Читать книгу Обратная сторона океана - Евгений Переверзев - Страница 11

Оставалось уложить последний ящик с банками, когда пришёл наш художник Викентий Мананников, представлявшийся просто Вик.

– Привет бродягам! – лучезарил он. Он помогал нам на совершенно безвозмездной основе. Что двигало им? Что могли мы дать ему взамен? Может, он почувствовал этот свежий и сильный порыв, которым наша команда, как паруса, была наполнена, и это состояние вызывало его творческий подъём? А может, это была просто весна, и был просто хороший человек, Вик Мананников, в своём неизменном чёрном берете, вздёрнутом немного назад и вбок. Увидя его в толпе, сразу можно было угадать в нём художника. И глаза… Пытливые, искрящиеся, озорные, словно у ребёнка, тёмно-карие глаза, которые пытались срисовать тебя, яхту, порт, чуть вздёрнутую порывом ветерка воду и зелёный листик, пробивающийся сквозь коричневую скорлупу апрельской ещё холодной почки сирени.

Прочитав о нас в газете, он вызвался сделать визитную открытку экипажа яхты «Аира» с пятью нашими рожицами, рисованными в шаржевом стиле. Со мной и Артуром он тогда и познакомился, остальных рисовал по моим фотографиям. Потом переживал, что Костя и Гена у него не совсем соответствовали живому образу. Открытки мы уже отпечатали для раздачи по ходу следования. Теперь же он взялся сделать надписи на бортах и гроте, а также нарисовать Колумба на спинакере.

– Привет, Вик, – обрадовался ему я, – сегодня рисуешь?

– Да, готов.

– Сейчас притащу парус.

– Вы только найдите место почище, – показываясь в люке, по-своему приветствовал Артур, махнув в сторону художника рукой.

– Он что, опять не в духе? – поинтересовался Викентий.

– Да, сейчас капитан «Девы» заходил, немного чёрных красок разлил, – попытался я защитить Артура. Хотя надо признать, что наш капитан несколько подустал, это было видно, и вспыхивал спичкой не только по поводу, но и без него. Понимаю. Только кто не устал?

Открытка, автор которой – волгоградский художник Виктор Манаенков

Глиняный сувенир, сделанный специально для перехода

Каким огромным кажется парус, лежащий на земле! Шелковистый и тонкий, он словно чувствует всю несуразность этого приземления. Это не его место, он старается притянуть к себе любой порывчик ветра, нервно вздрагивая и пытаясь взлететь, наполнив себя воздушным дыханием.

– Ты смотри, как живой, – не успевая заякорить тяжёлым грузом свой край спинакера, который вырывается из его рук, громко удивляется Викентий, – сопротивляется, поди ж ты.

Когда парус усмирили, художник растворился в работе. Я уже хотел оставить его в муках творчества, когда он обратился ко мне.

– Игорь, а знаешь, как я сделаю Колумба?

– Как?

– В яйце.

– Почему в яйце? Дорого яичко к пасхальному?..

– Да нет. По преданию, когда Колумб во время обеда у кардинала Мендосы рассказывал о том, как он открывал Америку, один из присутствующих решил осадить мореплавателя: «Что может быть проще, чем открыть новую землю?» В ответ на это Колумб предложил ему поставить яйцо на стол вертикально. Естественно, никто не смог этого сделать. А Колумб, разбив яйцо с одного конца, поставил его на стол. Все, конечно, запротестовали, сказав, что так смогли бы и они. На что Колумб ответил: «Разница в том, господа, что вы могли бы это сделать, а я сделал это на самом деле». С тех пор выражение «Колумбово яйцо» стало крылатым. Его употребляют, когда говорят о неожиданно простом выходе из затруднительного положения.

– Красивая история.

– Это, конечно, легенда, но она вам очень подходит. Да и символично. В яйце – Колумб, под яйцом надпись на латыни: «Ab ovo», то есть «с яйца», «с самого начала».

Вик погрузился с головой в творчество, и я покинул его, чтобы доошкурить планширь. На яхте одна работа прерывала другую. Но к этому уже все привыкли.

Неожиданно меня окликнул Сергей Слобода, всё это время стоявший невдалеке около своего бокса. Теперь он отошёл в тень деревьев и как бы приглашал меня последовать за ним, оставаясь незамеченным. Честно говоря, мне не хотелось продолжать начатый им разговор на «Аире». Он с ним опоздал месяцев на шесть. Теперь поздно.

– Решил всё-таки идти? – пытаясь найти что-то в моих глазах, произнёс Слобода.

– Серега, понимаешь, я, конечно, лох в яхтинге, но это-то и интересно.

– Не понял…

– Я решил на себе поставить эксперимент: человек взошёл на борт яхты и сразу идёт в кругосветку. Это на грани, но именно это и интересно. Я понимаю, что ничего не понимаю. Интересен сам путь, – тут я посмотрел в сторону парившего над парусом Викентия, – аб ово, с самого начала. Улавливаешь?

– С головой у тебя не всё в порядке, аб ово. Ладно, решил так решил. Но я не о том. Ты Артура давно знаешь?

– Шесть месяцев и каждый день. Мы с ним уже столько соли вместе съели…

– Вся соль ещё впереди. Ты что, думаешь, «гавроши» так просто сорвались? Ты знаешь, что у Артура нет постоянной команды? Почему от него все бегут? А Витьку ты знаешь? А Генку? А этого питерца, как его там, Костя, что ли?

– Их меньше.

– Да ни хрена ты никого не знаешь. Команды сплачиваются годами, многие рассыпаются за один день перехода, на один горшок не садятся и видеть друг друга не могут всю оставшуюся жизнь. Витька своих Андрюху со Славкой предал. Если все не идут, и ему не нужно было идти. Как потом он вернётся на «Гаврошу»?! Если, конечно, вернётся… Гусь питерский вообще тёмный лось. Где он был, когда вы тут с Артуром корячились? В белых перчатках, мастер-фломастер, приехал-уехал. Гена тоже со стороны наблюдал.

– Но как-то всё склеилось…

– Что склеилось?! Мне, вон, Кузьмич рассказал по пьяни, как он с Генкой Артура на бабки развёл.

– В смысле? – сознание смутно рисовало образ Кузьмича, которого я только и видел, что мельком. Он был единственным специалистом в регионе по настройке или, если правильно, девиации компасов, которую ему предстояло сделать на «Аире» после спуска на воду по достигнутой заранее договоренности.

– Ты в курсе, сколько Артур уже отдал денег Кузьмичу?

– Говорил о тысяче рублей.

– Кузьмич за полцены мог сделать. Это Генка его подбил, чтобы с Артура больше содрать. Накрутку они уже распилили. Вот теперь и склеивай. Ты людей не знаешь, а собираешься с ними через Атлантику идти. Вы же в Чёрном море все разосрётесь. Ты, что ли, всех потом будешь склеивать? Вот так-то. Знаешь, что такое шторм? Там надо понимать друг друга без слов. Теперь усёк?

Сергей развернулся и пошёл в сторону бокса. Постояв немного, двинулся к планширю и я, размышляя о состоявшемся разговоре. Он ведь опять прав. Я действительно никого не знаю. Не знаю даже Артура с его непонятной динамикой в отношениях с людьми. Интересно, про девиацию это правда?! Если да, то Гена, конечно, ещё тот орёл. Тысяча была значительной суммой, на неё, если что, человеку можно было месяц протянуть. Добывание каждого рубля на яхту было невероятно тяжёлым, даже неподъёмным делом. Если одни члены команды заносят на яхту, а другие выносят, то с таким составом точно далеко не уйдёшь. На крысу Гена вроде бы не похож. Может, там какая-то давняя история? Я на самом деле ничего не знаю. Теперь действительно придётся всё начинать с самого начала.