Читать книгу Основы системных решений по модели Черчилля - Дмитрий Медведев - Страница 7

Дальнейшие исследования позволили развить принцип обратной связи, понимая под ним не только обмен информацией, но и возникновение ответной реакции перехода системы в новое состояние. В результате привычная логика линейной зависимости причины и следствия, когда А порождает Б, оказывается несостоятельной. В мире систем с обратной связью следствие Б порождает новое состояние системы, которое влияет на причину А.

Системный подход учит цикличности, показывая, что любое влияние есть одновременно причина новых действий и результат предыдущих решений. Системный подход подчеркивает круговую зависимость, в которой ответ на вопрос, является ли событие причиной или следствием, зависит от точки наблюдения. Системный подход отказывает в линейности, призывая изменить стандартное мышление и сосредоточить внимание на циклах, петлях и контурах, а также уметь видеть взаимозависимости и стать их частью. Системный подход отрицает антропоцентризм, помещающий человека в центр всего и вся, показывая, что любая человеческая деятельность является частью очередного цикла обратной связи. «Кто ощущает себя как крошечную, едва приметную крапинку в ее необъятном целом, только тот и способен оценивать вещи в соответствии с их действительными размерами», – писал в своих «Опытах» философ-скептик М. Монтень задолго до того, как ученые нашли подтверждение его словам{27}.

Наглядным примером петель и влияния обратной связи является знаменитый Версальский мирный договор, обрекший Германию на выплату огромной контрибуции. Ожесточенные невиданными прежде масштабами военных потерь, победители хотели настолько строго наказать обидчика, чтобы лишить его малейшей возможности вернуть себе статус великой державы. Но вместо этого в ответ вызвали ненависть и подстегнули реваншистские настроения. Сам Черчилль признавался, что не поставил бы свое имя под этим документом даже за большие деньги. Еще в 1924 году, за девять лет до прихода Гитлера к власти, он предупреждал, что низведение Германии до унизительного состояния создало реальные условия начала нового военного конфликта. После завершения Второй мировой войны Черчилль еще раз повторит, что ее начало в 1939 году стало результатом ошибок, допущенных триумфаторами в 1919-м, – «если бы не это безрассудство победителей, не было бы ни соблазна, ни возможностей для преступлений». При этом он добавлял, что «преступления побежденных находят свое объяснение, но отнюдь не оправдание, в безрассудстве победителей».

В своих статьях начала 1930-х годов Черчилль наглядно показывал, что у Германии отсутствуют возможности возвращения долгов. Предположим, немцы начнут выплачивать репарации товарами. Но в таком случае они создадут конкуренцию промышленности победителей и увеличат у них безработицу. Оплата услугами также была способна обрушить рынок труда и принести еще больше убытков. Конечно, расплатиться можно золотом. Но где его взять побежденной стране? Черчилль предлагал обнулить все долги. Но США выбрали другой вариант, позволявший если не вернуть выданные кредиты, то распространить свое влияние на Европу, – навязать новые огромные займы для оплаты старых долгов. В итоге это привело к ужесточению финансовой зависимости и ухудшению общеэкономического фона, а также к «очень быстрому восстановлению» военной промышленности Германии и созданию за счет «американских и английских» вливаний «огромного промышленного потенциала для производства новых видов вооружений».

С учетом петель обратной связи Черчилль рассматривал два мировых конфликта как одну «тридцатилетнюю войну». Еще в мае 1935 года, выступая в палате общин, он заявил, что «мы столкнулись не с перспективой новой войны, а с чем-то похожим на возобновление военных действий, которые были закончены в ноябре 1918 года». «По существу, нынешняя война является продолжением предыдущей», – заметит Черчилль в августе 1940 года. Посещая военно-морские базы, он вспоминал о событиях 1914–1918 годов, проводя параллели и рассматривая текущие события как сиквел эпизодов двадцатипятилетней давности. А когда до дня победы останутся считанные месяцы, он напомнит депутатам парламента: «Мы должны рассматривать эти тридцать с лишним лет раздоров, беспорядков и страданий в Европе как часть одного исторического периода»{28}.

Принято выделять два вида обратной связи: усиливающая (иногда ее еще называют – положительная) и уравновешивающая (отрицательная). Первая вызывает преобразования в системе, усиливающие отклоняющее воздействие; при второй ответные преобразования в системе направлены на возвращение системы в первоначальное состояние и сопротивление отклоняющему воздействию.

Большинство принимаемых решений представляют собой уравновешивающую петлю: появление проблемы вызывает корректирующее действие, которое приводит к увеличению затрат, а те, в свою очередь, ведут к появлению новой проблемы и началу следующего цикла. Аналогично уравновешивающая петля описывает и процесс развития: постановка целей – достижение целей – появление неудовлетворенности – корректировка целей – достижение откорректированных целей и т. д. На практике уравновешивающие процессы редко протекают равномерно, обычно в них присутствуют задержки, что приводит к появлению скачков и усложнению принятия взвешенных решений{29}.

Наиболее частым проявлением усиливающей обратной связи является эскалация. В качестве примера рассмотрим деятельность Черчилля на посту министра финансов, который он занял в ноябре 1924 года. Первой и одной из наиболее сложных проблем в новом ведомстве стало согласование военно-морского бюджета. В следующей главе мы подробнее остановимся на этом конфликте, а сейчас покажем петлеобразный характер возникшего спора. Адмиралтейство потребовало выделить на 1925/26 год 69,2 млн фунтов, что на 9,7 млн превышало объемы текущего года. Для Черчилля, который сам возглавлял Адмиралтейство и в свое время успешно добивался увеличения военно-морского бюджета, не составило труда определить, что предложения коллег фактически запускали усиливающий цикл: во-первых, строительство новых судов означало расширение численности персонала и увеличение потребностей в нефтяном топливе в последующие периоды; во-вторых, закладка в 1925 году новых судов была лишь частью масштабной программы перевооружения ВМФ, рассчитанной и на последующие годы.

С учетом этих факторов, по оценкам Черчилля, предложения Адмиралтейства должны были привести к следующему увеличению затрат относительно текущего бюджета на 1924/25 год: на 18,5 млн фунтов в 1926/27 году, на 22,75 млн фунтов в 1927/28 году, на 24,5 млн фунтов в 1928/29 году.

И это Черчилль описал только внутреннюю петлю. Но была еще внешняя. В свое время, возглавляя в довоенные годы Адмиралтейство, британский политик предупреждал коллег об опасности гонки вооружений, этого неизменного дитяти любого военно-технического достижения. «К тому моменту, когда контракт на строительство нового военного судна подписан, оно становится воплощением всех последних технических достижений мировой военно-морской науки; когда же строительство завершается, судно устаревает, фактически превращаясь в балласт, – отметит он во время своего выступления в парламенте в марте 1912 года. – Корабль еще не успел сойти со стапелей, а уже спроектированы аналоги, которые могут его уничтожить». На следующий год он вновь вернулся к этой теме, заявив, что «каждый год великие державы обесценивают флот не только своих противников, но и свой собственный, делая это без малейшего увеличения действительной безопасности и относительной мощи». «Можно ли поступать более глупо? – спрашивал британский политик. – Можно ли поступать более расточительно?»

Эти же доводы Черчилль использовал спустя десять лет, возглавив Минфин. Активное развитие Королевского флота могло спровоцировать симметричный ответ США. По мнению политика, «решительная программа строительства крейсеров» способна привести к соревнованию со страной, обладающей «значительно превосходящими ресурсами». Также не следовало забывать про активно вооружавшуюся Японию и тот факт, что выбор сторон возможного военного противостояния на тот момент еще не был завершен.

В результате, как заметил Черчилль, получалось следующее: «закладка нового судна одной из стран приводила к ответному строительству со стороны двух других стран, что вынуждало первую сторону предпринимать новые действия». Из чего следовало, что строительство пяти новых крейсеров могло спровоцировать появление десяти – двенадцати аналогичных судов, направивших дула своих орудий против «владычицы морей». Понятно, что дальнейшая эскалация вооружений могла привести лишь к взрыву, поэтому следовало искать совместное решение, которое «защитило бы частные интересы каждой из стран, сократив при этом общие расходы»{30}.

К другим примерам самоусиливающихся процессов можно отнести эффект Пигмалиона, или самоосуществляемого пророчества; эффект Матфея, «ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет»[3]; порочные круги нефтяного, банковского и биржевого кризисов, когда слухи о возможном дефиците резко увеличивают спрос, а тот, в свою очередь, обостряет дефицит; сарафанное радио с неформальным распространением в устной форме от потребителя к потребителю личного мнения о товаре или услуге; «проблему безбилетника», когда эксплуатация общего ресурса в угоду личным интересам одним лицом провоцирует аналогичное поведение у других, приводя в итоге к исчерпанию ресурса.

Общим свойством усиливающих петель является их стремительный рост, когда едва заметные изменения за непродолжительный период времени могут привести к кардинальным трансформациям, для исправления которых потребуются значительные затраты. Поэтому, принимая решения, нужно четко следить за их последствиями, избегать порочных кругов, а если в них оказался, стремиться выйти из них как можно скорее, заняв метапозицию.