Читать книгу Послания - Бахыт Кенжеев - Страница 62

Привет тебе из северного града,

манхэттенская жительница! Окна

в моей квартире инеем покрыты,

трещит камин, с фонографа струятся

рождественские песни. С декабря

мы, милая, отрезаны от мира,

портовые рабочие без дела

сидят в пивных, а добрые хозяйки

уже на рынках выбирают самых

упитанных индеек. В эти дни

кто занят верховой ездою, кто

катается на лыжах, кто проводит

субботы за бильярдом, кто – за бриджем,

твоим ножом я разрезаю книги,

которые с последним кораблём

пришли из Петербурга, а порою —

мороз смягчится, вспыхнет пунш горячий

в хрустальной чаше, мысли, будто в детстве,

легки и беззаботны… К Рождеству

с оказией Цветков из Вашингтона

препроводил мне вечное перо —

то самое, которым эти строки

написаны. Лишь изредка, взглянув

на старую чернильницу, я вдруг

вздохну, вздохну– а почему, не знаю.

А что у вас? На улицах вечерних,

при свете газа, музыка из окон

несётся фортепьянная? Горланят

разносчики сосисок? Из гостиниц

на улицу выглядывают грустно

старухи в чёрных платьях? Пастухи

из дальних прерий, в синих джинсах, так же

дивятся небоскребам и роняют

широкополые смешные шляпы

на мостовые? Ах, американцы!

И горячи, и незамысловаты,

и как-то слишком деловиты – но

я чувствую завидную судьбу

страны твоей, подружка… Новый Йорк

ещё затмит Москву и Петербург,

Париж, и Рим, и Лондон… А покуда

мне снится – ты выходишь из театра

к разъезду, усмехаясь грубой драме

провинциальной труппы, отпускаешь

карету, с наслаждением вдыхаешь

сырой, протяжный ветер с океана,

плутающий в кирпичных – восемь, десять,

а то и двадцать этажей – громадах,

и старый номер «Русского богатства»

из сумочки торчит. Бредёшь одна,

эманципе, и шляпка без вуали…

А что кинематограф? В самом деле

такая удивительная штука,

как пишут монреальские газеты?