблер и лампочка пропитывались работой.

Ионные двигатели разогнали звездолет – и Ханар едва не вылетел из высокого кресла, невзирая на крепко затянутые ремни. Министр обороны был никудышным пилотом, боязливым космонавтом, но умелым воином, знатоком оружия. И жизненный поворот растерял старика, бросил в звездолет сжимать пространство с пилотами. Серебристые стены корабля сдерживали в рубке упругую невесомость, резкий неприятный воздух проводил лезвием

по носу,

шум двигателей вызывал рвотные позывы. Симметричные углы рубки неприятно напрягали Нагду, лазурный оттенок морщил глаза министра. Вот-вот, Ханар не переносил межзвездные перелеты: он помнил, как

с трудом пережил путь на экстраварповой скорости, как пережил потерю сознания, а рвота после перенесенного давления летела в невесомости рубки-салона до наступления санитарного времени. Ханар был крут на своей родной планете, в республике Горнагор, а тут президент послал его на иную планету, в далекий и ранее изолированный мир Треугольника. На уничтоженную цивилизацию, которую государство открыло недавно и решило воспользоваться несчастьем. И то, через гремучий ненавистный космос. Как же было тяжело! И не просто на планету, а на уничтоженный ядерной войной мир.

Нагда снял очки и положил их в пакетик рядом с сумкой за спинкой. Министр обороны закрыл глаза. Одни возмущения и бранные слова пилотов сбивали все мысли о наилучшем. Предстоял длинный и опасный путь.

– Сколько до планеты? – спросил министр с закрытыми глазами. Его голос завибрировал в воздухе рубки.

– Около минуты, – ответил помощник главного пилота.

Первый пилот, или же рулевой, втянутый в низкое кресло, глянул на систему управления.

– Нет, министр Ханар. И нет, Роберт, – посмотрел рулевой на помощника. – Около пяти минут. Мы не расходуем критт-топливо впустую.

Корабль плавно поплыл по космосу, ощутил Нагда и немного двинулся в кресле. Через центральный растянутый экран министр обороны глянул на планету. Выхватил очки, нацепил их на себя и через гладкие линзы устремил взгляд на монитор, подвешенный металлической конструкцией к потолку. Экран транслировал внешнюю запись космоса четким изображением. Сине-голубой шар с белыми слоистыми оттенками и гнило-бурыми пятнами становился ближе к звездолету. Воздушная оболочка сияла в космосе, выделяла планету. Вот он – Гуран. Все равно далекий: тут и пяти минут не хватит, это точно.

– А точно пять минут? – переспросил Ханар. Он вытянул руку через тугие ремни и зачесал щетинистую голову. – Точно не час?

– Нет, министр Ханар. На моем датчике указано все точно. Так, посмотрим и проверим. – Нагда увидел, как пилот отпустил кожаный черный руль и глянул на сенсоры панели управления. – 5000 общепринятый год с введения Стандарта, точный час, точные секунды… Точный радар, точные координаты…

Ханар перебил главного пилота:

– Мой дядя занимался историей и изучением философии Великих Проповедников, как они распространили высокие технологии по галактике и ввели Стандарт. Говорят, наш род был потомком Учеников Космоса-Хаоса.

Наверное, Ханар упомянул это от возникшей скуки.

Роберт выглянул из-за кресла:

– Угу, министр Ханар, – и пилот вновь повернулся к рулю, схватился за рычаг.

Теперь звездолет встал прямой траекторией к центру коричнево-зеленого, слегка белого, шара. Но тамошняя прошедшая война… Министр о ней ничего не знал. Родная республика Нагды отказалась от атомных бомб и принудительно лишила их свои протектораты. А вот эта, трудно было сказать. Или тамошнее государство, которое разрушило Гуран основательно, было не республикой, а влиятельной монархией? Посмело сделать родную планету омертвелой. Министр чесал голову и пытался вспомнить что-то из рассказа президента за местную неделю перед отправкой на ястреб-А3-доп. Его голова не пропускала подробностей о планете, в СМИ освещенной как Уничтоженное пастбище…

– А, как вас там? – спросил Ханар. – Роберт и…

Министр вздохнул. Тишина. От этих пилотов не дождешься ответа, разве что хмыканья. На защиту министра обороны взяли не крупную кавалерию. Рулевого и его помощника взяли, скучных и угрюмых – как исключение, в пассажирский состав посадили лишь министра, и то, в редкий бронированный тип корабля. Однако Ханар посчитал себя терпимым. Во время отдыха, во время еды два пилота вечно молчали. Иногда да, выпускали лишнее сквернословие, крыли вульгарными матами препятствия и своих давних врагов: и в реальности, и во сне.

– А, вы меня слышите? Как вас там зовут? Ваше имя? – повторил Ханар голосом немного выше.

– Меня зовут Роберт, – второй откликнулся ожидаемо тихим тоном.

– Щулер меня… зовут… – главный пилот обернулся и скорчил удивленную гримасу. – Министр Ханар Нагда, вам не рассказали, как нас зовут?

Ну, наконец, думал Нагда. Теперь к обязанности следовать маршруту появилась должная минутка разговора.

– Нет, – отвечал министр обороны. Он протянул руку вперед и вывернул ее, чтоб ослабить ремни, потом вынул вторую ладонь. – Мне собрал вещи дворецкий и толкнул меня с чемоданом белья к вам в корабль. Не было времени поинтересоваться: что, как, зачем. Вы ведь помните, как выглядит мой коттедж?

Пилоты лишь хлопнули по блоку с системой управления корабля. С механическим звоном к рулевому приблизился экран. Нагда высматривал планету, пальцами другой руки крутил детали лямок. Невесомость бросила министра вперёд, но ещё сдержанные ремни остановили его и плюнули человека обратно в спинку высокого темного кресла. Ханар больше почувствовал, как сдавило его ребра, прижало позвоночник. Второй пилот свободно выскользнул и, хватаясь за поручни, плавно полетел по звездолету к двери санузла. Нажал на кнопку, и лампы рубки поочередно немного погасли. Второй пилот вернулся в свое место, министр обороны улыбнулся и переспросил:

– Так вы помните, как выглядел коттедж?

Однако Нагда так и не дождался ответа. Сосредоточенные рулевой и помощник рулевого возбудили космический корабль звуками переключающихся кнопок, выдвижения рычагов, скоростных писков. И так прошло время. Бело-бурая планета не отдалялась, нет, но и в атмосферу еще не входил ястреб-А3-доп. Пятью минутами тут и не пахло.

– Сколько уже осталось?

– Пять минут.

– Все также пять минут? – Нагда держал тяжелую улыбку. – Я вам советую отдать на ремонт корабль, может, и год на электронном

календаре не тот, и не туда мы летим. Корабль может уже не знает, что стандартные космические дни, недели, месяцы и года мы считаем по Храму Планет.

– Наш корабль с трудом связывается с временным источником связи. Потерпите.

И летели они так несколько минут. В беспамятстве Ханаросматривал рубку, поглядывал то на первый экран, то на другой, то на движения одного единственного черного руля. В глазах мутнело. Свет погасал. Министр так привык к смене дня и ночи на планете родины, что в космосе просто начинал фантазировать.  В стандартных космических   сутках  был лишь часовой отсчет. Нагда прислушивался к сердцу: оно подсказывало, что ждало впереди звездолет. Снег, разрушенные города, вечный надоедливый стрекот обязательного дозиметра в руках, защитные костюмы и неизвестная опасность. Того путь стоил: до планеты, не введенной во всеобщий галактический Реестр, было добираться труднее, без межзвездной связи и точных координат.

– Вы что-нибудь знаете о планете, к которой мы приближаемся? – спросил Ханар.

– Угу.

Первый и второй пилот отозвались. Они перешептались друг с другом, а министр счел отсутствие ответа за неуважение. Ханар перебрал шутки в голове, но ни одного смешного словечка больше не лезло в бедный перегруженный мозг. Может, Ханара пилоты боялись как министра обороны? Нагда получил должность не за угрюмый вид, считал он, а за подробные знания о оружии и техники, за впечатляющую биографию, за тактические умения – все от народного мнения. Когда Ханар на очередной миссии разбавлял план хихиканьем, на него смотрели сотни лиц, словно на очумелого придурка и типичного паяца компании. Но он же человек! Ханар поскреб голову и предпринял попытку разговорить хоть одного пилота.

– Что вы знаете о планете?

– Что, министр?

– За лесами девица поет!

Наверное, долгий путь сказался на министре. Ханар посчитал попытку разговорить пилотов за бред, пришедший к нему спустя две общепринятые недели.

– Что, министр? – повторил рулевой.

Нагда продолжал:

– За лесами девица поет! А в лесах просто странник молчит!

– Что вы спросили? – возмутился вновь второй пилот.

Ханар Нагда улыбнулся шире. Корабль вновь поплыл по космической глади, без вмешательства пилота. Пока первый вел рукой по кнопкам, а второй осматривал их, министр обороны отвечал:

– Это просто песня о девице и страннике, который молчит. Умоего сына она играла в комнате из старой колонки. Громко и весело!

– Так что вы хотели спросить? Пожалуйста, не отвлекайте от дела. Мы, как и вы, терпим эти пять минут долго.

– Как пятиминутку у президента, – буркнул Ханар. – А по поводу вопроса. Когда вас послали на миссию, то вам дали несколько сведений о Гуране?

– Эта планета холодна, – рассказывал главный пилот. – И сосны ее высоки. Ядерная война тронула как и животных, так и… Если они выжили. Типа власти устроили войну и уничтожили Гуран и себя. И через пять лет пришла новая власть с другой планеты, то есть с нашей… с Холги-Горнагора. Со времен уничтожения прошло в целом тридцать пять лет, и… Еще что-то про биологическое оружие… И то, я подслушал у товарища.

Послышалось из-за сиденья второго пилота:

– У кого? У того Роберта с именем, как и у меня?

Ханар Нагда вначале перевел взгляд на первого пилота, после – на второго. Как сейчас заиграла их жестикуляция и эмоции, словами не описать.

– Да, у Роберта. У тебя, – его палец указывал на помощника.

После долгой паузы Щулер дополнил:

– Да ты бредил в своем сне, когда на муштре тебя свесили вниз головой над склоном! Ты ненавидел тренировки вестибулярного аппарата, а как кричал! – первый пилот замолчал скромной минуткой. – Кроме этого больше ничего не знаю. А так – не-а, министр.

Ханар улыбнулся, закрыл глаза. Расслабился. Еще долгое время разговаривали и выясняли отношение друг у друга пилоты. У них проснулись сердца, которое просто крепко-крепко спало. А сам, наоборот, погрузился в скоротечный сон.

Корабль плыл по космосу, а пилоты говорили, говорили, говорили…