Читать книгу Самый тёмный цвет белый. Книга 1. Пасьянс для небожителей - Екатерина Лам - Страница 15

Классы ещё продолжали обогревать, и было очень душно. Учительница по геометрии что-то чертила цветной тушью на доске. Катарина в тысячный раз поглядела на часы. До конца урока оставалось ещё минут двадцать. Стрелка часов будто замерла на одной точке и не желала двигаться. Кошмар! Когда же урок, наконец, закончится? Катарина ненавидела геометрию. Она её не понимала, и все попытки хоть как-то вникнуть в суть этого предмета до сих пор заканчивались ничем. Кое-как Катарине удавалось вытягивать удовлетворительную оценку по этой загадочной дисциплине, что само по себе было для неё полным чудом. Учительница, преподавшая предмет, тоже не была особенно симпатичной. Катарина ни в грош её ни ставила, и надо сказать, это было взаимно. Миссис Далия Маккгауер была, что называется, дамой старой закалки. Она очень давно овдовела после недолгого замужества. Её покойный муж был офицером каких-то войск, но никто не помнил, каких именно. Детей этот брак не оставил. Она больше ни с кем не сошлась, и мужчин в её жизни не было. Да и мужчину, решившегося ухаживать за миссис Далией, никто даже не мог себе представить. Своих учеников она не любила. Она вообще никого не любила. Грузная, с отвисшим подбородком и маленькими, глубоко посаженными глазками, она проплывала по школьным коридорам, как боевой фрегат, постоянно выискивая нарушителей порядка. Если ей удавалось кого-то поймать, бедняге доставалось по полной. Само собой, миссис Маккгауер стояла во главе самых непримиримых борцов за сохранение моральных устоев округи. В городе её побаивались, связываться с ней никто не решался, и, скрепя зубами, проклинали про себя эту «ведьму». Разговаривала миссис Маккгауер со всеми свысока, давая понять, что никому не доверяет. Все молодые девочки в её глазах были падшими блудницами, а молодые юноши – обезумевшими на почве секса жеребцами. Единственной страстью в жизни миссис Маккгауер была геометрия. В школе ей дали кличку «Батата».

Катарина от скуки уставилась в окно. На улице было солнечно. Очень хотелось гулять, а не слушать занудные объяснения Бататы, распинавшейся у доски. Тема, которую развивала Батата, была за пределами понимания Катарины. Зная, что впереди её ждут экзамены, она уже мысленно перебирала тех, к кому могла бы обратиться за помощью и разъяснениями. Катарина так глубоко задумалась, что не сразу обратила внимание на то, что миссис Далия, закончив объяснение, разговаривает с одной из учениц, которую звали Салли Пасино – совершенно безобидным и тщедушным существом. Разговор шёл на повышенных тонах. Вернее, говорила только миссис Далия, а Салли, запинаясь, пыталась ей что-то возражать. Было видно, что Батата вне себя: она так и кипела. Салли же в момент напряжения окончательно терялась и тупела, не понимая, чего от неё хотят. Было очевидно, что она ровным счётом ничего не поняла из новой темы, и миссис Маккгауер открыто издевалась над бедняжкой, зная, что та не может дать ей достойный отпор.

– Что ты там мямлишь? Отвечай, когда тебя спрашивают. Ты хоть немного слушала моё объяснение, или твоя голова, как всегда, только мальчиками забита?

– Конечно, я вас слушала, миссис Маккгауер, и никакими мальчиками моя голова не забита. Только я не совсем поняла новую тему. Не могли бы Вы разъяснить её ещё раз.

– Это ещё зачем? Для таких, как ты, можно сотни раз повторять одно и тоже, и всё равно толку не будет. Учебники вам на что даны? Вот и разбирайся по ним. Когда у человека в голове пусто, то я тут ничем помочь не могу. Всё это происходит от того, что во время урока ты бездельничала и отвлекалась по пустякам.

– Но это совсем не так! – в голосе Салли послышались слёзы. – Вы несправедливы ко мне!

Услышав такое, миссис Далия возмутилась. Как смеет эта девчонка так разговаривать, да ещё на глазах у всего класса. Перед всеми ронять её авторитет! Далия Маккгауер побагровела от гнева. Приблизившись к Салли и нависнув над ней, как гора, она громко прокаркала:

– Ты занимаешься? О, да! Я хорошо знаю, чем ты занимаешься. Даёшь тискать себя разным прохвостам в темных углах и рада, что они залезают к тебе под юбку поглубже. Яблоко от яблони недалеко падает.

– Вы всё лжёте! Ничего подобного я не делаю! – у Салли задрожали губы. Ещё немного, и она бы расплакалась.

– Молчать! Вон из класса! И чтоб завтра без матери я тебя в школе не видела, а если не придёт, ты горько об этом пожалеешь.

Для Салли не было ничего хуже, чем вызов матери в школу. Дело в том, что отца у Салли не было, и мать растила её сама. Уроженка здешних мест, она когда-то давно по молодости убежала из дома в поисках лучшей жизни. Никто не знал, как она жила всё это время, но однажды она вернулась в родной город на поздних сроках беременности и осталась здесь жить навсегда. Семья из-за позора почти не общалась с ней, и на вопросы об отце ребёнка мать Салли всегда отвечала руганью, таким вот нехитрым способом обороняясь от злобного людского ханжества. Когда Салли родилась, её мать хваталась за любую работу, чтобы прокормиться, но всё равно жили они бедно, и в доме всегда чего-то не доставало. Салли мечтала получить хороший аттестат, чтобы выбиться в люди. Днём и ночью она просиживала над книжками и делала это не столько ради себя, сколько ради матери, которая в последние годы сильно болела.

– Пожалуйста, не трогайте маму. Она тут не причём. Вы же знаете, ей совсем нельзя волноваться.

– А почему меня это должно интересовать? Ты думаешь, что тебе можно пререкаться с учителем только потому, что у тебя мать больна? Так вот или твоя мать завтра же явится в школу, или я устрою так, что тебя ни в один приличный колледж не захотят взять. Понятно?

Салли всю трясло. Слёзы стояли у неё в глазах. Класс, молча, взирал на эту сцену. Пока Батата напирала на беззащитную Салли, в Катарине закипала злоба. Почему Батата позволяет себе вытворять такое, и почему никто в классе не делает попытку защитить одноклассницу? С одной стороны, ребята демонстрировали свою молчаливую солидарность, но с другой, никто не решался открыто выступить в её защиту. У миссис Маккгауер был довольно мерзкий и злопамятный характер и большое влияние на дирекцию школы. Открытое выступление против неё могло сильно навредить в будущем. Ребята жалели Салли, но связываться с учительницей никто не хотел.

– Простите, миссис Маккгауер, – совершенно непроизвольно вырвалось у Катарины.

В тишине класса её голос прозвучал, как гром среди ясного неба. Теперь все глаза были устремлены на неё, а она, ещё не совсем понимая, во что ввязывается, продолжала:

– Простите, но я не пойму, в чём Салли провинилась. Если она не поняла новый материал – за это не надо оскорблять. По-моему, если ученик что-то не понял, то вы просто должны дать ему повторное объяснение, а не вызывать родителей в школу.

На слове «должны» Катарина сделала особое ударение. В классе повисла напряжённая тишина. На лицах ребят было написано восхищение, смешанное с ужасом. Большинство учеников решило, что Катарина нарывается на серьёзные проблемы. Далия Маккгауер стояла, оцепенев от удивления. Слова Катарины застали её врасплох. Она даже представить себе не могла, что кто-то осмелиться встать на защиту этой убогой Салли. А Катарина продолжала:

– Обижать слабых не слишком подходит для педагога. Вместо этого можно было бы вернуться на объяснение нового материала. Наверняка, в классе не все его поняли.

Со всех сторон послышались голоса одобрения: «А она права», «Верно-верно», «Чего это мать вызывать в школу?», «Салли ни в чём не виновата!»

Миссис Маккгауер сразу поняла, что теряет контроль над ситуацией. Несмотря на внушительный вес, она легко подлетела к Катарине.

– Что такое?! Ты что сейчас сказала? – переспросила Батата.

– Я сказала, – спокойно повторила Катарина, – что некрасиво так поступать. Вы же учитель, в конце концов, а не лавочница. И мать Салли незачем трогать, она ведь больна, – класс одобрительно зашушукался в поддержку Катарины.

– Лавочница?! Да кто ты такая, чтобы мне указывать, что я должна делать, а что нет? Как ты смеешь оскорблять меня? Если у тебя смазливая физиономия, а твоя тётка сидит в управлении родительского комитета школы, ты уже решила, что на тебя общие правила не распространяются! – Миссис Маккгауер замахала своей рукой перед носом у Катарины. – Видно, дома тебя не научили вежливости и уважению к старшим. Ну, так это сделаю я! – она задохнулась от возбуждения и часто задышала, набирая воздух в лёгкие.

Кровь ударила Катарине в лицо. Трогать её семью? Магду? Разоралась тут, как базарная баба. Да и за что? Ах, ты ж старая…

Лавина эмоций, замешанная на обиде и злости, обрушилась на неё, и встала комом в горле. Боль от незаслуженных обвинений вызвала в ней острое желание найти здоровую палку и прибить ненавистную учительницу. Катарину стало трясти: от нахлынувшей ярости у неё потемнело в глазах.

Внезапно Катарина ощутила присутствие некоего энергетического потока, который стал проходить сквозь неё. Это было совершенно необычное ощущение. Её словно подключили к мощному энергоносителю, и непонятно откуда взявшаяся сила воздействовала на неё. Но удивительней всего было то, что Катарину ни разу, даже на мгновенье, не посетила мысль, что она галлюцинирует или ошибается в своих ощущениях – она точно знала: всё это реально.

Концентрация впитывающейся энергии была столь высока, что Катарина, как само собой разумеющееся, приняла тот факт, что она стала обладательницей исключительных возможностей и теперь может делать всё, что пожелает. Уверенность в абсолютной вседозволенности опьянила её. Ощутив прилив огромной физической силы, она, если бы захотела, смогла бы поднять миссис Маккгауер, словно пёрышко. К ней почему-то не пришло в голову, что, здесь, в провинциальной школе, в самом обычном классе, неоткуда взяться загадочным энергиям. Нападки Бататы сильно взвинтили Катарину, но если бы она имела возможность спокойно оценить ситуацию, то быстро бы поняла, что захлестывающие её эмоции не были адекватны. Вливающаяся в неё энергия, искусственно преувеличивала реакцию на происходящее, воздействуя как наркотик. Но, к сожалению, у Катарины не было возможности взглянуть на себя со стороны. Да и как девочка, никогда не испытавшая ничего подобного, могла усмотреть связь между её эмоциями и энергетическим потоком, омывавшем её? Она только изо всех своих сил старалась справиться с тем, что с ней происходило.

Но этим дело не закончилось. Загадочная энергия не только изменила её возможности, но и стала принимать вполне материальные очертания. Проходя сквозь тело девочки, энергия, преобразовывалась в некую матовую субстанцию, которая стала вытекать наружу. Бурлящая матовая дымка расползалась по всему классу, вспыхивая красными огнями. Катарина окоченела. Понимая, что сейчас начнётся нечто невообразимое, она лихорадочно соображала, что же ей стоит предпринять. Ведь она никому ничего не сможет объяснить. Девочка готовилась к самому худшему.

Но в классе было подозрительно тихо. Не понимая, почему все так спокойны, Катарина повернула голову и сделала ужасающее открытие: присутствующие ничего не видели – ни дымовых клубящихся потоков, ни красных вспышек. Ничего! Ученики сидели на своих местах и с интересом наблюдали за происходящей баталией. Глаза у ребят горели, на лицах застыло неприкрытое любопытство: все ждали продолжения. Но Катарине было уже не до перепалки с Бататой. Здесь, в её классе, происходило что-то невероятно странное.

Через минуту пола не стало видно. Его заволокло таинственной субстанцией, с напором продолжавшей вытекать из Катарины. Ещё минута и субстанция поползла вверх, на школьные столы. Ребята, внимательно следившие за происходящим, не поняли почему Катарина вдруг стала странно себя вести: она смолкла и отвернувшись от миссис Маккгауер, внимательно рассматривала школьные парты и пол. Про Салли как-то сразу забыли. Сейчас для всех было важно, чтобы Катарина закончила поединок с Бататой. Урок закончился, но с мест никто не встал: все хотели знать, чем закончится стычка. Миссис Маккгауер хлопнула рукой по столу, за которым сидела Катарина.

– Куда ты там смотришь? Смотри мне в глаза. В глаза не смотрит только тот, кто совершил неблаговидный проступок, и у кого совесть нечиста. Может быть, у тебя хватит мозгов, чтобы попросить прощения? – с торжеством в голосе спросила Батата.

Субстанция, разлившаяся по полу, окрасилась в ярко-алый цвет. Теперь всполохи шли с сумасшедшей частотой и были похожи на грозовые разряды. Катарину охватил приступ гнева: эта злобная и ограниченная женщина не может и не должна работать педагогом. Она смотрит на учеников, как на что-то второстепенное и не достойное внимания: они для неё – полулюди. Да ей близко к школе подходить нельзя! Тут у Катарины появилось острое желание наказать миссис Маккгауер. Наказать так, чтоб она запомнила это на всю её оставшуюся, никчёмную жизнь. Влияние загадочной силы на Катарину увеличивалось с каждым мгновеньем.

Неожиданно, проникнув в её сознание, сила заговорила с ней. Это было что-то вроде приветствия и выражения готовности повиноваться. Катарина поняла – ей надо только приказать. Она подняла голову и без страха посмотрела в глаза учительницы. В этом взгляде сконцентрировалась вся её ненависть. Миссис Далия отшатнулась. Она увидела, как глаза её ученицы стали чёрными и бездонными. На какой-то короткий миг миссис Маккгауер овладел безотчётный страх. Её душа вся встрепенулась, а сердце пронзила острая боль. Ей вдруг захотелось поскорее закончить этот и так затянувшийся урок, заявить, что она больна и поскорее уехать домой. Но ощущение страха, как пришло, так и пропало, и миссис Маккгауер решительно отбросила в сторону такие глупости.

Под влиянием захлёстывающей её ярости Катарина, не удержавшись, послала мысленный приказ ожидающей её решения силе. Всё произошедшее потом она вряд ли смогла описать в точной последовательности. Получив сигнал, сила не заставила себя долго ждать. Полыхающая огнями алая масса мгновенно впиталась в Катарину, сразу почувствовавшую сильное жжение в груди. Ещё мгновенье – и жжение переросло в огненную лаву, потекшую по её венам. Этот поток стал циркулировать по ней и очень быстро превратился в бешено крутящееся огненное кольцо.

Внезапно огненное кольцо прекратило сумасшедшее вращение и сложилось в пылающий шар. Самое кошмарное было то, что Катарина видела этот шар внутри себя! Величиной с яблоко, он полыхал в середине её грудной клетки, переливаясь яркими кровавыми цветами.

Словно издалека Катарина услышала свой собственный голос:

– С совестью у меня всё в порядке. А вот вам я бы посоветовала больше обращать внимания на свою собственную совесть.

Миссис Маккгауер побледнела.

– Ах, ты! Встань!! Встань, я тебе говорю! – голос учительницы сорвался на крик.

Катарина медленно поднялась со своего места.

Больше миссис Маккгауер ничего не успела сказать. Что-то ярко вспыхнуло…. Из груди Катарины, из самого её центра, вырвался алый огненный луч. Энергия, замешанная на ненависти и обиде, по приказу Катарины превратилась в мощное смертельное оружие, атаковавшее мгновенно и беспощадно. Это было похоже на выстрел из ракетной установки. Луч, со всей силой, врезался в женщину и прошил её насквозь, а после удара немедленно вернулся назад. Жжение в груди тут же прекратилось. Сила, исполнившая приказ, исчезла, будто и не существовала вовсе.

Батата вздрогнула. Замерев, она, видно, никак не могла сообразить, что же с ней такое случилось. Резкая, разрывающая боль пронзила её столь внезапно, что она не сразу поверила, что всё это происходит именно с ней. Она схватилась за голову и охнула. Подавшись назад, миссис Маккгауер как-то неестественно взмахнула руками. Пройдя по инерции ещё пару шагов, она стала медленно оседать. А ещё через полминуты бесформенной массой рухнула на пол.

Класс с молчаливым ужасом наблюдал за всем происходящим. Никто так и не понял, когда именно, самая банальная, перепалка переросла в катастрофу. Внезапно, на глазах у всех миссис Маккгауер, будто наткнувшись на невидимую стену, свалилась, как подкошенная. Ученики, заворожено, смотрели на лежавшее неподвижное тело учительницы и на стоящую неподалёку Катарину. На пару мгновений все оцепенели. Наконец, одна из учениц, очнувшись от шока, дико заорала и пулей вылетела из классной комнаты. Этот крик вернул класс в реальность. Ребята повскакивали со своих мест и, подбежав к миссис Маккгауер, перевернули её на спину. Она слабо дышала, но была без сознания. В класс набилось полно народу: все обступили неподвижное тело, но на лицах учеников не было огорчения. Миссис Далия лежала на спине и была похожа на свалившуюся снежную бабу. Наконец в класс вбежали другие учителя и директриса школы. Срочно вызвали карету «скорой помощи». Погрузив миссис Маккгауер в машину, «скорая» немедленно умчалась, увозя её в больницу.