Читать книгу Каббала - Артур Эдвард Уэйт - Страница 4

Следует отметить, что конструкцию Изгнания, построенную «князьями Изгнания» на основе Священных пророчеств Древнего Израиля, нельзя не рассматривать как маловажную. После разрушения Иерусалима Веспасианом и с периода рассеяния евреев вплоть до настоящего времени еврейская литература, высокая продуктивность которой выходит далеко за рамки нашей темы, была широко представлена во многих главных центрах Европы, хотя вне круга рассеянного Народа Завета она оставалась почти неизвестна. Многие образованные люди были бы удивлены, если бы узнали, что к концу XVIII в. насчитывалось около 4 тыс. наименований произведений[21], написанных на древнееврейском языке. Вместе с тем их все знал и цитировал один из авторитетов в области раввинистической литературы – Юлиус Бартолоччи из реформированного Ордена святого Бернарда[22]. Данная литература[23] представляет почти все известные отрасли знания и интеллектуальных интересов, и вся она – и мирская, и религиозная – наполнена еврейской духовностью. Сугубо религиозные творения – это глубоко оригинальная литература; ее мало переводили и даже в учебниках по еврейской истории упоминают весьма редко. Конечно, понятно, что внушительные объемы и трудности языка затрудняют попытки подступиться к ней. Это воистину неизведанный материк, ждущий своего Колумба[24], полный сокровищ и тайн, неведомых святынь и святилищ, мерцающих вдали сквозь тьму нашего неведения странным светом, напоминающим сияние Шхины. Именно об этом гласит предание, неведомое и непривычное для большинства наших современников, знакомых с просвещением Нового времени.

Такая литература включает еще более необычные источники, информация о которых познавалась на протяжении столетий. Необходимо отметить, что она в какой-то степени и известна главным образом благодаря отцам библиографической эрудиции, пишущим на латыни ученым прошлого. Эта сокровищница древнееврейской теософии, так ее нужно называть, очаровывала многие выдающиеся умы христианского мира, и на протяжении некоторого времени ее адепты неевреи были столь же привержены ей, если не столь же многочисленны, как последователи из мира еврейства. Она имеет название Каббала. Этот термин в далеком прошлом, когда формулировались самые невероятные этимологические толкования, имел много объяснений. Достаточно привести два из них в качестве примера того завихрения мозгов, на протяжении многих веков существовавшего по отношению к предмету нашего исследования. Это слово было образовано из имени индусского учителя Капила[25], которому приписывают создание философии Чисел, на том недостаточном основании, что одна из ветвей каббалистической литературы непосредственно относится к этой теме. Еще одно, не менее фантастическое толкование связывает данный термин с именем Кибелы[26], мифологической Царицы Небесной, т. е. с женским аспектом еврейской персонификации Мудрости. Истинная же деривация весьма убедительна, она отличается простотой, которая как в области языка, так и в царстве природы и искусства, обычно гарантирует достоверность. Данное слово происходит от древнееврейского корня, который переводится как «воспринимать». Каббала – это предание, то, что передано и воспринято, т. е. Традиция[27]. Полагают, что знание, воплощенное в каббалистической литературе, передавалось в устной форме от поколения к поколению. Литература Каббалы представляет собой Традицию, или предание, зафиксированное в письменной форме, причем существует определенная категория мечтателей, которые думают, что эта письменная Традиция передается в завуалированном виде, т. е. форма и смысл, которые явлены нам на поверхности, не являются истинными[28].

Таким образом, Каббала претендует на то, чтобы быть тайным знанием[29], сохранившимся в среде «избранного народа»[30]. Данное знание относится к Священным и Божественным предметам, а именно: глубочайшим мистериям Бога и Божественных эманаций; небесному домостроительству, или икономии; процессу Творения; плану Провидения, или Промысла Божьего относительно судеб человека; Богооткровению праведным Его Церкви; чинам и служебным функциям добрых и злых ангелов; природе и предсуществованию души, ее вхождению в материальный план бытия и метемпсихоза, т. е. переселению душ; тайнам греха и наказанию за него; Мешиаху (Мессии), Его грядущему Царству и Славе; посмертному состоянию души и воскресению мертвых с разбросанными там и сям важными намеками касательно слияния души с Богом. Определенные аспекты и стороны таких проблем раскрываются sub specie aeternitatis[31].

Здесь доминирует тема, которая укоренена в непреходящих ценностях, солирует среди многих голосов древней Традиции, доносящих свое послание современному миру из глубины веков.

Вполне понятно, что в столь обширной литературе затрагивается много других тем, но эти – заглавные, как они представлены в отрывке послания на латыни в сборнике барона фон Розенрота[32]. Иными словами, Каббала – это сокровенная мысль Израиля о доктринах еврейской религии, которые выступают во многих аспектах и как доктрины христианства, о надлежащем понимании письменного слова, Боговдохновленность которого исповедуется и в христианстве, и в иудаизме. Вполне естественно, мы вправе ожидать, что Каббала поможет пролить свет и на проблемы христианской веры, но ряд ее толкователей считают, что она может это осуществить и более специфическим образом. Новый Завет и писания ранних Отцов Церкви непосредственно связаны не только с Боговдохновенными источниками Ветхого Завета, но и с конструкцией, возведенной на этих источниках эзотерической Традицией[33].

Прежде всего следует отметить, вероятно к всеобщему облегчению тех, кто собирается изучить этот труд, что данный вопрос не входит в круг наших задач. Мы не пытаемся обосновывать официальное церковное вероучение ни с позиции Каббалы, ни с какой другой, а также расследовать Евангелие и раннюю патристическую литературу, чтобы найти там пресловутые следы сокровенной еврейской теософии. Сам Христос упоминал о существовании предания, или Традиции[34], в Израиле и дал ему Свою оценку; но это представляется нам более чем сомнительным, цель этого исследования ни в коем случае не заключается в том, чтобы установить, подпадает ли позднейшая каббалистическая литература, литература предания осуждению Божественного Рабби. Все это позволяет использовать определенный принцип рассмотрения, который их также подтверждает. Сокровенное учение, или теософия Израиля, которые воплощены в великой книге Зогар и прочих каббалистических текстах, необходимо, безусловно, рассматривать по тому или иному плану. Однако не имеет смысла дальнейшая конкретизация тех из них, которые не входят в круг нашего исследования. Нужно заметить, что мы подходим к предмету с той точки зрения, которая представляется нам важной и единственно возможной, учитывая специфику предлагаемого произведения. Мы все принимаем его таким, каким оно является по существу, т. е. сокровищницей зафиксированного сокровенного учения. Тем, кто интересуется этим сокровенным учением, мы собираемся представить его во всех его важнейших аспектах, как уже отмечалось выше, независимо от того, останется ли оно для нас не более чем исторической вехой или приоткроет нам понимание вещей, которые при исследовании их в истинном свете значимы для нас как мистиков здесь и сейчас. В завершение этих предварительных замечаний добавим, что определенный таким образом план включит все значительное из любой альтернативной схемы. Природа самого явления не предполагает ни такой основополагающей доктрины под эгидой Ветхого Завета, ни жизненно важного этапа Традиции, фиксируемой Священными Писаниями, ни какого-либо значимого события в истории Израиля, а полнее – в духе каббалистической теософии, о котором бы мы не узнали в должное время.

С самого начала следует отметить еще одно положение: в нашу задачу не входит написание своего рода пролегомены, или введения, чтобы облегчить читателю понимание текстов, если он решит ознакомиться с ними самостоятельно. Учитывая горение и страсть мистика, который занялся изучением сокровенного предания и поместил его в тайники своего сердца, надеемся, что те, кому адресован наш труд, доверяется нашему свидетельству, согласно которому Зогар, являющийся текстом текстов, представляет собой одну из величайших и уникальнейших книг мира, которую не с чем сравнивать. В то же время мы не советуем читать ее полностью. Ее французский перевод, несмотря на всю его ценность[35], содержит примерно 1 250 000 слов в шести объемистых томах, и без специальной подготовки он абсолютно нечитабелен. В нашей работе в сжатом виде приведен перечень главных тем Зогара, для чего нам пришлось перевернуть горы материала и осуществить тщательнейший отбор. За рамками этого остаются разбросанные в разных местах многословные раввинистические спекуляции, такие же бесплодные, как пустыня за пределами сада мудрости, безводная, как само поле исследования, причудливая и неудобопонятная экзегеза, невразумительные тезисы, смехотворные и путаные перекрестки и закоулки этого странного города мысли. Мы сознательно смешиваем метафоры, чтобы передать дух нашего предмета. Если Зогар уподобить храму знания, то для нормального, критически мыслящего человека на его портале должно выбить слова: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

Пытаясь выявить из общей массы документов основу сокровенного учения, которое, по преданию, они воплощают, мы сразу же сталкиваемся с бесконечными противоречиями, свойственными тексту как таковому в его разнообразных ответвлениях и мелких деталях, а также с постоянными спорами относительно того, что является наиболее значимым и заметным. Вполне допустимо в не столь уж многочисленных случаях, когда ученые мудрецы поправляют друг друга, причем неважно, достигается в результате этих длительных дискуссий согласие или нет. Однако мы сталкиваемся с бессмысленным варьированием ясных вопросов в самих первоисточниках, поэтому для того, чтобы установить то, что отличает изначальную идею от ее развитой формы у позднейших каббалистов, необходимы годы и годы кропотливых исследований. Мы еще раз подчеркиваем, что в наши намерения входит по мере продвижения вперед найти, по возможности, середину между взаимоисключающими положениями, даже если в конечном итоге придется признать, что сокровенная Традиция представляет собой тайну на всех направлениях, потому что ни в одном пункте она не выражается полностью, вследствие чего у нас отсутствуют адекватные материалы. Когда мы сталкиваемся с взаимоисключающими положениями, попытка отдать предпочтение каким-то из них как более приоритетным вряд ли будет плодотворной. Однако мы продвинемся гораздо дальше, если найдем между их содержанием точки соприкосновения, хотя и не ярко выраженные[36].

Если мы используем другую форму символического прочтения, нам следует открыть врата поиска и подойти к Священной Каббале с позиции, еще не применявшейся в истории ее критического анализа, и мы окажемся в беспрецедентной ситуации, хотя в наши намерения вовсе не входит создание прецедентов[37]. Данное замечание в определенном смысле полезно, ибо оно выступает предупреждением для тех, кто привык идти проторенными путями, и они смогут принять его к сведению. Кроме того, мы заранее, насколько это возможно, стремимся исключить тех читателей, для которых Scientia Kabbalistica представляет собой искусство изготовления, освящения и употребления талисманов и амулетов, магическую тайну силы Божественных Имен или источник и опору чернокнижия и ритуальной волшбы. Следует лишь отметить, что если они хотят избежать разочарований, то им за подобными откровениями необходимо обратиться к другим источникам. Наша работа не является путеводителем по запутанным тропам оккультных наук. Нужно все это оговорить потому, что есть беспутная Каббала, да простят нас за подобный эпитет, имеющая дело с мнимыми тайнами, но посягающая на древность происхождения и похваляющаяся принадлежностью подлинной Традиции Израиля, даже тенью коей она на самом деле не является. Отношение Зогара к теме оккультных наук будет показано в завершении этого исследования, дабы никаких ложных мнений на сей счет не оставалось. Мы упоминаем об этом здесь, чтобы их не было с самого начала.

Первую главу мы назвали Сокровенной Церковью Израиля, но не в том смысле, что существовало некое формальное сообщество[38] на манер тайных лож адептов религиозных обрядов и церемоний. В действительности существовала внутренняя, совершенно закрытая, духовная и мистическая Церковь, и для ее задач официальные формы Великого Собрания были бы вполне приемлемы, если бы сохранился Храм в Иерусалиме, как это было в древние времена. И причина этого заключается в том[39], что Тайное Учение, как тогда считалось, было неотделимо от литературного или письменного слова. Оно развивалось в направлении углубления своего смысла и расширения своих функций, а не как самоцель, без всякой связи с собственными положениями и местом, к которому оно относилось[40]. Таким образом, наша первоочередная задача заключалась в том, чтобы выявить утверждения в великих текстах о наличии факта скрытого учения. На следующей стадии нужно определить последовательность главных пунктов изложения вероучения и религии евреев с тем, чтобы прояснить смысл Традиции применительно к каждому и ко всем. И наконец, мы должны открыть, если это возможно[41], имеет ли данная Традиция центральный корень, из которого произросло великое древо сокровенного знания. Мы уже отмечали, насколько и как мы приобщены к нему сегодня как мистики. Добавим: хотя последний пункт, несомненно, самый важный и животрепещущий, к нему можно подступиться, только глубоко осмыслив первые два.

Следовательно, вопрос в настоящее время заключается в наличии тайного учения и в том, под каким названием оно указывается в свидетельствах. В широком смысле это метод толкования Писания[42], но он понимается в общепринятом смысле, т. е. как актуальная и логическая реконструкция послания, и понятие толкования, как отмечалось выше, здесь, как правило, не подходит. Необходимо рассматривать его как некую самоцель: в любых условиях утвердить скрытое учение на фундаменте Ветхого Завета. При этом не важно, что это учение полностью ускользает от экзегезы. Иного и не следовало ожидать, принимая во внимание специфику раввинистического духа. Mы же определяем главный узел, а именно: жернова этих малых богов, именуемых Сынами Учения, гранили в процессе движения великие вещи – чистейшие и ценнейшие алмазы духа, перемалывая попутно массу пыли и шлака из той руды, которая проходила через их руки. Здесь толкование[43], понимаемое в некоем определенном смысле, применимо, скорее, в произвольной форме: скрытое учение представляет собой своеобразный смысл под смыслом, обнаруживаемый в письменной форме, как если бы одно повествование было записано на лицевой стороне пергамента, а другое – на оборотной. Сравнение не представляется удачным, но оно позволяет, по крайней мере, понять, что мы имеем в виду. Иногда звучали суровые слова о внешнем смысле, но их не следует воспринимать слишком серьезно, поскольку буквальность всегда ценилась очень высоко, даже пусть как форма; но различие между тем, что внутри, и тем, что снаружи, хорошо иллюстрирует[44] утверждение, согласно которому те, кто толкует Писание в буквальном смысле, сажают Священного Царя и Его Невесту на осла, а те, кто понимает его в мистическом смысле, помещают их сообразно их достоинству на лошадь[45]. Вместе с тем они неотделимы друг от друга, ибо письменная Тора, или Закон, восполняется преданием, или Традицией[46]. Последняя выходит из первого, как женщина из мужчины: она может существовать лишь в единении с письменным Законом, освещению коего она служит, по крайней мере гипотетически. Впоследствии мы покажем: одно из коренных учений заключается в том, что Яхве и Элохим представляет собой одно целое. А это резко расходится с богословской трактовкой Писания. Однако оно также гласит, что письменная Тора есть образ Яхве, а устная – Элохима, символизируя Святую Шхину. Отсюда следует, что, в сущности, они являются двумя аспектами единого Закона. Причем устную Тору называют голосом горлицы[47], который исходит со стороны любви-милости, она же есть зеленое дерево, а письменная Тора – сухое[48], исходящее со стороны суда. Другой образ единства обоих Законов означает, что существуют одновременно скрытые и явленные Бог, Закон (Тора) и сам Израиль. Обычный человек замечает только материальную сторону вещей, а посвященный видит то, что скрыто внутри вещей. В свете этого единства иногда некоторые определения, явно относящиеся к одному, на самом деле необходимо отнести к другому[49]. Так, утверждается, что письменная Тора находится в вышнем мире, а устная – в нижнем, а также что первая проницает во вторую и оплодотворяет[50]. Представляется очевидным, что внешнее является манифестацией внутреннего, хотя высказывается также мысль о том, что Тора создана высшими силами. Мы понимаем это так, что устный Закон обретает выражение здесь, а реализуется там. В завершение этих аналогий отметим, что проявленная часть не имеет никакой связи с тем, что содержится внутри. То, что существенно, называют душой Писания, заповеди представляет собой его тело, а сказания – его одеяния. Так обстоит дело в низшем мире, в вышнем же Ветхий Днями есть Душа души в Законе. Душа является той тайной, которая именуется Красой Израиля, тело – это Община Избранных, а одеяние – небеса и его царство. «Горе тому человеку, – говорит в Зогаре рабби Шимон[51], – который считает, что Тора пришла для того, чтобы пересказать простые сказания, поведать об обыкновенных делах… они замечают лишь одежду эту», т. е. понимают только внешнее. Если бы это было верно, Писание не являлось бы Законом Истины, Святым Законом и Совершенным свидетельством, дороже золота и драгоценных камней. Если бы оно включало лишь «простые сказания» и «мирские события», вроде историй об Исаве, Агари, Лаване и Валаамовой ослице, «то в исторических сочинениях найдутся вещи более значительные». Но дело в том, что в каждом слове Писания скрыта высшая тайна, и существует 60 способов ее толкования[52]. Возможно, это является преувеличением, но те, кто имеет опыт проникновения в мистический смысл, знают, как много уровней в нем имеется, поэтому не стоит сомневаться в правдоподобии предания, что в оригинале «книга эта была столь велика в своем объеме, что, собрав ее вместе, можно было целиком нагрузить верблюда». Это похоже на то, что говорил святой апостол Иоанн о деяниях Иисуса: «Если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг»[53]. Не сомневаемся, что возлюбленный ученик не преувеличивал, потому что Христос всегда существовал в мире. Аналогично объем Зогара преуменьшен, потому что вариации внутренних смыслов неисчислимы так же, как и Сыны Учения, и аналогичным образом все они могут быть истинными, хотя одни представляют собой более яркие самоцветы, а истинных жемчужин не так уж много. Все, что относится к человеку в его высшем проявлении, принадлежит и Христу. Точно так же Божественные речения подобны Божественным деяниям с момента Самораскрытия Бога до того момента, когда Он станет всем во всем, и тому и другому несть конца.

Затем констатируется, что внутренний смысл Торы сокрыт не менее, чем мир, из которого он излучается[54], почему Тайны, ведомые Сынам Учения, надежно хранились в их сердцах. Те, кто посвятил себя их изучению, стяжают в наследие Грядущий мир, как обетовано было Иакову, ибо это стезя Жизни вышней[55]. Полагают, что тот, кто посвятил себя этому и тем освятился, уже приобщился ее сладости и сам получил Божественные глаголы с небес на горе Синай[56]. Это путь Сада Божественного Царя и путь Самого Царя[57]. Но за это приходится расплачиваться, потому что гиперболически утверждается, что в изучении Торы преуспеет лишь тот, кто убил себя ради Торы. Это следует понимать как путь нищеты, а бедный считается мертвым[58].

До сих пор мы сообщали предварительные сведения. Возникает следующий вопрос: как же родилось Тайное Учение? На него дан следующий ответ: оно существовало до того, как в мире появился Бог. Это означает, что оно было в Элохиме, чьим образом, как мы уже знаем, оно является. Согласно иному толкованию, оно находилось на стороне любви-милости, милостью же был создан мир: это beneplacetum termino carens[59]. Кроме того, нам стало известно, что Бог творил мир с помощью Тайного Учения. Оно было положено в основание мира, и мир будет стоять, пока Израиль его изучает. Когда любящие истину[60] поднимаются в полночь, чтобы заняться Торой, Святой Благословенный и все праведники, пребывающие с Ним в саду Эдем, внимают их голосам[61]. Об этом гласит стих из Песни песней: «Жительница садов! Товарищи внимают голосу твоему: дай и мне послушать его»[62]. Видимо, необходимо понимать это так: подвизающиеся внизу внимают Голосу свыше, а когда они слышат его, они узнают Тайное Учение. Следует дополнить, что этот Голос звучит в их сердце. Полагают, что слово «Берешит», с которого начинается Книга Бытия и которое иногда переводят как «в мудрости», означает сокровенное учение и его участие в деле творения. В Писании это сформулировано так: «Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я поставлена от начала, прежде бытия земли» (Притч. 8:22, 23)[63]. Необходимо отметить, что здесь показана персонификация Мудрости, и трактовка этого текста в Зогаре как начала всего сущего в этих обстоятельствах представляется весьма тонкой. Далее утверждается: это то начало, когда Бог создал небо и землю, основанием чего является Завет. Поэтому говорится: «Если бы Завет, который Я утвердил, не существовал, не было бы ни дня, ни ночи, ни небес, ни земли»[64]. В Вульгате данная мысль звучит совсем иначе. Однако следует запомнить главное – ссылку на Завет в данной связи, потому что на более поздней стадии мы еще увидим, что это физический или зримый знак одной из ипостасей Бога, а также один из ключей ко всей мистике Зогара. Сейчас мы не затрагиваем проблему сотворения и упомянули об этом лишь для того, чтобы показать очевидное предвечное существование сокровенного учения[65]. Возникает вопрос: как оно было низведено на землю, чтобы быть открытым избранным? Идея о том, что оно сохранялось, связано с легендой о Рае, что, в свою очередь, восходит связано с Родословной человека[66]. Согласно Зогару, это была некая сокровенная, или Верховная, Книга, источник всего, в том числе и букв ивритского алфавита[67], причем, по-видимому, в том виде, в котором они были явлены в низшем мире. Святая Тайна Мудрости полностью была включена в Божественное Имя из 72 букв[68]. Она была принесена на землю ангелом Разиелем[69] и вручена Адаму. Разиель был, по поверью, ангелом скрытых областей и главой Высших Тайн. Этот дар поставил Адама в более высокое по сравнению с ангельскими чинами положение, кроме самого посланника, хотя не исключено, что ему было поручено передать книгу, не заглядывая в нее. Следовательно, Адам познал Высшую Мудрость[70] и весь ангельский сонм спустился, чтобы присутствовать, когда он читал книгу. Адам получил наказ хранить в тайне ее содержание, и, видимо, он читал ее про себя, запоминая наизусть. Как выяснилось потом, книга была подобна Liber Gradalis, или записи о Святом Граале, потому что обладала крыльями и, когда при всем своем знании Адам согрешил, она улетела. Когда он удалялся из сада Эдем, книга была в его руках, но потом пропала, и Адам долго оплакивал утрату этого сокровища. Из-за его слез и скорби ему архангел Рафаил возвратил книгу[71] Адам вернулся к ее изучению и впоследствии завещал ее своему сыну Сифу, а тот передал ее другим вестникам, чтобы Тайное Учение распространилось в мире[72]. Пройдя через руки патриарха Еноха[73], она получила название Книги Еноха. Согласно преданию, Авраам проник в Славу Господа благодаря ее тайнам. Первым человеком, стяжавшим полноту совершенства, стал Моисей (Моше)[74]. Причем не упоминается, что свое знание он воспринял из этой книги, потому что после Авраама мы не слышали о данном эзотерическом тексте, который был сокровищем эпохи патриархов. Внешний Закон и Тайное Учение были открыты на горе Синай, и если первый Моисей полностью открыл народу, то второе он сообщил только ряду старейшин, передававших его дальше. Но существует два замечательных пассажа, в которых сообщается, что сокровенное знание дошло до эпохи Зогара под сенью череды облаков. Там было сказано, что после того, как скончался Моисей, солнце померкло и записанный Закон лишился своего блеска. Когда умирал царь Давид, луна утратила часть своего света и устный Закон потускнел. После этого в среде мудрецов Мишны начались распри и споры, и во всех последующих поколениях иссякла радость от изучения Торы[75]. Ранее она представала в ясном и полном свете, и между сынами учения не было разногласий, ибо они твердо уповали на ее достоверность. Впоследствии ее изучали издалека, подвергая сомнению и разделяя, разные школы воспринимали ее будто через мутное стекло. Это положение иногда ассоциируют с разделением в Имени Бога, потерей правильного способа произнесения четверобуквенного Имени (Тетраграмматона) по незнанию огласовки и т. п. Указывают на новый прорыв света, когда утверждают, что вера Иезекииля (Йехескэль) была меньшей, чем Моше, потому что он раскрыл все меры царя[76]; хотя эти меры явно не открывались мудрецам, которые при всем их рвении и благочестии были не в состоянии постигнуть их и оценить по достоинству. Иначе было в дни рабби Шимона, ибо, согласно Зогару, он представлен главным выразителем его доктрин и является великим учителем мудрости, превыше всех звезд и небес, в нем слава мистического света достигла своего зенита. Становится известным, что со дня выхода рабби Шимона из пещеры[77] все тайны были открыты его собратьям, так что они узнали сокровенную доктрину не в меньшей степени, чем их предки после откровения Бога Моисею на горе Синай. Но с кончиной величайшего из учителей закатилось это великое солнце. Когда его ученики и последователи попытались запечатлеть услышанные из его уст слова, они потерпели неудачу[78]. Кроме того, говорится об исчезновении Тайной Доктрины, однако высказывается предположение, что элементы ее сохранились: они достойны изучения, поскольку Тайное Учение – это нетленное золото, и даже его крупицы бесценны[79].

Следующий интересующий нас вопрос: позволяют ли ссылки на Тайное Учение в целом, помимо его различных ответвлений, делать предположение относительно его радикальной природы? Отмечено, что высшая тайна сокрыта в Торе (Законе)[80], это тайна Закона, означающая тайну Царя – Sacramentum Regis quod abscondere bonum est[81], открывающуюся только боящимся греха. Ее природа воплощена в Священном Завете обрезания[82], т. е. это Тайна пола. Рабби Шимон сосредоточился именно на этой проблеме, изучая всю ночь сокрытое учение, в котором Небесная Невеста сочетается со своим Небесным Женихом. Имеется в виду ночь того дня, когда Закон был явлен в откровении израильтянам и был заключен Завет между Богом и Его народом. Причина заключается в том, что мистическое знание составляет драгоценный убор Небесной Невесты. Это становится понятно, если исходить из следующей гипотезы: наука, о которой идет речь, на определенной стадии или в каком-то аспекте непосредственно связана с высшей и священнейшей Тайной пола. Отсюда может и должна открыться некая неведомая стезя славы и путь в вышние миры. В Торе отмечено: «Царская дщерь вся славна внутри», а в Зогаре поясняется, что есть слава и слава, слава мужского начала и слава женского начала[83]. В связи с поиском этой стези утверждается, что всякий, кто участвует в свите Небесной Невесты в брачную ночь[84], навеки избавлен от всякого зла на небесах и на земле, словно смерть и вторая смерть не имеют над ним власти. Он вкусит небесный покой до скончания времен. Отсюда назидание: «Вкусите, и увидите, как благ Господь!»[85]

Как мы видели, изучение доктрины украшает Небесную Невесту драгоценностями, оно освящает души изучающих Тайное Учение всевозможными добродетелями. Если в Зогаре утверждается, что их достоинства неизмеримо превышают все то, что можно стяжать простыми деяниями, это, несомненно, выражает великую истину, хотя она, по-видимому, может быть ниспослана пониманию лишь избранных. Впрочем, это может означать, что простые деяния наполняются знанием по воле Божьей. Изучающие доктрину избавляются от страха вещей небесных и земных, равно как и зла, ругающего человека, поскольку познающий учение привит к Древу Жизни и изо дня в день получает от него знание. В отношении небесных вещей страх Божий выступает как начало мудрости, поглощается любовью Божьей, она же есть мудрость в действии, а к Божественному учению нельзя приступить без любви к Богу. Следовательно, идти путем Учения означает идти путем любви, т. е. вступить на путь истины, чтобы узнать, как душа возвращается к своему Наставнику. Это не труд какого-то дня или часа, но непрерывный труд, днем и ночью. Таким образом, мы постигаем, что это дело жизни, умения жить лицом к Иерусалиму, имея Бога в сердце, и в этом moyen de parvenir[86], приобщение к реальному бытию. В результате понятно и предостережение: тот, кто оставляет изучение доктрины, повинен не менее того, кто отделяет себя от Древа Жизни, ибо выбирает жизнь отлучения.

Последние соображения, как представляется, соответствуют обычному строю мысли, которому они и принадлежат. Однако выдержки, из которых они выводятся, выступают для тех, кто собирается изучать Тайную Доктрину, указанием на необходимость наличия осознанного единства намерения, созерцания и навыков проверки своего сердца, дабы сердце и ум ученика пребывали в невыразимом единстве, что в конечном итоге ниспосылается свыше. Что касается ее природы, то можно достаточно уверенно утверждать, что это ночь не празднования на земле, а предвечного единства в том Божественном мраке, который в других документах называется Эйн-Соф Аор, беспредельным и нераздельным светом. Праздник Пасхи (Песах) и вкушение Пасхального агнца – единственный в иудейском годовом цикле праздник воспоминания, все остальное хранится в душе Израиля. Это не является следствием неразумия. Напротив, из этого вытекает: то, что вспоминается здесь, на земле, тем более пребывает в вышней памяти. Единство же сохраняется в незыблемом покое и неизменной простоте, бесконечное и вечное. И наконец, выдержки, из которых вытекают все эти выводы, были бы не более чем праздными словесами, если исследование их смысла нельзя было бы продолжить.

По мере того как мы будем продвигаться на этих неторных путях нашего поиска, мы увидим, что Сыны Учения лишь время от времени и, скорее, мимоходом и крайне сдержанно касались общего или отдаленного и произвольного смысла письменного Слова Израиля. Напротив, было нечто такое, что, по крайней мере с их точки зрения, обусловливало разумную и даже ревностную сдержанность. Прежде всего, это одна из тех вещей, которые на неподготовленное и остававшееся в рамках эмпирического мировосприятия сознание могли оказать губительное действие.

На этой начальной стадии следовало установить коренной факт существования Тайной Доктрины, чтобы тем самым оправдать длительное последующее исследование. Изучение этой Доктрины, как таковой, и того послания, которое она доносит, если это так, до нас, будет осуществлено на последующих стадиях. Между этими двумя жизненно важными вещами и данным простым фактом вторгается все то, что относится к аппарату текстов, в том числе к их внешней истории и истории их критики.