Читать книгу Беглецы - Федор Геннадьевич Волков - Страница 6

Великий Синедрион, общее собрание двадцати трех сильнейших магов и пятнадцати некромантов, случался очень редко. В основном эти собрания были посвящены дальнейшей политике относительно Империй, а также вопросам, затрагивающим обе фракции непосредственно.Заседания происходили в открытую, любой желающий мог прийти и лично услышать волю Синедриона.

В этот раз, однако, количество пришедших превосходило все мыслимые пределы. Невероятных размеров сводчатый зал был переполнен. Живые и мертвые толпились в проходах, некоторые умельцы парили в воздухе. В центре зала же, где возвышалась трибуна Судьи, было свободно. Лишь череп Иуды бен Пандиры, зависший над ней, обозревал столпотворение, что творилось вокруг да остальные тридцать семь Владетелей сидели на своих местах в круге, у подножия трибуны.

Александр и Айса заняли места у выхода, продвинуться дальше не представлялось возможным из-за толпы.

– Вы слышали о новейшей разработке Радамента, коллега? – говорил за спиной Айсы змееголовый маг, обращаясь к кому-то, завернутому в балахон, перехваченный множеством золотых цепей. – все мощности Аль-Удуна сейчас направлены на производство той магической глины, помните, была большая шумиха?

– Еще бы не помнить, – голос из-под балахона звучал хрипло, странно ставя ударения в некоторых словах, – самое бесполезное изобретение века! Глина, что может передавать мысли! Как будто телепатии им уже не хватает. Но что там выдумал Радамент?

– О-о, вы не поверите. Голема. Только такого же огромного, как и императорские шагоходы Шиб-Йоггурама!

– И как же такая масса магического материала будет подчиняться жезлу командующего? Ведь по уравнению Ициха-Самеди…

– О, коллега, вы недооценили талант Радамента Ясуды! Он предложил заточить разум волшебника в этом големе!

– Бессмыслица! Кто пойдет на…

Айса так увлеклась чужой беседой, что хотела, было, попросить магов продолжить оборванную реплику, однако тишина, охватившая зал, заставила ее обратить внимание на трибуну. Собрание началось.

– Седьмой великий Синедрион начался! – объявил Иуда. – Но сегодня он не обычен, сегодня решаются вопросы, касающиеся судьбы нашего мира, а не только волшебного сообщества. Достойные, все ли здесь?

Владетели городов начали называть себя, оглашая имя, город, которым владеет и собственные магические заслуги. К тому времени, как последний назвал себя, Айса почти заснула.

– …Приветствуем делегацию Свободных городов, в лице тлатоани города Коколь-Итцла, Чику Ицокли!

Свободные города? Айса резко вскинула голову. Что этим пиратам здесь понадобилось?

– Основная проблема, собравшая нас здесь, – продолжал Иуда, – это забота о нашем будущем. Все линии вероятности, по подсчетам прорицателей, складываются в три возможных исхода: победа Технократии и полное исчезновение магии и всего, что существует за ее счет; победа Империи Света и полное подчинение всего живого и неживого магической субстанции неизвестного характера; Полное уничтожение нашего мира. Ни один из этих вариантов не является приемлемым.

В зале прошел шепоток. Конечно, слухи ходили. Шепот в барах и портах, слухи на улицах и в лавках – но не было официального заявления, а значит и подтвержденной правды. Теперь же… Бесконечное множество линий вероятности отражает все возможные варианты событий, даже самые невероятные. Тем удивительнее, что они сходятся лишь в три исхода; это звучало дико и неестественно.

– Поэтому, по решению Малого Синедриона и Совета некромантов было решено покинуть этот мир, который сам себя уничтожит . Мы же найдём тихую гавань в землях неведомых, там, где нас не достанут империи. Это – официально.

Шепот перерос в гвалт. Слухи подтверждались самым неприятным образом, и хотя многие успели сорвать глотки в спорах и сбить костяшки в драках за свою правду, согласия высокоцивилизованное сообщество магов не нашло. «Трусы» – презрительно бросали одни. «Самоубийцы» – отвечали им другие. И снова – в драку…

– Тишина! Тишина! – пронесся по залу многократно усиленный голос Иуды. – Владетели пришли к согласию в том, что это необходимая мера. Наши союзники из Свободных городов согласились с этим. Делегации Божьих холмов и Внешних островов шлют свое согласие. Мы покидаем этот мир. На повестке лишь официальное подтверждение этому. Все желающие остаться, смогут поговорить об этом с Саджах бинт Аль-Хаар, ответственной за формирование армии оставшихся. Когда империи узнают, что мы готовимся покинуть этот мир, они приложат все усилия, чтобы остановить это. Грядет война и вы должны понимать это, коллеги, братья! И потому я предоставляю слово Чику Ицокли, принесшему нашему сообществу предложение о военной взаимопомощи…

Александр направился к выходу, потянув Айсу за собой. Девушка не сопротивлялась, все равно ничего более важного сказано уже не будет; не разбирая дороги, Айса брела вслед за Александром, не обращая внимания на шипение тех, кому она успела оттоптать ноги. В голове у нее засели слова Иуды: «мир, который и так сам себя разрушит».

* * *

– Это неправильно!

Молчания Айсы хватило ненадолго. Стоило молодым людям удалиться от башни, в которой происходило собрание, как девушка взорвалась.

– «Владетели пришли к согласию в том, что это необходимая мера»! Что за глупости! – бушевала Айса. – Ракшас их зажри, я думала, что после слов Иуды смогу воспринимать эту трусость спокойно!

Александр молчал. Его путь лежал в библиотеку, а Айсу он взял с собой именно ради того, чтобы ей не взбрело в голову что-то ляпнуть на собрании.

– И ты взгляни на тех, кто решил сбежать! «Безопасная гавань»! – передразнила девушка Иуду. – Они собирают такую толпу, только чтобы понять, кто трус, а кто смельчак, вместо того, чтобы решить, что делать с войной!

– Трусость и разумная осторожность, ты всегда их путаешь?

Фраза была сказана не Александром; сбоку от остановившихся магов, у фонтана, стоял предвестник Бену Элоим. Черная броня со множеством карманов скрывала специально обработанный скелет диверсанта, а зеркальная маска из желтоватого тегиния – череп. Голос незнакомца звучал очень молодо, а то, как он рубил слова и произносил согласные, выдавало в нем уроженца Империи Света. Что, конечно же, было невозможно.

– Ты как торговка на базаре – лишь бы вставить свои пять драхм первой. Кто спешит, тот ошибается, слыхала, ракшаси?

– А кто ТЫ такой, чтобы учить меня? – ощетинилась девушка. – Ты что выбрал, сбежать, боясь неизвестности или остаться и сражаться?

– Я выбрал самые мучительные смерти для всех светоносцев, что я смогу найти, – холодно ответил незнакомец. – Мне нет дела до мира, вас или кого бы то ни было. Важна лишь смерть и огонь, клинок и задание.

– Кто ты? – наконец вмешался Александр, пока не случилось смертельного недоразумения. – Я Александр, из гильдии Сноходцев, а это Айса, могучий эфириал. А вы?..

– Нергал, – коротко ответил Предвестник. – Бывший светоносец, бывший легионер. Бывший дезертир. Теперь – убийца.

Фразы Нергала стали еще более отрывистыми, видно было, что ему неприятно вспоминать. Однако, кажется, Александр заинтересовал его больше, чем спор о трусости.

– Сноходец? – маска стала прозрачной, открывая опаленный череп за ним. – Ты из тех, кто лечит душевные травмы, залезая в голову?

– Да, грубо говоря, – улыбнулся Александр.

Я… – чувствовалось, что Нергал собирается сказать что-то очень-очень важное, но не может.

– Не можешь довериться первому встречному магу, назвавшему себя сноходцем? – понимающе сказал Александр и повернулся к Айсе. – Давай так. Если ты не собираешься цапаться с моим новым другом, или кем бы то ни было еще, то мне нужно, чтобы в библиотеке ты нашла сборник сказок эльфов, обязательно за авторством Шии Цусу; мне библиотекарь Шахибдийи рассказывал, что здесь хранится единственный экземпляр. Когда найдешь, скопируй оттуда все, что касается Вату, поняла?

– Тебе надо – ты и… – Айса споткнулась, поймав взгляд Александра. – Будь ты проклят. Я уверена, ты как-то манипулируешь моими мозгами.

Айса нарочито церемонно поклонилась Нергалу, получив в ответ слабый кивок, и удалилась.

– Ну а теперь, – произнес Александр, напитывая голос магией, – ты заснешь.

* * *

«К делу я подошел со всей ответственностью. Свет обжигает нежить, но если наложить пару заклинаний, то пройдет некоторое время, прежде чем ты начнешь гореть. Личину человека на меня наложил лично Бар-Талмай. Фальшион и арбалет были надежно закреплены и спрятаны.

На дело я отправлялся один. Во-первых, потому, что оно считалось легким. Во-вторых, потому что если погибать, то только одному. И в-третьих – это же, все-таки, мое первое задание!

Чтобы не вызывать подозрений, мне пришлось сделать изрядный крюк. Сначала в Налькипатку, оттуда с торговым караваном светоносцев уже в Бралгу, где и пребывала моя цель. Вид знакомых земель, которые мы проезжали, не вызывал во мне ничего. Все это осталось в жизни. Смерть не взяла мою душу, но забрала чувства.

Я почувствовал это, когда мы въехали на территорию Империи. Моя защита начала… плавиться. Не быстро, но достаточно, чтобы понять: время ограниченно. Стражу у ворот мы прошли достаточно быстро, среди инквизиторов не оказалось ни одного, способного раскусить чары.

И вот, я снова здесь. Как будто не было смерти, как будто не прошло года, полного тренировок, а до этого не было смертей всех моих родных. Первым делом я установил слежку за целью. Госпожа Шерани, благообразного вида пожилая дама с добрым лицом, всегда придерживалась одного и того же расписания. В шесть утра она просыпалась, стараясь не разбудить слуг, устраивала себе ледяную ванну, завтракала. После отправлялась в лавку Гримсона, торговца старыми книгами, находилась там ровно полчаса. Потом отправлялась в святилище Света, где еще час молилась и лишь после этого отправлялась в больницу. Там она проводила время, ухаживая за больными светоносцами и прочими, кто, как и я когда-то, терпел их. Ровно в двенадцать Анна отправлялась домой.

Я не заметил в ее поведении злобы или презрения к кому бы то ни было, но это было не важно. Она – светоносец, а значит должна умереть. Так просто ночью сунуть ей в печень нож! Но мне показалось, что этого недостаточно. Убийца моей матери должна страдать. К тому же, почему бы вместе с Анной не убить и пару светоносцев? Они заслужили это, в любом случае.

Уроки алхимии были сложны, но я был прилежным учеником. Особым образом обработанная ржавчина, смешанная с солью из минерального источника западного Шиб Йоддок и смолой – страшный состав, горящий подобно адскому пламени, который невозможно потушить. А благодаря смоле его невозможно отлепить. Ржавчины можно найти сколько угодно, смола продается в любой лавке. Соль… ну, я думаю, аптекарь согласится, что я болен. Смертельно.

К полуночи я завершил все приготовления. Двери и окна больницы были надежно заблокированы. Остался только парадный вход, который будет нужен в случае, если все пойдет наперекосяк».

* * *

В эту ночь Анна Шерани задержалась. У плотника Григория воспалилась нога, отдавленная бревном, надо было срочно ее ампутировать. К несчастью, плотник не нес в себе благодатного Света, а потому Анна не могла позвать волшебников-целителей: магия Света очень плохо действовала на тех, кого инквизиция называла «еретиками». Пожилая женщина не считала своих пациентов еретиками; скорее, заблудшими душами, которые рано или поздно примут Свет и поймут, как он прекрасен. А до тех пор надо помогать им и лечить их недуги в меру сил.

Бедняга Григорий отдыхал после операции; Анна дала ему маковое молоко, чтобы унять боль. Стоя у постели больного, женщина вспоминала молодого человека, приходившего вечером по приказу муниципалитета, чтобы проверить безопасность больных в случае пожара. Странно, как несветоносец занял такую должность, однако Анна не страдала предрассудками большинства относительно всех, не несущих в себе Свет. Наоборот, она радушно встретила инспектора, показала ему палаты и отделения. Инспектор лично проверил крепость окон и дверей и похвалил умную планировку. От предложенного чая молодой человек отказался, поспешив обратно, видимо, чтобы успеть сдать доклад.

Анна шла в прачечную, забрать белье для первого этажа, когда услышала протяжный писк. Это было странно, ведь мышей вывели еще в прошлом месяце.

Писк оборвался резким хлопком, за которым последовало потрескивание, очень быстро переросшее в рев пламени.

«Пожар!», – ужасная мысль пронеслась в голове Анны. Страх охватил ее, но страх не за себя. Григорий, спящий с одной ногой, близнецы Ротт, чудом спасшиеся от стаи диких собак, Антон, искалеченный на войне… Они же не могут двигаться! Нужно срочно выводить больных!

Анна схватила одну из влажных простыней, что сушились рядом, накинула на себя, прикрыв рот и нос, и помчалась к палатам.

В коридоре царил хаос. Доктора и больные, кто мог ходить, ломились в окна, оказавшиеся намертво заклиненными. С первого этажа неслись крики ужаса и боли, там, кажется, было еще хуже.

С треском обвалилась часть коридора, ведущего в восточное крыло, где лежали послеоперационные больные. Огонь перекинулся на перила. Казалось, он течет, подобно меду, охватывая не только дерево, но и камень. На полу уже лежали полуобугленные тела тех, кому не повезло.

Анна бросилась в западное крыло, где лежали дети. Там же находилось и помещение для докторов. Ей навстречу пронесся, истошно крича, горящий человек, судя по пижаме, один из пациентов. Споткнувшись, он покатился вниз по лестнице, поджигая ступени. Как бы Анна ни хотела, она ничем не могла помочь ему. Вперед, вывести тех, кого еще возможно…

Сестры пытались спасти маленьких пациентов, спуская их на скрученных простынях из выломанных окон. Огонь постепенно подбирался к ним. Вода не спасала, пламя, словно заколдованное, продолжало гореть. Дым резал глаза, мешал разглядеть хоть что-то, забивал легкие удушливой ватой, навевал смертельную дремоту; только поддайся – уже не проснешься.

Анна присоединилась к тем, кто выводил детей из палат и вел к окнам. Эвакуация шла своим чередом, когда на лестнице, объятой пламенем, появилась темная фигура. Существо в плаще держало короткий окровавленный меч, к другой руке был приделан складной арбалет. Застыв в ужасе, Анна наблюдала за приближающейся сквозь огонь фигурой, не в силах даже предупредить остальных. Сама смерть сегодня явилась за ее подопечными. Мальчик и девочка, которых женщина вытащила из горящей комнаты, бросились обратно. Словно спало заклинание оцепенения: твердо направив близнецов в сторону окон, женщина бросилась вперёд, загораживая своим телом остальных.

Навстречу ей устремился клинок, который пронзил грудь женщины. Анна захрипела, изо рта ее полилась кровь. Легкое… Схватив руку с мечом, женщина мертвым грузом повисла на ней, вынуждая убийцу задержаться, пытаясь отцепить побелевшие от натуги пальцы Анны.. Каждая секунда – чья-то жизнь. И если Анна уже мертва, пусть ее смерть будет не напрасной!

Убийца перекинул меч в другую руку, но потерял равновесие, качнувшись в сторону горящей стены. Его плащ охватило пламя, устремившееся к броне. С проклятиями фигура скинула пылающий кусок ткани, обнажая спрятанный под капюшоном череп. Взмахом меча убийца отсек руки прицепившейся женщины. Последний удар, прямо в сердце, и Анна Шерани ушла в Свет.

* * *

«…Да, я говорю именно про это. Не мои воспоминания. Откуда они? Ладно, ладно. Чем закончилось? Я убил оставшихся. Спастись удалось пятерым детям и одноногому плотнику. Я не успел догнать их до подхода стражи и магов. Однако, все закончилось хорошо. Эта диверсия имела большие последствия: империя Света списала все на технократов, пробравшихся в город, в связи с чем были сорваны какие-то секретные переговоры о сферах влияния в Божьих холмах, а в верхнем течении Катлы мясорубка завертелась с ещё большей силой. Я вернулся в башню кратчайшим путем, больше не было нужды в маскировке. Бар-Талмай оценил мой успех высоко и я стал частым гостем в Империи Света. Сейчас, однако, мой путь лежит в Свободные города, но я должен еще узнать особенности задания у мастера Шимона. Так что… я здесь. Ты мне поможешь?»

* * *

Александр молчал. Воспоминания Нергала, сопровождавшие рассказ, часто перемежались другими, неизвестными картинами, которых Предвестник не замечал. Все они были ужасны. Сноходец не мог поверить, что мыслящее существо вообще способно на такое. Не было слов, чтобы описать жестокость Нергала. Убийца не жалел никого, подстегиваемый жаждой мести за годы унижений и смерть семьи; но было что-то еще. Что-то, заставлявшее ярость Нергала пылать тем сильнее, чем дольше он жил. Что-то, что забирало предсмертные воспоминания жертв, множа безумие, овладевшее убийцей. И Александр собирался это «что-то» вылечить, избавить несчастного от сжигающей его ярости.

– Скажи, что ты чувствуешь, когда убиваешь? – Александр начал погружение в эмоциональную часть мира снов Нергала. Застывшая сцена горящей больницы начала сереть, аура же Нергала наоборот, стала наливаться новыми цветами-эмоциями.

– Чувствую? Радость. Удовлетворение. Счастье. – Нергал был полностью уверен в своих словах. Следы этих чувств были и в ауре, но слабые, неосновные. Чем глубже Александр погружался в чувства, тем явственнее становилось то, что движет Нергалом: голод. Киноварный цвет этого чувства был везде. Однако, это был не обычный голод: Нергал жаждал не смерти, не пищи, не магии. Он питался чувствами жертв, выпивая их страх и отчаянье, добавляя их к своим собственным. Это порождало ту чудовищную жестокость, которая управляла Предвестником.

– Ты хочешь, чтобы тебе стало легче? – голос вяло тянулся, медленно закручиваясь вокруг ауры. – Я уберу гнев, и воспоминания уйдут. Я постараюсь унять твой голод, но есть риск. Если я задену лишнее то некротические чары, удерживающие твой разум, могут развеяться. Ты осознаешь это?

«Помоги мне». Это был не голос, не слова. Нергал не имел силы в этом месте. Это было его чувство, слабое, подавленное, спрятанное за огромным чувством голода. Александру не нужно было иного согласия. Он начал действовать.

* * *

«…Вату очнулся после того, как сжег свое племя и все окрестные племена. Вторых людей не было нигде, как не было и Леса. Все сгорело, все умерло, все исчезло. Вату заплакал, ведь он помнил, как убил свой народ и память эта навсегда с ним. Сначала он хотел убить себя, но Лес не давал ему этого сделать. Тогда Вату побежал в далекие края, где Лес уходил под воду. Там он попытался умереть в воде, но и там Лес не дал этому произойти. Тогда Вату побежал далеко-далеко на север, настолько далеко, что о тех местах никто и не знал. Вату бежал долго. Но вот однажды он увидел удивительное: лес закончился. До самого горизонта простиралась огромная поляна, вся покрытая снегом. Стоило Вату выйти из-под сени леса, как он почувствовал слабость. Без леса Вату, наконец, умирал. И это заставило его улыбнуться. Лес же попросил Смерть, и та дала Вату вторую жизнь. Но Смерть не любила Лес и она дала Вату силу питаться жизнями других живых. Тогда Вату пошел обратно в Лес и крикнул громко: «Вот я, Вату, тот, чьими руками ты убил мой народ, выходи и я убью тебя». Лес вокруг засмеялся и забрал плоть Вату. В ответ Мудрый забрал у Леса часть жизни. Деревья засохли, трава сгнила, лесная живность постарела и умерла, когда Вату выпил их. Лес забрал у Вату душу, а Вату в ответ взял еще больше жизни у Леса. Лес испугался, ведь Вату не становился слабее, а совсем наоборот. Тогда он позвал на помощь Землю и Небо. Небо стало кидать в Вату огромные горящие камни, нещадно колотя его. Земля стала открывать трещины и плеваться оттуда лавой. Вату увидел, что его вторая смерть близка, но у него не было души, чтобы обрадоваться этому. Теперь он хотел только мести. А чтобы отомстить он должен выжить. Вату побежал к горам, в которые когда-то завел Первых людей. Там он спрятался в глубокой пещере и попросил Горы уберечь его от смерти. Горы помнили Вату, который так легко предал доверившихся ему, а потому решили его проучить. Горы закрыли пещеру, навеки оставляя Вату внутри, без надежды выбраться…»

* * *

Айса усмехнулась. «Последняя история Вату» была самой сказочной из всех сказок. Горы и Лес, Небо и Смерть, сражающиеся с Вату… Наивные сказки. И зачем они Лексу?.. Пускай. Ему виднее.

«…Побежал к горам, в которые когда-то завел Первых людей». Это, без сомнения, южные хребты Шиб Йоддок. Именно это место указанно в «Легенде о первых людях», от которых, согласно «Величию Империи» Йцукравтанна, пошли все технократы, основавшие Шиб-Йоггурам. Этот эльф, Вату, судя по всему, был одержим какой-то сущностью, «Лесом», с которым он и сразился в конце. По ходу действия легенд, Вату успел поссориться с уймой народу, а сидя в заточении в пещере овладеть разумом какого-то эльфа, заставив его написать те самые «Сказки» и легендарные «Песни конца света», которых никто никогда не видел. Айса очень скептически относилась к пророчествам и всякого рода предсказаниям; есть вероятности, их можно проследить и просчитать. А пророчества, которые «точно произойдут»?.. Сказки.

Александр, однако, так не думал. И Айсе, заразившейся его энергией и жаждой открытий, волей-неволей пришлось поддержать его, потому что то могущество, что они могли найти… кстати, где там Лекс? Так всегда, ему что-то взбредает в голову, и он забывает обо всем вокруг. Зачем ему это чудовище – Предвестник, так грубо отвлекший Александра от экспедиции? И вообще, как можно добровольно отказаться от жизни, чтобы вечность служить убийцей?! Это же безумие! Безумие, которое этот Нергал сам на себя навлек. Безумие, которое… безумие…

Медленные мысли, жара и тишина библиотеки сделали свое дело. Айса заснула…

…Айса проснулась. Библиотеку заволокло черно-серым туманом. Он струился, образуя кричащие лица, искаженные мукой и ненавистью. Слабый шепот иногда перекрывался диким хохотом, криками ярости и отчаянья. Вокруг Айсы туман начал рассеиваться, его клочья поплыли в разные стороны, открывая землю, покрытую чем-то, странно похожим на куски свиной кожи, сшитые вместе толстой ниткой. Вдалеке из тумана проступили – ветки? Руки? Чудовищно изломанные линии, торчащие из жуткого ковра…

– Что это?! Это не реальность! – в ужасе и омерзении крикнула Айса в пустоту, надеясь на ответ и боясь его услышать. Ответ пришел дуновением ветра, вкрадчивым шепотом со всех сторон:

– Реальность здесь – не та, что была раньше. Ты – одна.

Вой, хохот, крики и громогласный шепот закружились вокруг девушки. Страшные, непонятные слова рвали воздух, открывая зияющие раны в пустоту, откуда текло чистое Безумие, застывавшее кривыми фигурами. Туман окончательно рассеялся, открывая абсолютно плоскую поверхность, полностью покрытую кожей. Айса упала на колени, закрыв уши руками, в тщетной попытке защититься от водоворота безумия, не видеть, не слышать, не чувствовать прикосновение холодных пальцев!.. Внезапно все стихло. Какое-то время Айса еще покачивалась, обхватив голову руками, но потом, набравшись смелости, подняла глаза.

Лес улыбнулся ей, протягивая руку, похожую на лапу кузнечика. Небо засмеялось, звеня цепями, когда увидело, как Айса отпрянула от руки. А Земля, одетая в кожу, обняла ноги девушки и тихо заплакала.

– Найди меня, – сказал Вату из-за спины, – мне знакомо твое безумие и я знаю, на что оно способно. Я смогу помочь тебе. Я смогу помочь всем вам, когда вы выпустите меня. Ведь ты знаешь, что я не злой.

…Айса проснулась.

* * *

Шакрон не верил своим ушам.

– Убить сына уэй-тлатоани Ицкоатля?! Вы, сука, издеваетесь?!

Шел только первый день пребывания Шакрона в Тлапололько, а он уже хотел оказаться отсюда подальше. Очнувшись на корабле, уже причалившем к пристани, капитан обнаружил, что совершенно здоров. Рука и нога исцелились, на теле не осталось ни следа от ран. Магия? Медицина? Шакрону было все равно, главное, что он снова мог драться. Спустившись с корабля, тигр получил регистрационную печать-татуировку, разрешение на бесплатное нахождение в городе в течение трех суток. По истечении срока печати, если носитель не продлит ее за определенную сумму, на него перестанет распространяться защита правителя-тлатоани, что может значить только одно: очень быструю потерю жизни, свободы или важных и дорогих органов. А может, всего вместе. Все имеет цену в Свободных городах, любой товар можно купить и продать, надо лишь знать где.

В сопровождении двух грозных големов и Бадры, закутанной в бурку, Шакрон нырнул в знакомый лабиринт припортовых улиц. Полчаса и они уже сидели в одной из неприметных таверн города, где Бадра, наконец, озвучила «выгодное предложение», предварительно убедившись, что никто не сможет подслушать разговор.

– Но послушайте, – начала,было, волшебница, однако Шакрон ее перебил.

– Нет, Бадра, слушай ты. Ради вашей награды я, черт побери, готов смириться с потерей команды. С потерей корабля. С преследованиями технократов. Ради вашей награды я готов убивать и шпионить. Но… есть пределы. Что вам сделал этот малявка? Или смерть младенца нужна для какого-то грязного ритуала?

– Вы же разумный чел… капитан, – неловко поправилась Бадра. За последнее время она словно растеряла большую часть своей самоуверенности. – Разумеется, Достойным тоже претит мысль о том, что придется пожертвовать ребенком. Но здесь вопрос политический: Свободные города, по нашим сведениям, тайно поддерживают Империю Света. На словах, разумеется, дети Ицкоатля ведут политику нейтралитета, но на деле они поставляют припасы Империи чуть ли не даром! А в последнее время наши шпионы докладывают, что в джунглях собирается армия. Говорят, Свободные города выведут на бой никак не меньше тридцати тысяч солдат, плюс полностью перекроют морские пути Технократов! Подставив Империю Света, мы избежим их союза с Ицкоатлем!

– Ну и почему это волнует магов? – кисло спросил Шакрон. От политики он всегда держался подальше, и хотел продолжать в том же духе. – Ну, добавится проблем у Шиб-Йоггурама, не велика беда. Подземники все равно сильнее.

– Да как вы не понимаете! – воскликнула Бадра.–Это нарушит равновесие и может повлечь агрессию с одной из сторон! Или светоносцы, усиленные наемниками и дикарями почувствуют смелость, или технократы, ослабленные отсутствием морских путей, пойдут в атаку! Еще больше смертей! Одна жизнь – ничто, в сравнении с тысячами!

– И при чем тут ребенок?

– Мы правильно обставим убийство. Пока решаются вопросы союзов, одинокий светоносец пробрался в покои и зарезал наследника великого правителя. Зачем? Очевидно, Империя Света не очень-то верит словам дикаря и разбойника, а вся шумиха затевалось как прикрытие…

– Я… я просто не могу. – Шакрон поднялся. –Для вас, может, жизнь ребёнка – пустяк, но не для меня. Катитесь к Бабке в бездну с таким предложением!

– Пират, разбойник, работорговец – и вдруг решил показать, что у него есть совесть? – Бадра разразилась хриплым смехом, так не похожим на ее прежний звонкий смех. Голос стал грубее, пропала неловкость и неуверенность. Глаза ее полыхнули изумрудными огнями. – Скажи, а как твоя совесть пережила твой позапрошлый груз? Помнишь, пятеро детишек с Внешних островов? За пять с половиной тысяч ты продал их технократам. И совесть смолчала?

– Это не был убийством! – вскинулся Шакрон, оскалившись в сторону существа, вселившегося в Бадру. – Технократы не убивают рабов! Им сейчас лучше, чем в племени, где лучшее, что с ними могло случиться – смерть от Чёрного поветрия! А ты кто вообще такой?..

– Радамент Ясуда, твой наниматель, – насмешливо поклонилась волшебница. – И почему же ты решил, что им сейчас лучше? Детей отправляют прямиком в научный центр Нчуанд Зглармма, где из них выращивают монстров! Они, в силу возраста, еще способны к модификациям в чанах с аксолотлями, а ты лишь подвозил свежий материал!

– Нет! – крикнул Шакрон, потрясенно отступая от Радамента. – Нет, это не так! Груколцкан обещал…

– Груколцкан? Груколцкан гроб-Школптан Третий? Тот, который потопил твой корабль и предательски убил твой экипаж? – Ясуда ухмыльнулся, презрительно прищурившись. – Ну, раз досточтимый Груколцкан сказал, значит, должно быть, ему можно верить. И ты, Шакрон, разумеется, ни в чем не виноват.

Капитан склонил голову, не в силах видеть презрительную ухмылку на лице Бадры-Радамента. Действительно, продавая рабов, Шакрон всегда считал себя кем-то вроде благодетеля для варваров, отдавая их в хорошие… руки. Так было проще. Но сейчас… Шакрон давил в себе чувства, но удавалось это ему плохо. Капитан чувствовал себя чудовищем.

– Вы только посмотрите. Кажется, капитан сейчас заплачет от осознания своей мерзости, – донесся до Шакрона голос Ясуды. В ярости тигр выхватил саблю и попытался снести голову проклятому волшебнику, но его меч застрял в воздухе, заискрившем синими всполохами.

– Нет, капитан, так не пойдет, – Радамент резко сменил тон на мягкий, отеческий. – Вот сейчас вы узнали правду и расстроились, но гнев ваш направлен не на того! Поверьте, империи, творящие эти ужасы, заслуживают гибели гораздо больше меня, или всех тех, кто может умереть по их вине. И вы в силах спасти стольких!..

Шакрон опустил саблю. Бессильно огляделся по сторонам – никто в таверне не обратил внимания на чуть не начавшуюся драку, как будто все разом ослепли. Капитан тяжело опустился на свое место.

– Кажется, нам с вами предстоит долгий разговор.