Читать книгу Джей Фокс: Моя жизнь. Том II - Дарья Юдина - Страница 8

Вязкая трясина депрессии, в которую я погружался все глубже последние несколько лет, начала постепенно меня отпускать. Я с тревогой следил за этим процессом, боясь, что это лишь временное ослабление и рано или поздно я снова окажусь где-то там, в районе дна.

Я запретил себе думать о некоторых вещах, которые могли легко вернуть меня в прежнее русло. Так, я избегал мыслей о Кее, о том, что никак не могу наладить свое общение с детьми, наконец, о нравственности (вернее сказать – безнравственности) моих отношений с Седриком и о том, к чему они могут привести. «Заткнись, – говорил я себе. – Оставь в покое прошлое. Будущее тоже пока трогать не будем. Тебе наконец-то хорошо в настоящем, радуйся, идиот, хотя бы этому». Это было непросто.

Уже больше месяца я совсем не пил. Стал немного внимательней относиться к своему внешнему виду. В школе на меня поглядывали с одобрением. Я ставил себе простые задачи, аккуратно планировал свой день, старался не думать о лишнем и больше внимания уделять положительным эмоциям. Хороший кофе утром. Приятная музыка по дороге на работу. Ученики выпускного класса неплохо справились с контрольной – значит, я смог их чему-то научить. А еще я знал, что в любой момент могу позвонить Седрику, сказать: «Можно я приеду?» и он ответит: «Конечно» или «Сегодня работаю, но буду рад видеть тебя завтра. Хорошо?» Хорошо. Очень хорошо…

Я старался не злоупотреблять, звонил раз в неделю. Мне этого хватало, а если бы мы начали встречаться чаще, пришли бы непрошеные мысли, опасные вопросы, хрупкая гармония была бы нарушена.

Мне было неприятно думать, что мы встречаемся только для секса, и я как мог игнорировал этот факт. Я все еще был убежден, что нормальные романтические отношения мне недоступны и что я не хочу этого. Отказаться же от встреч с Седриком у меня теперь не хватало духа. Очень уж хорошо мне было в те часы, которые я проводил с ним.

Он жил в одноэтажном доме с мансардой в тихом зеленом районе города. Просторные комнаты были обставлены в духе минимализма, в них всегда был идеальный порядок. Седрик встречал меня в дверях, приветливо улыбался, сторонился, пропуская внутрь. Его спокойное дружелюбие было для меня как глоток свежего воздуха. Он не задавал много вопросов, не давил излишним вниманием, не пытался залезть в душу. Я мог на время забыть обо всем, почувствовать себя свободным, просто наслаждаться происходящим.

Мы занимались любовью, а потом, если я не спешил уйти, Седрик рассказывал что-нибудь о себе. Иногда я что-нибудь рассказывал. Иногда мы просто молчали, это тоже было хорошо.

Я узнал, что весной ему исполнится сорок. Что он занимается продажами в фирме, поставляющей строительные материалы. Это должно было быть временным местом, пока он не найдет что-то более интересное, но он проработал там уже восемь лет. Три года назад получил повышение и купил этот дом. Седрик неловко засмеялся, признаваясь, что до этого он жил с мамой. «Может быть, поэтому у меня так и не было серьезных отношений…» – сказал он.

Отец Седрика и муж старшей сестры погибли во время Имитинского вторжения. Сам Седрик в боевых действиях не участвовал, ему тем летом «повезло» сломать ногу, и он валялся с гипсом. Он деликатно не спросил, где был во время войны я. Потом, намного позже, я сам ему рассказал.

Питер знал, что я ездил к Седрику, но в подробности я его не посвящал. Я оберегал свой маленький оазис свободы и не был готов к чужому мнению, к тому, что будут делаться выводы, будет предсказываться будущее. По этой же причине я все еще не разрешал ему рассказывать о Седрике родителям.

***

Заканчивалась осень, заканчивался безмятежный период безответственности.

Возможно, Седрик наблюдал за мной намного внимательнее, чем я думал, и смог заметить, что я стал увереннее. Во всяком случае, когда он завел этот разговор, я неожиданно стойко его пережил.

– Джереми?

– М-м-м?

– Как ты считаешь, что между нами происходит?

Я знал, что однажды это случится. Знал, что мне надо будет сделать выбор – идти дальше или остановиться совсем. Я вздохнул так тяжело, как только мог. Потянулся за очками, спросил:

– Что бы ты хотел, это было?

– Понимаешь, ты мне очень нравишься, и я дорожу твоим… вниманием, – Седрик тщательно подбирал слова. – Я не хочу давить, но…

– Говори уже.

– Мог бы я, скажем, называть тебя своим бойфрендом?

Бойфрендом. Ему что, пятнадцать?

– Так дело в названии? Постой, где бы тебе могло понадобиться меня как-то называть?

– Ну… – он отвел глаза. – Если бы я, например, захотел кому-то рассказать, что встречаюсь с тобой…

Я опять вздохнул.

– Джереми, мои отношения с тобой длятся дольше, чем с кем-либо в моей жизни…

– Полтора месяца?

– Представь себе. Дело в том, что мне это нравится, ты нравишься. Очень. Настолько, что я чувствую себя таким счастливым… Я хотел бы рассказать об этом маме с сестрой, – закончил он смущенно.

Было бы, что рассказывать…

– Мне надо подумать, – сказал я. – Хотя бы до завтра… Кстати, можно я останусь на ночь?

Когда я проснулся, Седрика уже не было. На тумбочке лежала записка: «Я ушел на работу. Позвони, я расскажу, как выбраться из дома».

Я набрал его номер.

– Значит так, запасного ключа у меня не было, поэтому я составил такой план. Я сейчас позвоню другу, он заедет ко мне в офис, возьмет ключ и привезет тебе. Придется подождать минут сорок, ничего? Потом ты закроешь дверь, а ключ положишь в почтовый ящик…

– Ты сам не мог ключ в почтовом ящике для меня оставить?

Пауза.

– Об этом я не подумал.

– Звони своему другу…

Я пошел на кухню, хотел включить электрический чайник, но он не работал. Ладно, значит, холодная вода вместо кофе. Ах да, кофе у него все равно нет… Со стаканом в руке я стал медленно обходить дом, разглядывая обстановку и пытаясь представить себе, как живет Седрик Уайт.

Вот он просыпается утром, раздвигает тяжелые плотные шторы в своей спальне. На окне горшок с каким-то растением, рядом стоит пластиковый кувшинчик с водой.

Идет в ванную. Квадратное помещение выложено строгой черной плиткой, в углу душевая кабина, на полочке над раковиной толпятся баночки и флакончики, даже у моей жены столько не было. Зеркало идеально чистое, ни одной засохшей капельки. На двери висит белоснежный махровый халат. То, что Седрик чистюля, я давно понял. Он, должно быть, проводит здесь по два часа утром – сначала наводит красоту, а потом отчищает пятнышки с кафеля…

Такой же порядок в большой гардеробной. А нет, что-то торчит из комода… Хм, у верхнего ящика покосились направляющие, он жалобно накренился.

Вот гостиная, где Седрик отдыхает по вечерам. Пушистый белый ковер, длинный диван перед широким плоским телевизором (на экране – ни пылинки), стеллажи с книгами. Я подошел поближе – кое-что из классики, стихи (надо же), пара книг по психологии, много научной фантастики. Фотоальбом. Я поколебался и пошел дальше. Семейные фото оставим до следующего раза.

Я вернулся на кухню. Поставил в раковину пустой стакан, заметил, что кран подтекает. Складывалось впечатление, что этому красивому опрятному дому для полного счастья не хватало уверенной руки и пары простых инструментов. Что ж…

Когда Седрик приехал домой на обед, я как раз заканчивал возиться с чайником.