Читать книгу Беглецы - Федор Геннадьевич Волков - Страница 7

Операция шла с трудом. Удаляемые воспоминания цеплялись за соседние, корнями уходя на нижние планы сознания, связываясь с глубинными чувствами. Тонкая сетка заклинаний некромантии держалась, но Александр все равно старался быть крайне осторожным. Если Нергал умрет, то сноходец застрянет в его умершем сознании навсегда, а «навсегда» это слишком, ужасно долгое понятие.

Чем дальше продвигалась операция, тем больше странностей замечал Александр. Удаленные области восстанавливались, а некоторые нетронутые воспоминания наоборот, исчезали, оставляя темнейшие провалы в никуда, в абсолютно неизученную и смертельно опасную область. Это было ужасно странно. Такого просто не могло быть! Получалось, что вещи, которые Лекс изымал из памяти, снова там были, как будто кто-то их дублировал, а другие воспоминания – наоборот, забывались Нергалом так, как будто их никогда и не было! Потом Александр обратил внимание на те самые чары, которые боялся повредить. Что-то в них было не так… они были хаотичны.

Особенностью внешнего вида чар «изнутри» разума было то, что они всегда были абсолютно структурированы. Хаотичное наложение свидетельствует о неправильном заклинании, которое не работает так, как следует. Но ведь Нергал жив! Значит, тут другое. Александр полностью переключил внимание на сеть зеленоватых ниток, покрывающих всю разноцветную ауру Нергала. Нет, чары не были хаотичны. Они имели очень сложный, но повторяющийся рисунок. Вот два круга-аккумулятора, содержащих энергию некроманта. Вот слитые вместе Анимация и Разум. Вот полосы ревитализации. А что это?

Линии хитро маскировались, накладываясь друг на друга, но присмотревшись, Александр обнаружил еще один символ. Знак Возобновления, с капелькой цвета киновари внутри. Вот он, голод! Но… избавиться от него невозможно. Голод вплетен в чары некромантом, знавшим, что он делает. Нергал был экспериментом, идеальным Предвестником: он делал то, что ему велят с радостью, подстегиваемый ненавистью и голодом, которые не были в полной мере его! Удалить эти чувства значило убить его.

Время, замедленное на этом плане, текло. Александр думал. Радикальный метод не поможет, но что если перехитрить заклинание? Наложить постоянно действующее заклинание забывчивости, чтобы сбить поток гнева и голода и ослабить воспоминания. Маяками для Нергала сделать приятные моменты его жизни, умиротворяющие, успокаивающие, чтобы заменить основу заклинания. С отсрочкой в пару суток оставить заклинание полного покоя, теоретически убирающего все эмоции, которые Александр посчитает ненужными… должно сработать. Конечно, эти два дня Нергал будет сущей овечкой, незлобивой и добродушной, но пусть лучше так.

* * *

…Александр вынырнул в реальный мир. После того, как прошло головокружение, Лекс обратил внимание на Нергала. Тот как заведенный крутился на месте по часовой стрелке.

– Эм… Нергал? – нерешительно спросил сноходец. А вдруг все же задел важные чары? – Ты в порядке?

– Это умиротворение. Эта радость. Я снова жив! – Нергал радостно рассмеялся. – Я только сейчас понял, насколько же черной и беспросветной была моя жизнь!

Внезапно его голос упал, став тихим и печальным.

– Я помню, что совершил. Эти люди… они не заслуживали огня. Я ведь чудовище, да?

– Ты исправишься, – уверенно сказал Александр, наполняя голос гипнотическими чарами, – надо лишь постараться. Но в твоем недуге я заметил одну странность, о которой я еще поразмышляю, а пока – пообещай, что никому не расскажешь о том, что сейчас произошло. И не назовешь моего имени.

– Клянусь, – беззаботно ответил Нергал, оглядываясь по сторонам. – Как думаешь, на кухне нежити дадут еду?

* * *

Айса с головой зарылась в книги. Призванные ею духи вместе с демонами библиотеки носились от стеллажа к стеллажу, отыскивая фолианты и свитки, которые требовала девушка. Она искала любые упоминания «безумия», хоть как-то связанного с ее сном и, косвенно, с Вату. И то, что ей удавалось найти, не вселяло радости. «Эльфийское безумие» было эпидемией, начавшейся через восемь лет после изгнания Вату. Заболевший начинал переживать сильнейшие галлюцинации и чем дальше, тем чаще. Почти всегда галлюцинации носили крайне враждебный характер, вынуждая больного нападать на окружающих. И если простых смертных болезнь убивала, то с носителями магии ясности не было. «ад-Селика», за авторством коллегии Серебряных городов, утверждала, что трупов магов найдено не было, так как они сгорали сами, когда галлюцинации начинали влиять на ток магии в теле. «Бай Лин-хуа» эльфа Лю Пинмэй, больше похожее не на медицинский трактат, а на сборник сказок, утверждало, что все маги ушли, когда Хозяин Безумия позвал их. Там же, правда, утверждалось, что этот «хозяин» – Вату, «первый из безумцев». Разные авторы выдвигали разные теории, но сходились в одном: судьба заболевшего мага неизвестна, но, скорее всего, трагична.

Из-за плеча чирикнул маленький чертенок, похожий на помесь осы и овцы, с жалом, белоснежной кудрявой шерстью и прозрачными крылышками. В руках он сжимал кусок потемневшей от времени велени, выделанной шкуры ягненка.

– Что это? –Айса взяла протянутую ей шкуру. Развернув ее, волшебница обнаружила искусно нарисованную картину. На велени был изображен один из тех драконов, в которых верили эльфы. Удивительная химера с длинным телом, четырьмя разными лапами и непохожими рогами вилась по краю рисунка. Ближе к центру стояли другие странные существа. Диковинно одетый, ухмыляющийся человек с тростью, чьи глаза с кошачьими зрачками были направлены на соседа, улыбчивого бородача в тунике, сжимающего кривую, увитую лозой палку с шишкой. С другой стороны картины злобно скалилось костлявое существо в шипастой короне, а длинные когти его тянулись к бородачу. Рот существа был полон острых кривых зубов. За его спиной стояло еще одно чудовище: жуткое скопление щупалец, торчащее из непонятной черной одежды, складывалось в человеческую фигуру, чьё лицо художник, должно быть, решил не рисовать, оставив белое пятно… приглядевшись, Айса заметила еще одну странность. Вся картина, если отдалить ее от лица, смутно напоминала портрет. Пустоты в правом и левом углах были похожи на глаза, щурящиеся с ненавистью и злобой. А нижняя часть картины складывалась в подобие осьминога, или бороды из щупалец.

– Что… – потрясенно повторила Айса. Рисунок отлично сохранился, хотя велень, бывшая вначале белоснежной, теперь цветом походила на карамель. – где ты нашел это?

– Это лежало за теми тремя томами «Бай Лин-хуа», госпожа, – прощебетал демон, – кажется, этот рисунок лежал давно, очень давно! И я совершенно не помню, откуда он тут взялся. Хозяин не приносил сюда ничего подобного! Смотрите, там и на обороте что-то написано!

Айса перевернула рисунок и увидела странную надпись, состоящую из палочек разной длины.

– Кажется, это наречие Паньхо, госпожа, – учтиво заметил демон. – Мне слетать за словарем?

– Отправляйся, – махнула рукой Айса. Голова болела от обилия информации, солнце уже клонилось к закату, а Александр и не думал появляться! Спать, однако, не хотелось. Мысль о смертельном заболевании из ушедших эпох не давала глазам сомкнуться. Откуда, почему взялась эта болезнь, почему именно Айса?! Нет ответа, нет даже предположения…

– Кажется, я справился, – раздался из-за спины усталый голос Александра. Айса радостно обернулась и хотела подойти к сноходцу, но остановилась, увидев, насколько серым и уставшим тот выглядел.

– Эй, что с тобой? – обеспокоенно спросила Айса. – Посмотри на себя! Это все Предвестник, да?

– Да, операция оказалась… не так проста. Есть, над чем поразмыслить, – протянул Александр. – Как у тебя? Нашла, что я просил?

– Еще как. И… – Айса замялась. Стоит ли рассказывать Лексу? С него станется отменить всю экспедицию, только ради того, чтобы узнать, что с ней. – …и ты знаешь Паньхо? Наречие?

– Мертвый эльфийский? – удивленно спросил Александр. – Нет, не знаю. А зачем он тебе?

Айса молча протянула ему рисунок. Минуту Александр изучал его, после чего потрясенно поднял глаза на волшебницу.

– Крайне необычно. Где ты это нашла?

– Выпало… из «сказок», – ответила Айса. В нагроможденных на столе книгах Александр не заметил трактатов о безумии, или не придал им значения, поэтому Айса успокоилась. Повисла тишина. Александр внимательно изучал рисунок, волшебница – Александра. Если вначале он показался ей просто бледным и уставшим, то теперь было видно, что он готов упасть в обморок от усталости.

– Так что там с операцией? Что ты узнал? – нарушила Айса тишину.

Александр оглянулся по сторонам, после чего покачал головой:

– Думаю, нам не следует говорить об этом здесь и сейчас. Расскажу потом.

– Но поче…

– Словарь, госпожа, – прощебетал демон, заставив Александра и Айсу вздрогнуть.

– Переводи, – кивнула Айса.

Этот процесс занял изрядное время. Полчаса демон перелистывал словарь, пытаясь найти похожие палочки и их сочетания, но, в конце концов, справился. Все это время Александр и Айса молчали, каждый думал о своем.

– Вот, госпожа. Перевод точный, потому что фраза простая. Если я, конечно, правильно измерил эти палочки…

– Читай уже, – поторопила Айса.

– Ну, в общем, тут написано что-то вроде «какой хозяин позвал нас?», а это перекликается с тем трак…

– Да, пожалуй, я тебя поняла, – перебила демона Айса, пока тот не сболтнул лишнего, – Лекс, как ты? Когда мы сможем выдвигаться?

– О, я, было, подумал, что ты беспокоишься обо мне, – криво усмехнулся Александр, – я в порядке. Думаю, лучше мы отправимся в Шахибдийю сегодня же, но не порталом. Второго такого издевательства я не переживу. Пусть Мордекай отдаст нам свой ковер, он-то все равно нескоро отсюда уедет.

– Это значит?.. – поднялась Айса.

– Мы и так слишком долго откладывали это, – вслед за ней поднялся Александр. – Пора, наконец, двигаться.

* * *

Шакрон проклинал себя за слабоволие. Разумеется, Ясуда уговорил его. Самое неприятное, что ему не потребовалось на это много времени. Дети… Шакрону не было до них дела, когда он продавал их. Это был груз, товар тем более, отдаваемый в хорошие руки. А дитя свободного человека… но проклятый Ясуда разрушил все иллюзии, что Шакрон создал для себя. И тут же предложил им замену: не делить существ на рабов и свободных, а делить на тех, за кого заплатили и всех остальных. Этот принцип, говорил Радамент, поможет тебе приобрести богатство и уважение. И Шакрон не устоял. А как иначе? Ничего другого у него не было. Ни корабля, ни команды, ни друзей. И денег, чтобы купить их, тоже не было. Политика? Спасение мира? Нет, только выгода. И ребенок не станет помехой.

Резиденция Ицкоатля находилась на острове Цлоктла, отделенном от материка проливом. Тлапололько был ближайшим портом, откуда можно было быстрее всего добраться до острова, не углубляясь в смертельно опасные джунгли. На самой Цлоктле, помимо резиденции, находится склад особой контрабанды, вещей, которые уэй-тлатоани выкрал или выкупил у владельцев. Среди этих безделушек, помимо редчайших драгоценностей, встречаются и по-настоящему могучие артефакты,манускрипты с древними знаниями, и совершенно непонятные устройства. Подобно сороке, Ицкоатль накапливал это добро, не используя его и не давая его в руки профессионалам. Радамент обещал, что в случае, если все сложится, как надо, тигру достанется неплохой кусок того, что хранится сейчас под семью замками в подвалах острова.

…После того, как волшебник покинул тело Бадры, та некоторое время приходила в себя, после чего описала план дальнейших действий. Через два дня уэй-тлатоани собирается устроить большой праздник в честь дня рождения своего сына. Там же, за закрытыми дверями, должен состояться прием делегации Светоносцев. По мнению Бадры, лучшего момента не будет. От Шакрона требовалось немногое: продемонстрировать свое почтение Ицкоатлю, явившись на праздник с богатым подарком, после чего, улучив момент, совершить убийство так, чтобы все подозрения падали на членов делегации. Особых сложностей, говорила Бадра, возникнуть не должно, ведь Ицкоатль не ждет нападения, тем более от своих.

И вот богато одетый Шакрон, за которым двое рабов тащили позолоченный сундук, сошел на причал Цлоктлы. Бадра милостиво позволила капитану воспользоваться шебекой, доставившей его в город, при условии, что Шакрон вернет ее в целости. Капитану было непонятно, откуда взялась такая прижимистость, ведь наверняка Бадра обладала средствами, чтобы купить флотилию подобных кораблей.

На праздник собралась огромная толпа, и люди продолжали прибывать. Капитаны с командами, представители гильдий, богатые плантаторы, вожди племен джунглей, работорговцы, убийцы, сутенеры… все надеялись на милость Великого Оратора, все стремились оказать ему свое почтение.

Делегация Светоносцев еще не прибыла, к тому же, вряд ли они пойдут через парадный вход, на глазах у всей толпы. Все-таки они были врагами, и слишком раннее объявление союза могло привести к… непредвиденным последствиям. Есть время осмотреться.

От причала, заполненного толпой и торговцами, начинались джунгли, казавшиеся дикими и неисследованными, но это была лишь иллюзия. Цлоктла – сравнительно маленький остров и благодаря деньгам Ицкоатля он стал абсолютно безопасным. Дикие животные остались лишь в клетках, насекомые и ядовитые твари отпугивались химией технократов. Дороги были удобны, заброшенный вид им, как и всему острову, придавался целым полком садовников. В укромных чащах были спрятаны беседки и домики, скрытые от глаз магией и деревьями. Глубоко под землю уходили катакомбы, используемые как склады и секретные пути перемещения по острову. На поверхности дорога уходила в гору, поднимаясь выше и выше, к жерлу потухшего вулкана, вокруг которого и располагалась резиденция уэй-тлатоани. Построенная из камня и тропического дерева, она опоясывала вулкан, лепилась к склону и выглядела, надо сказать, весьма нелепо, как будто каменный исполин натянул на себя кривую деревянную юбку, местами сползшую, местами провисшую, но кое-как держащуюся. Дорога к резиденции, вымощенная замшелым булыжником, петляла среди деревьев, увеличивая путь как минимум вдвое.

Шестеро рабов исправно топали по дороге, быстро и ровно, чтобы важный гость в паланкине не испытывал неудобств. Под мерный топот шести пар ног Шакрон взвешивал варианты. С одной стороны – служба магам. К сожалению, это дорога, с которой свернуть не удастся. Если служить им, то до конца, потому что иначе Радамент не пожалеет сил и средств, чтобы найти предателя. С другой стороны – все многообразие возможностей. Начиная от продолжения карьеры пирата и до перехода на службу Технократии. Наверняка даже подземники передумают убивать Шакрона, если тот по своему желанию перейдет на их сторону и принесет полезные сведения. Маги могут обеспечить Шакрона всем, что он пожелает, но, пожалуй, обе империи и тут не отстают. Маги не претендуют на весь мир и свободу его обитателей… это, пожалуй, единственный аргумент. Но так ли он хорош? Каждая сторона предлагает свои выгоды! Был бы это выбор между добром и злом – все стало бы просто. Но выбор между равнозначным злом или, если хотите, добром…

Была и другая причина для беспокойства капитана. Слова Груколцкана о том, что он, Шакрон, чем-то заинтересовал разумную машину-правителя Шиб-Йоггурама, были крайне тревожны. Очевидно, что и маги предложили ему работу из-за того же интереса. Но почему? Задавать этот вопрос Радаменту было бессмысленно, Бадре – тем более. Значит, придется искать ответ самому.

Занятый размышлениями, Шакрон не сразу заметил, что резиденция оказалась совсем рядом. Вулкан был окружен рекой странной, зеленоватой воды, текущей со склона и скапливающейся во рву. Вход в поместье находился за надвратной башней-барбаканом, вынесенной за пределы рва. Мост, перекинутый с барбакана к вулкану, находился на высоте, недосягаемой для человека. На страже ворот стояла личная гвардия Ицкоатля, люди-леопарды и люди-птицы. Звероголовы, появившиеся на изолированных Внешних островах, из союза людей и зверолюдей, представляли собой странное зрелище. По сути, единственное, что было у них от зверолюдей, это головы. В остальном это были обычные люди, но быстрее, сильнее и… глупее обоих своих предков. Но для службы в качестве орудий устрашения и убийства звероголовы подходили идеально.

– Кто идет?! – каркнул здоровый стражник с головой коршуна, одиноко стоящий у ворот.

– Три, восемнадцать, пять, во славу Кукулкана, – Шакрон решил не тратить время на разговор с безмозглой стражей, сразу назвав пароль. Лишняя мера предосторожности, на острове и так не могло быть никого чужого.

Коршун дернул головой, когда маг, смотрящий его глазами откуда-то из поместья, распознал пароль:

– Добро пожаловать, капитан Шакрон! Слуги отведут вас дальше.

Внутри поместье выглядело столь же нелепо, сколь и снаружи. Смешение стилей и нагромождение роскошных безделушек, никак не подходящих друг к другу заставляли Шакрона криво улыбаться, проходя мимо комнат и залов. Помещения уже были забиты гостями, продолжавшими пребывать.

Сопровождающий оставил Шакрона и рабов-носильщиков в главном зале, находящемся непосредственно в жерле вулкана. Для пущего эффекта пол в зале был прозрачным, открывая вид на бесконечный провал вниз, в темноту, с тлеющей далеко-далеко рыжей искоркой магмы. Некоторые гости, кажется, уже привыкли к бездне под ногами, но большинство ходило с большой опаской.

Среди всей толпы гостей распознать Ицкоатля было несложно.Уэй-тлатоани был огромен и величественен. Возвышаясь над гостями, даже над орками, этот мускулистый, смуглокожий великан, одетый в сложный наряд из перьев и ткани, неторопливо перемещался между группами гостей и всюду, куда бы он ни пошел, разговоры становились тише. Фигура Ицкоатля излучала спокойствие и уверенность, удивительные черные глаза смотрели жестко и умно. Рядом с ним не было видно охраны, но не стоило сомневаться, один угрожающий жест в сторону уэй-тлатоани и от стражи будет не продохнуть.

Шакрон глубоко вдохнул. Великан Ицкоатль, несомненно, производил впечатление, но дело есть дело. Капитан двинулся навстречу правителю.

Вблизи Ицкоатль казался еще больше, горой нависая над людьми. Тихо позвякивали многочисленные украшения из золота и камней, которыми был увешан правитель и которые, наверняка, были наполнены магией. Под тяжелым взглядом черных глаз Шакрон согнулся в поклоне.

– Лунный Охотник Шакрон приветствует тебя, о Ицкоатль, хозяин мира! – начал Шакрон, стараясь унять слабую дрожь в голосе. – С великой радостью в сердце я прибыл на день рождения наследника столь могучего рода и принес подарок, коий, несомненно, окажется полезен будущему воину…

Теперь Шакрон понимал, зачем Бадра требовала от него выучить приветственную речь так, чтобы от зубов отлетало. В присутствии Ицкоатля слова забывались, оставляя лишь немой язык, неспособный сказать что-то осмысленное. А заученная речь текла своим чередом, до тех пор, пока, вдруг, Ицкоатль не перебил капитана:

– Шакрон? До меня дошли слухи, что вся твоя команда мертва. Где это произошло и из-за чего?

– Это… это были технократы, повелитель, – сбитый с толку, Шакрон не сразу опомнился, но придумывать верную ложь было уже поздно. – Я доставил им партию рабов, которыми они остались недовольны. Их капитан приказал сжечь мой корабль с экипажем, а меня забрать к себе, не знаю уж, зачем. Однако вмешательство кораблей капитана Уруло помогло мне спастись.

– Уруло? Да, я помню его… – протянул уэй-тлатоани. – Но где это произошло?

– В дне пути от полуострова Покцукабы, повелитель. Мы вышли в плавание из Налькипатки.

– То есть подобный беспредел произошел в водах, подвластных мне?! – воскликнул Ицкоатль, – о, будь проклята Технократия! Но ничего, скоро они ответят за свои преступления! А ты, Шакрон, заслуживаешь компенсации за свою потерю. Советники говорят мне, что ты всегда был верен роду Акамапичтли и всегда приумножал богатство Городов! Поэтому я награжу тебя!

Гости стали оборачиваться, громкий голос Ицкоатля привлекал внимание. Шакрон затравленно оглянулся, ища подвох, и, собравшись с духом, расправил плечи, окинул гордым взглядом гостей, после чего сконцентрировался на Ицкоатле, продолжавшем говорить.

– …Я принимаю тебя в семью Акамапичтли и называю своим братом!

На мгновение в зале воцарилась гробовая тишина, взорвавшаяся радостными криками. Гости угодливо радовались новоявленному «брату» в надежде, что тот обратит на них внимание. А Шакрон молчал. Он вспоминал Груколцкана Гроб-Школптана, контракт Технократии и последствия своего отказа.

…Что же им всем нужно?!

* * *

Нергал стоял у зала, где продолжалось собрание Синедриона. Внутри, кажется, происходило что-то нехорошее.

Когда прошел шок от заявления Иуды бен Пандиры, мнения разошлись. Как оказалось, даже среди владетелей не было единогласия относительно будущего и заявление Судьи Синедриона о том, что все уже решено оказалось неверно. Против бегства выступал РадаментЯсуда, умерший и воскрешенный как вампир владетель Аль Удуна.

Абсолютно белое лицо мага, прекрасное и холодное, как мраморная статуя, в обрамлении длинных черных волос, кривила торжествующая усмешка. Он представлял всех сторонников активного вмешательства магов и некромантов в войну, однако до недавнего времени почти не имел сторонников. Сообщение же о надвигающейся катастрофе подвигло магов к более активным действиям, вследствие чего позиция Аль-Удуна, чьим владетелем был Ясуда, значительно усилилась. А когда Радамента Каркемиш, алхимический центр магов, и Фатима О`сули, владетель Абу Соломина, блок сторонников войны стал одним из самых влиятельных в Синедрионе. Напротив, сторонниками бегства в иной мир были, в основном, некроманты, возглавляемые Иудой бен Пандирой. Люди Свободных городов во главе с Чику Ицокли хранили нейтралитет, однако, насколько было известно Нергалу, они поддерживали Империю Света, и на этом собрании их целью было заключить союз между магами и светоносцами, или, как минимум, договориться о сотрудничестве.

– …Таким образом, позиция досточтимого Иуды кажется мне сомнительной, – донесся до Нергала, погруженного в свои мысли, голос Ясуды. – Вне всякого сомнения, я понимаю, с чем связана его осторожность. Нас слишком мало, чтобы вступать в открытый конфликт; даже при поддержке братьев-некромантов нас едва ли наберется более двухсот семидесяти тысяч. Этой проблеме я посвятил все свое свободное время и, в конце концов, нашел решение! Это титаны!

Пространство вокруг владетелей потекло, начало изменяться, превращаясь в объемное изображение пустыни.

– Это восьмой сектор, друзья, – голос Радамента стал мягким и вкрадчивым, – как вы знаете, это ближайшая к Пустоши часть пустыни, ближайшая и самая опасная. Разумеется, проводить испытания за границами пустыни – преступление, поэтому Мушериф абу-Сотон, уважаемый владетель Шахибдийи, предоставил нам возможность экспериментировать рядом с его городом. И, кажется, он был впечатлен!

Мушериф абу-Сотон, нестарый еще мужчина, лет сорока, бритый налысо, поднялся с места. Сложив руки на животе, выпирающем из-под оранжевой туники, перехваченной алым с золотом кушаком, он начал говорить, энергично и быстро:

– Эти титаны… о! Воистину, мэтр Ясуда превзошел себя. Казалось, будто сами Древние пришли к стенам моего города! Их было лишь двое…

Изображение пустыни сменилось. Теперь по ней, величественно шагая, шли две огромнейших, мускулистых, отливающих бюрюзовым фигуры. Одна, одетая в тяжелый ламинарный доспех, сделанный из больших стальных полос, сжимала в руке чудовищных размеров гладиус. Вторая шла вовсе без доспеха, лишь в набедренной повязке, с богатым поясом, на котором висел длинный кинжал. На руках второго титана были закреплены наручи, искрящиеся от переполнявшей их магии. Раздался голос Ясуды:

– Рост каждой боевой единицы составляет сто метров, материал – глина, наполненная эфирной эссенцией. Этот материал крайне сложен в анимировании и требует постоянного контроля, поэтому вместо кристалла контроля, устанавливаемого в большинство големов, я поместил в титана душу мага. Временно конечно! – поспешил добавить Радамент, заметив неодобрительный гул аудитории. – И это принесло неожиданные результаты. Сила мага многократно возросла! Буквально, находясь в теле титана, хозяин обладает поистине божественными силами! Смотрите!

Две фигуры также неторопливо и величественно плыли по пустыне. Навстречу им, под песком двигалось огромное нечто. Бездоспешный титан поднял руку к небу, в котором начали собираться тучи; вспыхнула молния, за ней раскатисто прогремел гром. Нечто, двигавшееся в сторону титанов, наконец, показало себя. Из под барханов выстрелили щупальца, покрытые грубыми волосками; песок осел, вслед за ними открывая взору пасть, раскрывшуюся, подобно бутону цветка, полного зубов. Существо оказалось гораздо выше титанов, несмотря даже на то, что большая его часть была скрыта под песком.

– Пустынный архитеутис, или, иначе говоря, кальмар, – произнес Радамент. – Вы помните этот эксперимент, коллеги? К сожалению, эти твари сумели размножиться и заселить Пустошь… как и многие другие. Крайне опасны, к тому же их конечности обладают стрекательными железами…

Щупальца разлетелись в стороны, отсеченные мечом бронированного титана. На небе образовался самый настоящий грозовой фронт, свинцово серое нагромождение облаков, готовое разразиться бурей. И буря грянула, в тот самый момент, когда бронированный титан начал отступать, отсекая все новые и новые щупальца, которые уже оплетали его.

– …Но, к счастью, титаны не живые существа, поэтому им нестрашны подобные мелочи, – как ни в чем не бывало, продолжил Радамент. – К тому же, в отличие от имперских шагоходов Шиб-Йоггурама, титаны весьма подвижны и имеют возможность быстро подняться в случае падения. А теперь…

В пустынного кальмара ударили молнии. Первая, вторая, третья… под шквалом электрических разрядов монстр, начавший обугливаться, попытался зарыться в песок и отступить, однако не смог из-за того что титан, держащий гладиус, метнул в кальмара самую обычную стрелу энергии, простейшее заклинание, известное даже новичкам. Но ни один новичок не смог бы сотворить стрелу такой мощности, чтобы прошить насквозь твердую шкуру песчаной твари. Кальмар задергался, пытаясь то ли зарыться, то ли отвернуться от угрозы, однако под непрекращающимся потоком молний очень быстро затих. Тучи тут же начали расходиться, тая буквально на глазах.

Тишина, воцарившаяся в зале во время демонстрации, взорвалась восторженными криками. Радаменту удалось поразить магов.

– А теперь, – с улыбкой продолжил Ясуда, поднимая руки, чтобы успокоить аудиторию, – вернемся к тому, с чего мы начали. Нас мало, братья. Но если каждый маг получит в свое распоряжение титана… количество перестанет иметь значение. Что будут значить машины технократов, что будут значить ангелы и демоны Империи против богов? Мы прекратим эту войну и мир вздохнет свободнее!..

Речь Радамента воодушевила аудиторию. Крики поддержки звучали все громче, наполняя зал невообразимым шумом. Лишь единицы не поддерживали всеобщего ликования и одним из них был Иуда бен Пандира.

– Тише! Тишина! – раскатился по залу многократно усиленный голос некроманта. – Остановитесь, безумцы! Вы что, не слышите, что он зовет вас на смерть?! Радамент, опомнись! Вспомни о вероятностях будущего!

Некромант не смог полностью успокоить аудиторию, заведенную Радаментом. Мысль о том, что маги, столько времени хранившие нейтралитет, наконец, вступят в войну открыто, пришлась по нраву очень многим. А уж перспектива получить в свое распоряжение божественные силы, предлагаемые Радаментом, обеспечивала полное согласие Синедриона.

– Мы все ценим твое благоразумие, о почтенный Иуда, – Радамент уже не скрывал торжества и издевки в своем голосе, – однако, кажется, братья-маги с тобой не согласны, как не согласны и с твоими методами. До сегодняшнего дня мы копили силы: кузни Аль-Удуна работали без перерывов, Каркемиш собирал свои полки стрелков, Шерабхут готовил свой бестиарий. Знаю также, что и некроманты копят свои силы! Не хочешь ли ты сказать, бен Пандира, что легиона мертвых служат лишь для защиты?

– Так и есть! – судья Синедриона проигнорировал столь оскорбительное поведение, – лес Кил-Селим вплотную подходит к Империи Света, а значит нам нужно больше сил для защиты. Если случится то, к чему ты нас подталкиваешь, первыми Империи обрушатся на нас, а если у нас не будет сил отбить хотя бы первую волну, то это будет значить конец всему!

– Сколько солдат вы подняли за последние десять лет? – поднялась Фатима, владетель Абу Соломин, женщина с абсолютно белой кожей и красными глазами, с лицом, обезображенным вязью рун, как будто вырезанных ножом. – Эта информация всегда оставалась закрытой, потому что не представляла ценности. Но сейчас, полагаю, этот вопрос имеет большое значение. Не забудьте рассказать и про рейды сборщиков трупов, сколько тел они ежедневно предоставляют в ваше пользование?..

Некроманты, входившие в Совет, переглянулись. Эта информация действительно не подлежала разглашению, так же, как и численность действительной армии магов. Потому что счетчики нашли ненулевую вероятность войны между магами и некромантами. И именно сейчас, присутствующие это хорошо осознавали, опасность конфликта быстро увеличивалась.

Иуда обвел взглядом Синедрион, остановившись на фигуре Шимона бен Шетаха. Скелет, одетый на этот раз в украшенный серебром балахон и дорогую шелковую мантию темно-синего цвета с черным меховым воротником, кивнул Судье и поднялся.

– Как владетель города Бель-Шарон и ответственный за учет кадавров, отвечаю: на текущий момент лес Кил-Селим обладает тремястами пятьюдесятью тысячами анимированных тел.

В зале повисла гробовая тишина. Прервал молчание Радамент, который, казалось, был ошарашен новостью не меньше остальных.

– Вы хотите сказать, что обладаете армией в три с половиной сотни тысяч солдат? – вкрадчиво спросил маг. – Вы хотите сказать, что обладая таким войском, вы не сделали ни единой попытки отбить у Империи Света Божьи холмы и запад Бесконечного леса, ваши исконные земли?

– Это повлекло бы слишком большие жертвы, – тяжело сказал Иуда. – Мы не можем идти на подобные риски.

– Это невероятно, – покачал головой Ясуда и вновь обратился к залу. – Братья! Вы слышали слова Судьи. Триста пятьдесят тысяч мертвых! Если добавить к ним всю мощь Серебряных городов, то мы сможем противостоять даже Технократии! Мир будет спасен без позорного бегства, а носители тайных знаний возвысятся как никогда!

Зал взорвался аплодисментами. Даже некроманты, поддерживавшие своих предводителей, кажется, поменяли свое мнение.

– Благодарю за поддержку, братья, – еще шире улыбнулся Радамент. – полагаю, не нужно даже проводить голосования, чтобы оценить, кто же прав. Но… есть еще один вопрос, требующий обсуждения.

Зал затих.

– Я выношу на обсуждение вопрос о компетентности Иуды бен Пандиры в качестве Судьи Синедриона и его способности трезво оценивать ситуацию!

На этот раз тишина была настолько абсолютной, что, казалось, зал вымер. На этот раз, кажется, Радамент зашел слишком далеко. Во всеобщей тишине поднялась фигура, полностью замотанная в бинты и носящая золотые браслеты с черными агатами на руках и ногах. На шее фигуры, на золотой цепи висел шестигранный камень силы.

– Гиптах бен Асу, владетель Бель Кишфь, – прошептал в голове каждого присутствующего целый хор голосов. – Нам есть что сказать.

Бель Кишифь – один из самых молодых замков Некромантов, башня Сноходцев, была противоположностью Гиптаха, который был ровесником Иуды. Первооткрыватель плана Снов, могучий гипнот и лидер ордена Сноходцев – о, Гиптаха и его учеников боялись, а с мнением – считались.

– В споре вы ушли от верной темы, Радамент, – прошептал хор голосов, – позволь мне уточнить характеристики твоих големов.

– Да… да, – Ясуда, занервничавший вначале, успокоился, но все же старался не смотреть в глаза Гиптаху. – Да, что Достойный хотел узнать?

– Ты говоришь, всякий маг способен контролировать титана, – вопроса не прозвучало, но Гиптах продолжил, лишь дождавшись кивка Радамента. – А каков нижний предел силы разума, потребный чтобы контролировать творение, чья масса столь несравненно больше?

Нергал, стоящий в тени у выхода и наблюдающий всю эту сцену, в который раз удивился. Гиптах произнес странную ахинею, а она оказала поистине волшебное воздействие на Ясуду. Самоуверенность вампира испарилась мгновенно.

– Это… это значение еще подлежит калибровке, уважаемый бен Асу, – медленно произнес Радамент, – я уверен, что предел можно опустить максимально низко, для этого потребуется лишь немного времени…

– Ответь на вопрос, Радамент, – вступил Иуда, почуявший слабину, – кажется, титаны не столь идеальны?

– Они идеальны! Их сила безгранична! – воскликнул Ясуда, после чего тяжело вздохнул. – Но нижний предел колеблется в районе ста пятнадцати единиц.

– Значит, контролировать титана могут не более пяти процентов магов, – удовлетворенно сказал Иуда. – Кажется, досточтимый Радамент, ваша позиция только что получила серьезный удар. И вы еще хотите обвинить меня в некомпетентности?

Зал безмолвствовал, слушая спор Владетелей. Только что они поддерживали Ясуду, но один вопрос разрушил все. И Радамент прекрасно понимал, что после такого провала лучше не спорить.

– Я останусь при своем мнении, господа Владетели, – все же, Ясуда не собирался сдаваться так просто. – Вы видите, мы устали ждать. Выжидание – не метод, мы лишь откладываем неизбежное. Когда я проведу модификацию титанов – мы начнем наш поход.

После этих слов Ясуда позволил себе величайшую грубость, он исчез.

По залу пронесся шепот, прерванный Фатимой, поднявшейся с места.

– Несмотря на это недоразумение, я по-прежнему считаю позицию господина Ясуды верной. Я считаю, что разработка портала должна вестись, однако настало время двигать армии!

– Согласен, – вслед за Фатимой поднялся владетель Мушериф, – пусть войска будут в полной готовности. Думаю, как только уйдут желающие, мы начнем поход.

– Время пришло, братья! – провозгласил Иуда. – кто желает остаться? Кто пойдет на войну? Чику Ицокли, посланцы Свободных городов! На чьей вы стороне?

Нергал усмехнулся. Послу Ицкоатля не оставили выбора. Теперь он в любом случае считался союзником магов в их позиции «против всех». Отказаться от этого сейчас – означало бы предательство. Иуда отложил щекотливый вопрос о сотрудничестве с Империей на неопределенный срок.

Убийца поймал на себе взгляд Шимона бен Шетаха к которому его направили для получения задания. Богато одетый скелет кивнул ему, после чего вновь обратил внимание на Иуду. Собрание заканчивалось, пришло время работать. Нергал направился к двери.

* * *

– Смотри, брат. Это – мой сын, будущий Великий Оратор и будущий хозяин Мира!..

Смуглый Ицкоатль светился от счастья. Там, внизу, он был грозен и могуч, но в спальне сына великий уэй-тлатоани превращался в простого человека, души не чающего в своем сыне. Но Шакрон уже не чувствовал жалости к правителю. Он понимал, что и уэй-тлатоани что-то нужно от Шакрона.

– И твой будущий хозяин, – неожиданно закончил Ицкоатль, вперив в Шакрона взгляд, снова обретший жесткость. – Ты прекрасно понял, что я назвал тебя братом не просто так. Разумеется, ты мне нужен.

Вот оно. Шакрон обратился в слух.

– Эта комната неприступна, здесь нас не подслушают, – начал уэй-тлатоани. – Но и ты никому не выдашь этого разговора, иначе кара настигнет тебя быстро.

Шакрон сглотнул. У Ицкоатля была неприятная манера говорить, глядя куда-то внутрь черепа собеседника, отчего постоянно хотелось отвести взгляд или хотя бы отвернуться.

– Послы империи Света прибыли сюда в надежде, что Свободные города поддержат их в войне. Я согласен с тем, что надо победить технократов. Эти… подземники настоящие чудовища, противные всем, кто живет под солнцем! Поэтому союз с детьми Солнца будет заключен и ты, Шакрон, будешь тем, кто примет Свет. Это обязательное условие Империи, что кто-то из Семьи должен встать на их сторону.

– Что?! – сказать, что Шакрон удивился – значит, ничего не сказать. Ицкоатль поставил его перед фактом того, что скоро его сознание попросту заменят без его, Шакрона, воли! – Но… я…

– Это решено. Тебе будут воздавать все почести, как полноправному члену Семьи, разве это плохо? – продолжил Ицкоатль как ни в чем ни бывало. – И ты будешь служить богу-солнцу, станешь одним из его детей!

– Но разве ваш сын не достоин столь великого дара? –спросил Шакрон, все еще пытаясь найти безопасный способ отказаться.

– Мой сын будет следующим Великим оратором, а потому он не должен служить никому, кроме Семьи! Даже богу!

Все стало ясно. Ицкоатль, разумеется, не хочет жертвовать никем из своих родных, а потому делает беспрецедентный шаг, принимая в семью незнакомца…

– Но я же не из семьи! – предпринял последнюю попытку Шакрон, – и светонсцам это известно! Разве они согласятся принять меня, не родного по крови?!

– У них не будет выбора, – уверенно заявил Ицкоатль, – в этой сделке я диктую условия, не они. Они согласятся. И ты согласишься. А теперь…

Ицкоатль протянул Шакрону один из амулетов, который он снял с шеи. Кроваво-красный камень выглядящий так, будто внутри него бурлит красная жидкость, не вызывал доверия. Хотя именно для доверия «камни крови» и делались.

– Три капли твоей крови, капитан, чтобы я был уверен, что ты никому не расскажешь о нашем разговоре.

Шакрон вздрогнул. Камни крови… он не знал, как они работают, и не хотел узнавать. Но те, кто клялся на них и нарушал клятву – умирали. Просто и без затей. Что ж, значит, хозяева не узнают подробностей операции… хозяева?

– Я жду, Шакрон!

Шакрон отвлекся от странной мысли и взял протянутый ему камень. Порезав палец кинжалом, капитан выдавил три капли крови, которые упали на камень, засветившийся сочным рубиновым цветом.

– Вот так. Теперь ты вернешься к гостям. Я призову тебя, когда будет нужда… брат.

* * *

Нужда возникла ночью, когда Шакрона отвели в специальные покои, приготовленные для «нового члена семьи». Большая, богато обставленная комната, как и все в резиденции, перегруженная роскошными безделушками, находилась ближе к вершине вулкана. С веранды открывался вид на джунгли и простирающийся за ними Бескрайний океан, на котором собирался шторм.

Глядя на вздымающиеся волны и слушая воющий ветер, Шакрон размышлял, как бы подобраться к ребенку. «Подарок», который Бадра выдала Шакрону, представлял собой особое оружие светоносцев, так называемый «Бич Солнца», оружие инквизиторов. Длинное, хитро изогнутое лезвие могло служить как ловушка для клинков противника, но это была не единственная хитрость оружия. «Бичи» наполнялись магией света, усиливающей владельца. Опасная игрушка, совсем не подходящая ребенку. Ицкоатль, однако, одобрил подарок, по ему одному ведомым причинам. Но использовать его – слишком очевидно. Рабы-гомункулы, выращенные в Серебряных городах, тоже не подходили. А что если…

Но в тот момент, как Шакрону пришла в голову интересная мысль, за ним пришли. Псоглавый стражник открыл дверь и застыл в стороне, а в комнату вошел светоносец. Определить это было просто: кожа имперцев источала слабый свет. А судя по лиловым с золотом одеждам, к Шакрону пожаловал инквизитор, рангом никак не ниже епископа. На лице пришельца играла дружелюбная улыбка, однако голубые ледышки глаз смотрели пристально и холодно. Шакрон поднялся навстречу гостю.

– Какого хрена ты тут забыл, уважаемый?.. – Шакрон сделал паузу, ожидая, что гость представится, однако этого не произошло. Шакрон пожал плечами. – кто бы ты ни был. Чем могу помочь в столь поздний час, светоносец?

Последнее слово Шакрон выплюнул с издевкой, чтобы хоть как-то расшевелить молчащего инквизитора. И тот ответил, но так, что у Шакрона шерсть встала дыбом:

– Ты здесь, чтобы убить сына тлатоани.

Голос светоносца, глубокий и чистый, не выражал ничего. Глаза смотрели так же холодно и внимательно. А вот улыбка пропала, оставив лицо инквизитора абсолютно бесстрастным.

– Ты можешь отрицать, но это так, – продолжил инквизитор. – Я не до конца понимаю, зачем это магам, а кому же еще? Но предлагаю тебе поправить контракт. Сделай так, чтобы ребенок стал нашим. Он умрет для Ицкоатля и твое задание будет исполнено. А империя не забудет этой услуги, даже если ты продолжишь служить еретикам.

– Я… – Шакрон остановился. Такое удачное стечение обстоятельств нельзя было упускать! – Я уверен, что мы придем к согласию, инквизитор.

* * *

Как оказалось, план у Михаила (так инквизитор назвался) был уже готов. Признаться, план был изящен и продуман до мелочей. Светонсцы уже давно следили за Ицкоатлем и некоторые слуги его резиденции уже давно служили не уэй-тлатоани. На этом и строился план. Единственное, что мешало его исполнению – звероголовы, тупые но абсолютно преданные Ицкоатлю; проникнуть к ребенку, обойдя этих тварей, было невозможно, в том числе и слугам. В защите своего чада уэй-тлатоани проявил настоящую паранойю. За ребенком следили не только стражи, но и жены Ицкоатля, такие же преданные и неподкупные, к тому же, как говорят, обученные убивать. Поэтому Михаил решил воспользоваться услугами «новоявленного брата», пользующегося доверием уэй-тлатоани и совершенно не связанного с Империей Света, справедливо полагая, что тому не по душе его новый статус. И Шакрон согласился.

…Сжимая в руках «Бич Солнца», Шакрон стоял над окровавленным охранником с массивной головой носорога. Клинок оказался невероятно острым и легким, хотя его непривычная форма поначалу и сбивала с толку капитана, привыкшего к абордажной сабле. Из-за этого непривычного чувства Шакрон даже чуть не лишился головы, когда подлый человек-носорог почти достал его.

Операция проходила тихо и молниеносно. Шакрон никогда не тратил времени на планирование, к тому же, сейчас план был готов за него. Оставив инквизитора в своей комнате, Шакрон прошел в главный зал, где продолжали гулять уже изрядно выпившие гости. Подарок капитана так и стоял там, где его оставили, у стены. Бесшумно, минуя пьяных гостей, Шакрон пробрался к сундуку и вытащил завернутый в бархат клинок. Никто не обратил внимания на названного брата Ицкоатля, а точнее, никто его не заметил. Природная скрытность, помноженная на таланты, приобретенные с годами, делала из Шакрона призрака. Уходя, капитан окинул взглядом зал. Ицкоатля нигде не было видно; должно быть, он наверху, вместе с делегацией светоносцев. Тем лучше.

Во время разговора с Ицкоатлем Шакрон изучил и комнату, и коридор, к ней прилегающий. На первый взгляд, ничего невозможного. Три пары зверолюдей, одна стоит у дверей, две других патрулируют коридор. Внутри – одна из жен Ицкоатля. Единственная проблема – из комнаты ребенка к покоям Ицкоатля вел короткий проход, а встречаться лицом к лицу с самим уэй-тлатоани Шакрону не хотелось. Но, как сказал Михаил, Ицкоатль будет занят переговорами и отреагирует не сразу.

Главную ставку Шакрон делал на удивление стражников. Делал – и не прогадал, коту удалось подойти достаточно близко, чтобы убить двоих, отошедших на крайнюю точку маршрута. Пока вторая пара разворачивалась на звук, Шакрон гигантскими прыжками подскочил к сторожащей дверь паре и раскроил череп одного, лисоголового, мощным ударом рукояти. Второй совершил ошибку, попытавшись отойти на расстояние, с которого он мог бы ударить Шакрона своей глефой. Крутанувшись для более мощного замаха, Шакрон перерубил древко глефы, заодно чиркнув второго стража по горлу. Захлебываясь кровью, тот осел на пол. Пришло время настоящей драки.

Носорог и баран, составлявшие вторую пару, очень грозно смотрелись вместе. Помимо коротких, не более локтя в длину, обоюдоострых клинков, эти стражники могли воспользоваться и своими природными рогами, что делало драку гораздо более опасной. Шакрон надеялся лишь, что узость коридора не позволит забраться ему за спину. В тесноте массивные охранники мешали друг другу, и у Шакрона появился шанс. Поймав барана на неудачном выпаде, Шакрон резко провернул «Бич солнца», вырывая меч из пальцев зверолюда. Тот сразу же отступил, но не просто так. Пока носорог пер на капитана с коротким мечом, баран помчался в противоположную сторону, должно быть, поднять тревогу; зарычав от досады, Шакрон бросился на носорога. Тут его и подвела привычка к тяжелой абордажной сабле, чье лезвие, даже если не попадало острием, било как хорошая металлическая дубинка. Легкий клинок светоносцев слегка чиркнул по руке замахнувшегося зверолюда, никоим образом не помешав тому нанести удар. Шакрон упал на пол и одновременно откатился в сторону от опускающегося лезвия, ударившись головой об стену так, что искры из глаз брызнули. Не до конца оправившись от удара, тигр прянул к носорогу, одной рукой нанеся удар. Клинок подрубил правую ногу звероголова и тот горой рухнул на пол. Не останавливаясь, капитан со всей силы ударил его рукоятью и лишь после этого проткнул сердце. Времени осталось совсем немного.

И словно в подтверждение его мыслей, низкий звук труб прокатился по коридорам. Шакрон проклял все на свете и пинком выбил дверь в комнату ребенка. Тот спокойно лежал в своей колыбельной, не подозревая, какие события разворачиваются за дверью. Шакрон подскочил к колыбельной и выхватил мальчика; резкий шорох за спиной заставил его обернуться, и вовремя: темнокожая женщина готова была ударить Шакрона в спину тонким стилетом, однако когда тот развернулся, выставив вперед ребенка, она вскрикнула и выронила оружие. Пинок в живот, еще один, пока лежит, выплевывая хрип пополам с кровью и – бежать!

– Стой! – прилетел крик в спину Шакрону. Холод продрал капитана до костей, потому что голос принадлежал Ицкоатлю. Коридоры петляли, разбегались в стороны, но Шакрон помнил слова Михаила: «У подножия вулкана, у водостока, ждет лодка. К ней ты пройдешь через склад, а на него попадешь через кухню». Откуда пахнет едой? Кажется, оттуда…

По пути Шакрону попалось несколько мертвых стражников; судя по всему, постарались люди светоносцев. Тем лучше, дорога стала свободнее. Ребенок, которого Шакрон бережно нес, сжимая обеими руками, молчал. То ли он был напуган, то ли увлечен, но главное – он не выдавал расположения Шакрона.

Миновав пустую кухню, на которой валялись зарезанные повара, Шакрон оказался на складе поместья. Заперев дверь массивным засовом, капитан огляделся. У дальней стены, забранный решеткой, тек ручей.

«Да он… издевается», – злобно подумал Шакрон. Кажется, Михаил облажался, не рассчитав, что водосток окажется зарешечен. После пяти минут лихорадочных поисков, с постоянной оглядкой на запертую дверь, Шакрон наконец нашел, что искал. Заставленный корзинами с яйцами, на стене крепился вращающийся барабан подъема решетки. Каждый поворот механизма сопровождался душераздирающими скрипами и стонами; судя по всему, цепи не смазывали с самой постройки поместья. Но вот решетка поднялась на высоту достаточную, чтобы Шакрон мог пролезть и в этот момент дверь содрогнулась от чудовищного удара. Ицкоатль за дверью проревел:

– Шакрон! Остановись! Я сделаю все, дам тебе все, что пожелаешь, но верни моего сына!

Шакрон остановился. Нет, даже мысли вернуть ребенка у него не возникло. Другой вопрос неожиданно занял его разум: что будет вернее? Убить ребенка, или отдать его светоносцам? Так или иначе, империя будет скомпрометирована, но во втором случае у них будет гипотетический…

Очередной могучий удар сотряс дверь. Толстенный брус засова немного прогнулся внутрь, но выдержал. А из-за двери уже нечленораздельным рычанием неслось:

– Я убью тебя, Лунный охотник! Сожру тебя!

Решив не узнавать, что стряслось с Ицкоатлем, Шакрон устремился к водостоку.

С другой стороны ручеек и вправду превращался в реку, питаемый несколькими похожими водостоками, выходящими из стен вулкана. Два рукава уходили в стороны, образуя ров. А дальше, ниже по течению и вправду темным пятном маячила лодка; лунный свет резко очерчивал тени деревьев, делая ее почти невидимой. Уже начав осторожный спуск, Шакрон вдруг остановился. Очередная очень важная мысль пришла ему в голову. Вытащив «Бич Солнца», тигр бросил его на землю, в надежде, что это укажет Ицкоатлю на инквизитора; в конце концов, никто не говорил, что нельзя предать сразу всех своих нанимателей… После чего бегом, спотыкаясь на камнях и колдобинах, капитан помчался к лодке.

– Скорее, ребенок! – воскликнула женщина в плаще, сидящая в лодке. – Давайте его сюда и разойдемся!

Оставаться на острове не входило в планы Шакрона, а отдавать ребенка – тем более.

– Эй, а меня с собой не возьмешь?! – воскликнул Шакрон и тут же проклял себя за глупость. Их все еще могли услышать.

– Нет, нет, нет! – зачастила женщина, – скорее уходите и уводите погоню! Иначе нам не выбраться!

«Умница, Михаил» подумал Шакрон, после чего резким движением свернул женщине шею. Забравшись в лодку, Шакрон вытолкнул тело за борт и взялся за весла. Надо грести очень быстро, чтобы успеть до того, как Ицкоатль додумается блокировать остров с моря.