Читать книгу Обратная сторона океана - Евгений Переверзев - Страница 5

Америка сближалась с Россией, а Россия, казалось, не знала, что ещё сделать для этого сближения. Открылся «железный занавес», и ОВИРы заполнили очереди, в основном состоящие из тех граждан, кто спешил на историческую родину. В первый день 1992 года россияне по ценам в магазинах поняли, что они живут теперь совсем в другом государстве. Судите сами, ещё в декабре продуктовые отделы поражали всех величественными пустотами своих торговых площадей, заставленных рядами салатов из морской капусты и гранатово-томатными соками. Нет-нет, их не смешивали, просто другие соки почему-то в то время на прилавки не поступали. В трёхлитровых банках, которые своей «грудью» защищали прилавочную пустоту, находились исключительно томатный и гранатовый соки. Одни из самых потребляемых продуктов: мясо, масло, колбаса, продавались по талонам. Ограничения в еде особенно ощущались растущими организмами. Пожилые незаметно урезали свой паёк в пользу молодых, а молодые пытались как-то подкормить престарелых родителей, посещая раз в месяц дорогущий коопторг. Именно здесь водились разные вкусности, которые среднестатистический россиянин мог позволить себе раз, от силы два раза, на месячную зарплату.

1 января в свободной продаже было всё! Как в былые добрые времена. Всё, о чём с тоской вспоминал уже постсоветский гражданин. А вспомнить было о чём. Какая, друзья мои, была в наши времена колбаска… Она была на 98 процентов из мяса. Представляете? Из мяса! И пахла… Ах, как она пахла… А какой она была на вкус! Зачем мне 99 сортов колбасного суррогата, выложенного на полках в огромных супермаркетах, если вполне хватало и пяти? Но каких пяти! А какой был запах у молочных сосисок, а как нежно они проваливались в желудок и умиротворяли создаваемым райским наслаждением. А послевкусие… Блаженство! А пиво?! Помните то бочковое пиво, которое даже после разбавления его продавцами прилипало к рукам. Это было не только вкусное, но и полезное пиво, не то, что сейчас! Никаких консервантов и химии, после которых парни обзаводятся женскими гормонами, рискуя так и не стать мужчинами. Оно хранилось всего трое суток. Но разве такое пиво могло долго храниться?! Оно же таяло практически в руках. И тогда не было никакого пивного алкоголизма. Принесёшь его домой, а дома рыбка… Ах, какая рыбка водилась в те времена в Волге… Белуги более девяти метров, осётр меньше двух – не осётр, полуметровые юные севрюжки-проказницы объедали наживку у рыбаков, не давая подойти крупняку. А какая уха! А какой балычок! Эх, друзья мои, мне посчастливилось жить в те времена, когда чёрную икру у нас на Волге жрали кошки. Не ели украденную со стола, а именно жрали из своих мисок, куда икру положила щедрая хозяйская рука.

Теперь же, 1 января 1992 года, те же мясо, масло и колбаса лежали на прилавках и ждали своих покупателей. Но сунувшиеся к прилавкам после бурной новогодней ночи люди были шокированы. Внезапно появившееся изобилие распродавалось по немыслимым ценам. К примеру, масло стоило больше 200 рублей за килограмм, колбаса двух сортов – докторская и любительская, с характерными небольшими жировыми таблеточными вкраплениями, – не намного меньше. В общем, народ подходил к прилавку, спрашивал, можно ли купить без талонов, получал утвердительный ответ, затем, почесав голову, уходил. Шутка ли, цены подпрыгнули в десятки раз, а на отдельные товары – в сто! Редкий покупатель в тот день отоварился. Жигулевское пиво, подорожавшее более чем в десять раз за новогоднюю ночь, мужской половиной населения наутро, конечно, было востребовано, но уже по непривычно скромной бутылочке, которая стоила 8 рублей на брата. На ценнике под сметаной было нарисовано 68 рублей, под хлебом – 3 рубля 60 копеек, под молоком – 1 рубль 50 копеек.

Пенсионеры реально переходили на хлеб и молоко. Выражение «живу на хлебе и молоке» с каждым последующим днём становилось самым устойчивым у одиноких пожилых людей. Нужно ли говорить о степени шокированности россиян, если ещё средние декабрьские зарплаты были порядка 120–160 рублей.

Кроме того, что нам нужно было кормить свои семьи, надо было искать деньги на сам переход. Сегодня невозможно представить материальные сложности, с которыми столкнулся экипаж яхты «Аира». Пошив парусов, приобретение спасательного плота, без которого нас не выпустят, радиостанции, спасательной амуниции, тех же продуктов, а также отделочные подготовительные работы на яхте и ещё много чего стоило денег, и денег немалых, которых совсем не было. Гиперинфляция сжирала все денежные запасы граждан, не успевавших вкладывать их в элементарные лёжкие продукты питания. И в это время в «Вечёрке» публикуются постоянные призывы к предполагаемым потенциальным спонсорам-рекламодателям. Как смешно они смотрятся спустя почти четверть века, которые пережила страна. О какой финансовой потенции можно было говорить в январе 1992-го?! С деньгами было плохо у всех. В хаос и разруху кто-то бросил дрожжи. Мозги от непонимания, что происходит вокруг, у граждан взрывались массово и по отдельности. Да и не могло быть по-другому, потому что никто в этой стране ранее подобного не переживал. В таких условиях люди не сорят деньгами на рекламу, а пытаются их спасти, если есть, конечно, что спасать.

29 января вышла очередная публикация с заголовком «А у нас с «Аирой» всё в порядке». Знал бы читатель, сколько энергетических сил я закачивал в этот заголовок, словно гипнотизировал его. Но под ним – выдох признательных строк:

Прошло более месяца, как «Вечёрка» сообщила о готовящейся экспедиции в Америку. Как тогда, так и сейчас, признаюсь, мне слабо верится в предстоящее плавание, несмотря на всю его реальность – уж слишком оно фантастично и… немыслимо. «Правда?» – не заканчивая фразы, думая, что и так, мол, должен догадаться, о чём идёт речь, спрашивают у меня друзья и знакомые. «Да, кажется», – отвечаю я им, подкрепляя уверенность в голосе мыслью о проделанной работе по подготовке к отправлению.

Именно работа с полным самоотречением и вера в предстоящее плавание стали для нас в эти месяцы смыслом жизни. Каждый из нас мечтал о том дне, когда яхте проиграют «Марш славянки» и она отдаст концы, в морском понимании, конечно. Распрощавшись с волгоградским пирсом, уйдёт в далёкую и неведомую Америку. А там… что будет, то и будет. Мы не думали о счастливом дне прибытия в Соединённые Штаты, мы думали о счастливом дне старта. Это была программа-минимум, она же и программа-максимум, потому что дальнейшие события уже не вмещались в голову.

В том же номере «Вечёрки» под моей публикацией, строки из которой вспомнились, была размещена ещё одна – под заголовком «Егор Гайдар: отказ от реформ – это голод и диктатура». В ней вице-премьер правительства нашей страны Гайдар заявлял, что нужно продержаться полгода. Если, конечно, деструктивные силы не будут «раскачивать лодку», то рост цен в феврале – марте может ограничиться 150 процентами. По наиболее реалистичному прогнозу, если не произойдет социальных взрывов, инфляция к апрелю – маю может упасть до 5–7 процентов в месяц. Наихудший, по мнению вице-премьера, вариант развития событий в стране возможен в том случае, если под воздействием волны общественного протеста правительство будет вынуждено пойти на компенсацию падения жизненного уровня бумажными деньгами. В результате раскрутится инфляционная спираль, и темп роста цен будет зашкаливать за 50–60 процентов в месяц, или более тысячи в год.

Первая полоса «Вечерки» от 29 января 1992 года

К январю у государства было лишь 7,4 миллиона тонн зерна, говорилось в публикации, включая семенной фонд. Это чуть больше месячной потребности, заявлял Гайдар. Жизнь страны во многом сейчас зависит от импорта зерна, который осуществляется по кредитным соглашениям. Если к марту обозначится откат назад под влиянием социальной демагогии, политиканства, общественного нетерпения, то прекратятся и кредиты. Тогда в течение месяца в стране начнётся массовый голод.

Эта небольшая заметка под корень рубила мою «А у нас с «Аирой» всё в порядке».

Кроме предрекаемого общенационального голода, к предполагаемому старту яхты мы столкнулись с ещё одной проблемой. 29 декабря 1991 года российское правительство приняло беспрецедентное решение об ограничении вывоза товаров народного потребления из России, указав нормы вывоза гражданами продуктов питания за пределы Российской Федерации в расчёте на одно лицо. Вот они:

хлебобулочные изделия – 1 кг,

колбасные изделия – 0,5 кг,

масло животное – 0,5 кг,

маргарин – 1 пачка,

яйца – 10 штук,

рыбные консервы – 2 банки,

конфеты и карамель – 0,5 кг,

чай – 1 пачка,

алкогольные напитки – 1 бутылка,

табачные изделия – 4 пачки,

сахар – 0,5 кг,

кофе и кофейные напитки – 1 банка.

Другими словами, если ситуация не изменится, то на яхте во время перехода нечего будет есть уже через три дня после старта даже с учётом экономии.