Читать книгу Послания - Бахыт Кенжеев - Страница 63

Почтеннейший Моргулис, высылаю

курьерской почтой рукопись, в надежде,

что ты меня ещё не проклял. Долго

я с ней возился и, в конце концов,

отправившись с семейством в декабре

на воды, захватил её с собою

и попотел изрядно, исправляя

где перевод, где – автора, который

(признаюсь по секрету) простоват,

и часто, часто склонен в дверь ломиться

открытую. Ведь нам с тобой и так,

мой Михаил, доподлинно известно,

что Иисус есть Бог, что доказательств

не требуется добрым христианам,

а коли ты безбожник – никакая

брошюрка в сто страниц не обратит

язычника в спасительную веру…

Ну, не сердись. Ты, знаю, убеждён,

что там, в атеистических краях,

народ непросвещённый жадно ждёт

напористых речей заокеанских,

которые мы в меру слабых сил

перелагаем на язык отчизны…

Вернулись с юга. Труд мой завершён.

И вот в сочельник еду я со службы

в омнибусе, купив жене в подарок

настольный канделябр, а сумку с текстом

засунув под сиденье. Зачитавшись

газетой либеральной из Москвы

(там смягчена цензура, вольнодумцев

освобождают, вводят суд присяжных,

купцам дают дворянство, и едва ли

не отменяют крепостное право),

я выхожу – а сумка и останься

в омнибусе! Моих истошных криков

не слышит кучер, и ни одного

извозчика в округе! Всё пропало!

И корректура, и наброски пьесы,

и дневники, и письма! Рождество

омрачено – опять до поздней ночи

тоскуя, правлю текст… а через две

недели – представляешь ли? – открытку

прислал мне стол находок. Отыскался

мой скучный труд! Признаться, я подумал:

вот нация, достойная своей

прекрасной королевы. В ежедневном

единоборстве с северной природой

нет времени у честного канадца

губить страну в пожаре революций,

гражданских войн и бунтов, разрушая

порядочность грядущих поколений…

Не потому ль, любезный мой Моргулис,

любая смута – в Азии ль, в Европе —

бросает человеческие волны

к гостеприимным этим берегам?

Ну, будь спокоен, милый. В третий раз

я книгу просмотрел, добавил новых

поправок, можешь сразу отдавать

типографу. Даст Бог, и вправду будет

в отечестве прочитан и оценен

заморский проповедник… До свиданья,

друг Михаил. С повинной головою

пора идти к ревнивым аонидам,

утратившим былую благосклонность:

уж больше года дикая Канада

не слышала моей угрюмой лиры.