Читать книгу Беглецы - Федор Геннадьевич Волков - Страница 8

– Твоё задание, предвестник, будет включать несколько этапов, в которые ты посвятишь своего коллегу, – сказал Шимон бен Шетах.

– Я уже говорил мэтру Бар-Талмаю, что не нуждаюсь в помощи незнакомца! – вновь попытался встрять Нергал. – Этот… Шакрон, я ничего о нем не знаю, кроме тех сведений, что мне предоставил Синедрион!

– Но это все сведения, которые потребны для выполнения задания, – Шимон бен Шетах прервался, переведя взгляд на Нергала, как будто первый раз его увидел. – С каких пор ты осуждаешь действия Синедриона, Предвестник? Твое дело – служение, а не осуждение!

– И как мне служить, если половина нужных мне сведений утаивается? Что с того, что он пират, или работорговец? Мне нужно знать, как он обращается с оружием, можно ли на него положиться без угроз, хорошо ли он скрывается, а эти… сведения? Они вообще бесполезны! Я…

– Нергал.

Одно слово, сказанное бен Шетахом, заставило предвестника замолчать. Шагнув к Нергалу, лич внимательно взглянул ему в глаза. Спустя пару мгновений он изумленно выдохнул:

– Твое реанимирующее заклинание нарушено. Кто это сделал? Почему ты не сказал? Ты знаешь, что можешь умереть?!

В голосе Шимона бен Шетаха проскользнула паника. В изумлении, Нергал отступил от мэтра. Удивление вызвала не только реакция на вмешательство Александра, но и то, насколько быстро лич сумел это увидеть.

– Это произошло в империи Света? Какие сведения они успели получить от тебя?!

Ах, вот оно что. Нергалу стало все понятно. Александр, чтобы вылечить его от жажды убийства, поменял строение заклинания, а мэтр Шимон решил, что тут постарались маги Светоносцев, чтобы добраться до нужных сведений.

– Нет, нет, мэтр, не беспокойтесь. Это произошло здесь, в Бель-Канаан. Один волшебник, А… я не знаю, как его зовут, – очень быстро поправился Нергал, – он попытался излечить мой разум от ненависти и тяжелых воспоминаний и для этого поменял… что-то.

– Что?! – паника в голосе лича резко пропала, на ее место пришло невероятное возмущение. – Кто позволил какому-то стороннему волшебнику копаться в мозгах собственности Некрополиса?!

Нергала покоробило слово «собственности», произнесенное с такой будничной интонацией, как будто речь шла о лошади. Но он смолчал, ожидая, что скажет Шимон.

– Это неприемлемо, Нергал, – наконец сказал лич. – Этот маг, может и действовал из благих побуждений, но он сделал большую ошибку: он снял блок с твоего разума и теперь он открыт. Это надо исправить, причем немедленно. Пойдем, мастер бен Асу поможет нам. Детали миссии я расскажу тебе после того, как защита будет вновь восстановлена.

* * *

Лодка шла легко и быстро, бесшумно рассекая носом водную гладь. Шакрон активно работал веслами, стараясь как можно скорее уйти от острова; кажется, он успевал. Удача сегодня была на стороне капитана.

Ребенок тихо посапывал, завернутый во все, что Шакрон только смог найти на лодке, после того, как поспешно скинул в воду женщину и ее сумку, вероятно, полную простыней и пеленок. Впрочем, ничего с ним не случится, лишние переживания. Наверное…

Над водной гладью стояла полная луна, заливая своим светом и удаляющийся остров, и приближающийся материк. Тишина кругом, нарушаемая только плеском воды, давила на уши. Шакрон постоянно высматривал, не начнут ли свое движение корабли у пристани, но в темноте было сложно что-либо разглядеть. Судя по крикам и с скрипу такелажа – некоторые уже пустились в погоню, но это уже неважно; вот и берег. Мягкий, сочащийся влагой песок и запах гнилой травы дал понять Шакрону, где он. Топкое побережье юго-западных джунглей Гайтимури плавно переходило в Нижние болота, тянущиеся вглубь континента, аж до самой реки Катлы и поля битвы империй. Болото находилось в низине, с юга переходя в джунгли Гайтимури, а с запада – в чащу Бесконечного леса, родину эльфов. Куча места чтобы спрятаться и столько же – чтобы сгинуть без следа.

«Интересно, куда бы отправили ребенка светоносцы?» – подумал Шакрон. Наверняка где-то недалеко есть люди Михаила, прочесывающие берег, значит надо удвоить осторожность. С направлением проблем не возникало, чтобы попасть в Большую пустыню надо все время двигаться на восток, в сторону восходящего солнца.

Не спеша, Шакрон вошел под сень джунглей наконец, чувствуя себя как дома. На его родных Внешних островах все было покрыто лесами, поэтому под деревьями капитан чувствовал себя в полной безопасности. Ребенок, вот молчаливое существо! – был надежно закреплен за спиной, чтобы не мешать быстро передвигаться и сражаться. Шакрон побежал.

По мере продвижения на восток, земля быстро становилась суше. Шакрону везло и ни одно из племен дикарей или подданных Ицкоатля не попались ему по дороге. Впереди лежал Тлапололько, город, в который, теперь, путь Шакрону был заказан. А за ним лежало Внутреннее море Кукулкана, бескрайнее соленое озеро, в которое впадала Катла. Шакрон с радостью обогнул бы море с севера, но на это ушло бы слишком много времени. Самый быстрый путь, как это ни печально, лежал через Тлапололько. Связи с Бадрой, которая, почти наверняка, все еще была в городе, не было, а встретиться с Радаментом она предложила уже в Пустыне. Конечно, без ребенка за плечами это была бы легкая прогулка, но уж что есть, то есть. Ицкоатль не пожалеет ни сил, ни людей, чтобы найти своего ребенка; наверняка всем убийцам и охотникам за головами уже знаком его портрет, а цена за жизнь возросла до небывалых высот…

Шакрон бежал, погруженный в невеселые мысли. Ноги сами несли его, привычно перескакивая через коряги и ямы, находя самое безопасное и тихое место, чтобы наступить. Поэтому кот не сразу заметил знаки, оповещающие, что он вступил на территорию племени. Охранные тотемы – три высушенных руки, привязанных к палке, говорили о том, что племя, живущее здесь, не отличается дружелюбием. Шакрон перешел на осторожный шаг.

Чем дальше, тем страшнее становились тотемы. За руками шли тотемы-головы, высушенные до крохотного размера и гроздьями свисающие с деревьев. Рядом с ними висели деревянные и соломенные куклы всех форм и размеров. А под ногами вдруг проявилась тропинка, вытоптанная многими сотнями ног, петляющая между деревьями.

Шакрон остановился. Кажется, он двигался прямиком к чему-то священному для дикарей, иначе не было бы этой вытоптанной полосы; место, окруженное сушеными конечностями, к которому вел след множества ног, просто не могло быть обычным. Капитан по привычке потянулся к поясу, но ощутил под пальцами лишь пустоту. Конечно, ни сабли, ни «Бича Солнца» там не было. Подставил инквизитора, умник? Шакрон гневно рыкнул. Придется использовать только свои когти. А для большей незаметности стоит сменить высоту…

Передвижение по деревьям было гораздо медленнее, однако кроны, сплетающиеся в единый полог, обеспечивали неплохую защиту от того, что могло ждать на земле. Единственное, что заставляло беспокоиться – дикари перемещались по деревьям ничуть не хуже Шакрона.

Двигаясь над тропинкой, капитан постоянно смотрел по сторонам. В гуще деревьев взгляд то и дело зацеплялся за что-то странное. Дерево, расписанное устрашающими символами, густой куст в форме головы, явно подстриженный, причем недавно. Дорожка становилась более явной и прямой, по ее краям появились цветы, которых в джунглях вообще не могло быть. Впереди забрезжил широкий просвет между кронами деревьев.

Дом, казалось, стоит здесь уже тысячу лет, настолько ветхим он был. Пристройки лепились друг к другу, налезая друг на друга, грозя погрести под собой любого, кто осмелится войти. Разнообразные лозы покрывали все это нагромождение, создавая впечатление, что только они и не дают дому развалиться. Однако пространство вокруг дома было ухоженным, кто-то явно следил за ним: деревья образовывали идеально круглую поляну, трава была подстрижена. Цветы ровными рядами росли вдоль дорожек, засыпанных песком и мелкими камнями. Ну просто домик Лесной Ведьмы из сказок…

И – никого. Абсолютная тишина, лишь щебет тропических птиц да перестук костяных фетишей. Шакрон осторожно спустился с дерева и крадучись стал пробираться к дому. Двери не было, только занавеска из ярких бус, колышущаяся под легким дуновением ветра.

Тигр постучал по изрезанной узорами дощечке сбоку от входа. Ответа не последовало. Чего можно ждать от дикарского капища? Ловушек, проклятий, ядовитых тварей. Чего можно ждать от аккуратного домика в лесу?.. капитан очень осторожно, взвешивая каждый шаг, вошел.

Ловушек, однако, не было. Был дом, пахнущий внутри чем-то вкусным, ухоженный и жилой, ничуть не похожий на место кровавых ритуалов или поклонения варварским богам. Лишь спокойствие, умиротворение, и… пение?

Тихая песня, похожая на колыбельную, раздавалась откуда-то сверху. Пробираясь сквозь полумрак, осторожно обходя кресла и шкафы, Шакрон приближался к лестнице, шаткой и ненадежной на вид, как и все в этом доме. Пучки сушеной травы и овощей, свисающие с потолка источали дурманящий аромат, создавая успокаивающую атмосферу, от которой тигра клонило в сон. Ему казалось что голос, тихо напевающий сверху, произносит лишь одно слово: «Шакрон, Шакрон…» Голос звучал то громко, ощущаясь совсем рядом, то уходил в невообразимую даль, звуча лишь на самом краю сознания. От этого кружилась голова, и слипались глаза. Не в силах сопротивляться, Шакрон лег у ступеней лестницы, ведущей к источнику пения. Глаза капитана закрылись, и он позволил песне унести его…

* * *

– О, мне знаком этот след. Это Александр, протеже мэтра Мордекая и один из лучших моих учеников. Я следил за его успехами с самого его появления в гильдии…

Хор голосов мастера Гиптаха сейчас был полон легкой грусти и сожаления.

– Кажется, он с одной небезызвестной магессой собирался надолго покинуть наши края… какая жалость, что подобный талант пошел по кривой дорожке.

– Но Гиптах, не спешишь ли ты? Да, найден астральный след в сознании Нергала. Говорит ли это о злонамеренности Александра? Нет и нет. Он просто хотел помочь, но вышло так… как вышло.

Нергал решил принять сторону Шимона. Все таки, Александр не оставлял впечатления предателя или преступника. К тому же, он, все-таки, помог? Ведь Нергалу стало легче. Но зачем он просил не называть его имени? Столько вопросов!

– Боюсь, досточтимый Александр мог увидеть нестандартную схему заклинания и предположить… некоторые вещи. Например, что в ядре матрицы ревитализации будет заложена ненависть, как контролирующий фактор, обеспечивающий лояльность. А дальше возникнет вопрос, откуда это чувство там взялось…

– Но… но ведь мы обсуждали это! – Шимон понял ту ахинею, что произнес Гиптах, но, кажется, был с ней не согласен. – При удалении элемента контроля мы можем перейти к дополнительным линиям матрицы, чтобы просто блокировать потенциально опасные воспоминания! Нет нужды в восстановлении… его покалеченного состояния.

– Если мы пойдем вашим путем, коллега, то получим неполноценного убийцу. Предвестник, которым руководят чувства! Вздор. Это настолько понизит его функциональность, что Нергал станет абсолютно бесполезен. Верьте мне, я занимаюсь этими операциями не первый век и знаю, как это бывает.

– Охотно верю, Гиптах, но, кажется, здесь иной случай. Александр не только удалил контролирующий фактор, он полностью перелолпатил матрицу!

– Да, он большой молодец. Но нет неисправимых случаев… – Гиптах, кажется, перестал слушать бен Шетаха, уйдя в себя. – Кстати, вы же отправили стражу на перехват к порталу?.. Отлично. В таком случае, позвольте мне, не тратя больше слов, привести его в порядок. У нас, как вы понимаете, коллега, прибавилось проблем.

– Да, Ясуда слишком много о себе возомнил, – кивнул скелет. – Ты считаешь, он опаснее, чем мы думали?

– Надо провести дополнительные вычисления, – тяжело ответил Гиптах. – Пока ясно одно: Радамент пользуется большой поддержкой. Шахибдийя, кто бы мог подумать…

Голоса удалялись, Нергал почувствовал то же, что и в тот раз, когда Александр влез к нему в разум… и мир померк.

«Вся моя жизнь, хоть она и была коротка – боль и невезение. Лишь в смерти я смог избавиться от невезения. А боль? Она со мной и после смерти. Но иногда мне кажется, что было что-то другое. Как будто часть моих светлых воспоминаний канула в никуда. Я помню лишь самое главное: ненависть. Ненависть к нелюдям, что именуют себя Империей Света».

* * *

Шакрон открыл глаза. В последнее время он стал слишком часто терять сознание; это настораживало. И каждый раз, открывая глаза, капитан видел что-то решительно отличающееся от того, что было до потери сознания.

…Шакрон открыл глаза. Он сидел в мягком кресле, свободный, но испытывающий сильную слабость во всем теле. В камине напротив него горел удивительный синий огонь, от которого веяло холодом. Он немного разгонял душную атмосферу и тяжелый аромат трав. За спиной раздалось шуршание; с величайшим трудом Шакрон обернулся и увидел ребенка, сидящего на ковре и играющего с плетеными куклами. По-прежнему молчаливый, смуглый сын Ицкоатля выглядел здоровым и вполне счастливым. Что ж, с ребенком все в порядке, значит, осталась последняя проблема: проклятая слабость.

– Ничего, она скоро пройдет, – раздался густой женский голос. Шакрон обратил внимание на второе кресло, стоящее в тени у окна, откуда и раздался голос. Капитан разглядел полную фигуру, закутанную в платки. В руках у сидящей мелькали спицы.

– Трава ронго с синим дурманом и ядовитым колокольчиком работает безотказно, о да, – самодовольно продолжил голос, – сначала ты засыпаешь мертвым сном, а потом не можешь пошевелиться от слабости. Но говорить ты уже можешь, не притворяйся.

– Что… – начал Шакрон, но женщина его перебила.

– То, что ты можешь говорить, не значит, что ты должен! Это ты, проклятый Аз-Зилайя пришел в мой дом!–внезапно взорвалась женщина. – Что магам опять от меня нужно?! И почему теперь они шлют ко мне своих шавок, вместо того, чтобы явиться лично?!

– Я…

– Замолчи! – женщина в ярости отбросила вязание и вышла на свет. Синие блики огня играли на дочерна загорелом лице, когда-то в молодости, должно быть, красивом. Но годы не пощадили хозяйку дома: морщины изрезали лицо, кожа обвисла. И лишь желтоватые глаза горели яростью, неподвластной годам. Волосы, заплетенные в множество косичек, падали на широкие плечи. Вся фигура полной, мощной женщины говорила, что годы забрали лишь красоту, не тронув силу, переполнявшую хозяйку. – Ты ведь не представляешь, зачем тебя прислали, да? Да еще с ребенком! О, Фаран абу Шамаль, я оценила твою издевку! Ты думаешь, я забыла о своих преступлениях?! Нет и нет! А теперь он присылает мне… напоминание…

Ее голос сорвался. Шакрон воспользовался случаем, чтобы постараться оправдаться:

– Я понятия не имею, о чем вы, – медленно и вкрадчиво начал кот. – Вот этот ребёнок – труп. У меня контракт на его голову. Но я не смог пересилить себя и украл его, а теперь иду в сторону Большой пустыни. Я не знаю ни Фарана, ни тебя, хозяйка, ни, даже, что такое Аз-Зилайя! Знаю только, что за мной по пятам идёт каждый гребаный наёмник, чтобы вернуть сына Ицкоатля отцу.

Женщина замерла, слушая Шакрона. Ее всхлипы затихли. Она внимательно посмотрела на капитана, почувствовавшего неприятный холод ментального контакта внутри себя.

– Ты не врешь, – удивленно сказала женщина. – Но как это возможно? На твоей коже выведены узоры магов, ты сам признался, что работаешь на них… расскажи мне все.

Шакрон почувствовал, что силы возвращаются к нему. Он снова мог двигаться. Но, кажется, женщина сменила гнев на милость, к тому же, она могла предоставить сведения, нужные капитану.

– С чего начать? Думаю, с того, что стрела, убившая старпома, была просто замечательная…

* * *

Рассказ занял на удивление много времени. Солнце успело зайти за деревья, когда Шакрон дошел до того, как заснул в доме. Все это время огонь в камине не тух, но ближе к ночи, когда стало холодать, поменял цвет на обычный. Рыжие языки пламени придали комнате более уютный вид, стало теплее. Женщина, чьего имени Шакрон так и не узнал, оказалась великолепным слушателем. Она не проронила ни слова на протяжении всего рассказа, лишь внимательно смотрела на капитана своими карими глазами. Когда Шакрон закончил, хозяйка несколько минут молчала, после чего резко хлопнула в ладоши, заставив кота вздрогнуть; в то же мгновение сильный порыв ветра прошел по комнате, а на каминной полке появились чайник, накрытая корзина и пара деревянных чашек. Заметив ошарашенный взгляд капитана, женщина улыбнулась и развела руками:

– Когда ты заслужишь мое доверие, я расскажу тебе историю о владетеле города Баркашмир и сильнейшем призывателе демонов нашего времени, совершившей… много плохих вещей.

В корзине было печенье, сделанное из каких-то местных трав. Сладковатый, вяжущий вкус был приятным, но Шакрон, хоть и был голоден, решил не рисковать – мало ли, из чего травница-демонолог делает свое печенье? – и ограничился лишь одним. Женщина уселась в кресло, появившееся так же, как и чайник, из воздуха и, после минуты молчания начала, глядя в огонь:

– Не верь им. – видя непонимание в глазах капитана, женщина пояснила: – Волшебникам. Эта Бадра… она уже обманула тебя, а ты и не понял.

Шакрон по-прежнему ничего не понимал, но почел за лучшее не прерывать женщину.

– Помнишь медиков, которые усыпили тебя? Они не только вылечили тебя. Смотри!

С этими словами хозяйка дома швырнула Шакрону в лицо горсть порошка, который она достала откуда-то из-под платков. В тех местах, где порошок коснулся шерсти чихающего тигра, на его коже стали проступать сияющие фиолетовым узоры и письмена.

– Что… что это?! – Капитан ошарашенно провел когтем по линиям.

– Это, капитан, магическая матрица. Незавершенная, потому что нужен особый ритуал для финальной части. Но и этих линий хватает, чтобы держать тебя в подчинении и исключить твое сопротивление.

Это… многое объясняло. Начиная от мыслей о магах, как о «хозяевах» и заканчивая согласием на это безумие с Ицкоатлем. Шакрон почувствовал себя оплеванным.

– Но… я же уже согласился на их условия. Они купили меня исполнением желаний!

– Это лишь первый шаг. Когда они закончат с тобой, то получат еще одного бойца Аз-Зилайя, отряда убийц-невидимок. Ты будешь предан им душой и телом. Ты променяешь свободу на золотую клетку.

Шакрон молчал. Слова безымянной женщины больно били по самолюбию капитана. Получалось, что он не только сам продал свою свободу, но и радостно бежал навстречу рабству! Проклятье, Радамент, Бадра, вы заслуживаете смерти за свою ложь!

– Можно ли… стереть эту матрицу? – с надеждой спросил Шакрон. – Если ты обнаружила ее, может, сможешь и уничтожить?

Капитану очень не понравилась улыбка, осветившая лицо женщины.

– Я сделаю это, Шакрон, – удовлетворенно протянула женщина. – Но взамен… ты отдашь мне кое-что.

Шакрон напрягся. В последнее время, когда кто-то что-то хотел от него, это плохо заканчивалось.

– Отдай мне ребенка.

Капитан почувствовал невообразимое облегчение. Всего-то ребенок, который и так должен был умереть? Все не могло быть настолько просто.

– Ребенок… – Шакрон нарочито замялся, думая, насколько дороже можно продать сына Ицкоатля. – Он не должен вернуться ни к отцу, ни к светоносцам. Для них он мертв. Поэтому… могу ли я доверять тебе, женщина без имени?

– Джармина.

Шакрон споткнулся и замолчал. Неуловимо знакомое имя, которым женщина назвалась… нет, не вспомнить.

– Хорошо, Джармина. По прежнему, я не до конца тебе верю. Демонолог с темным прошлым, живущая в доме, окруженном фетишами и останками, требует ребенка? Слишком подозрительно.

Удовлетворенный, Шакрон откинулся на спинку кресла. Подавленная женщина сидела перед ним; аура силы, которой лучилась ее фигура, исчезла. Просто стареющая, обрюзгшая женщина, одинокая, задавленная грузом своего прошлого. О, она многое отдаст за ребенка.

– Город Баркашмир ныне мертв. Поглощен пустыней, – медленно произнесла Джармина. – Но когда-то…

* * *

О, Шакрон! Когда-то это был первый среди Серебряных городов, построенный демонами Кратера из цельных кусков камней Силы. Баркашмир был воистину столицей призывателей. Великая Малахитовая башня, служащая маяком для демонов и духов эфира, гордо высилась над городом. А я… Джармина Самеди, дочь того самого Масуда Самеди, который обуздал владык Кратера, была сильнейшим призывателем духов! По мановению моей руки на вершине Малахитовой башни открывались врата, исторгая тысячи моих слуг. Я была сильна. Всемогуща! В Синедрионе сам Иуда бен Пандира прислушивался к моим словам, зная, что во мне говорит мудрость тысяч духов. Я была горда и гордость меня погубила. Засыпаешь? Засыпай, Шакрон. А я покажу тебе, что было дальше.

В поисках большего могущества, я поощряла преступные изыскания, человеческие жертвоприношения и многие вещи, не одобряемые даже гибкой этикой моих бывших коллег. И однажды мне предложили… один маг, изгнанный из леса Кил-Селим за чудовищный эксперимент по спаиванию нескольких душ воедино, он предложил провести новое исследование. «Что ты знаешь об эльфийском безумии?» спросил он меня тогда. Что я могла знать о болезни, которая бушевала во времена, когда наш мир был покрыт лесом? Этот маг поведал мне, что сам Вату забрал души сильнейших магов к себе, используя эту болезнь. А раз смог он – сможем и мы! Могущество, пусть и украденное из мертвых пальцев моих соратников? Тогда это казалось мне достойным призом. Все силы Баркашмира были направлены на решение этой задачи. В подземельях даже возносились жуткие молитвы Безликим богам, которым в древности поклонялись окумы, не предавшие свою веру ради технологий… Мы нашли формулу. И врата на Малахитовой башне открылись, впуская одну единственную сущность. Йису Гаруда, Сборщик… да, так он назвал себя, и одно лишь его появление забрало рассудок и силы жителей моего города. Воистину, это было «эльфийское безумие», быстропрогрессирующее и абсолютно смертоносное. А потом… потом эта сущность начала перестраивать нашу реальность. Город вместе с куском пустыни стал водоворотом полнейшего, всепоглощающего безумия, в котором я тонула. Но мои слуги спасли меня, унеся достаточно далеко. То, что случилось потом, я знаю лишь с их слов. элементаль магии, та странная сущность, что живет в Оазисе, ступила на проклятый песок. С ней шли все триста два боевых мага и семьдесят песчаных дервишей, тех нелюдимых отшельников, что живут в пустыне. Они опрокинули Сборщика в отдельный уголок Эфира и запечатали его там. Арджуна, маг, что был мне как брат, говорил, что не успели они запечатать выход, как Сборщик начал перестраивать Эфир. Теперь лишь создателю известно, что там творится с несчастными душами, которые Сборщик успел собрать. Мужчины и женщины, дети, старики… все они пали жертвами моей жадности и гордыни. А я навеки проклята элементалем магии, слышать их страдания. Ты спрашиваешь, зачем мне ребенок? Я надеюсь, я молюсь, что забота хоть о ком-то поможет, и голоса боли в моей голове утихнут. Клянусь Его сокрытым именем, сто лет моих мучений – это целая вечность!..

* * *

Голос женщины становился все тише, пока окончательно не скатился в сдавленные рыдания. Шакрон почувствовал непривычное: жалость к древней волшебнице, за свою алчность наказанной столь жестоко.

– Хорошо, я… я оставлю тебе ребенка, хоть это и не кажется мне хорошей идеей, – выдавил Шакрон. – Но… ты должна мне, помнишь?

Джармина молча кивнула, продолжая всхлипывать. Но глаза ее уже прояснились, волшебница вновь была готова к действиям. Она вновь сыпанула на руку Шакрону порошок, фиолетовые руны засияли ярче. Небрежным движением Джармина стерла пару линий, после чего отошла к окну, трубно высмаркиваясь в невесть откуда взявшийся платок.

– Это… это что? – в недоумении спросил Шакрон, наблюдая, как гаснут линии заклинания. – Это все?

– Матрица всегда очень сложная и очень хрупкая. Удалишь пару линий и все, заклинание не действует, – пожала плечами Джармина. – А чего ты хотел? Отвара из крыльев попугая? Сушеных сороконожек? Могу устроить но предупреждаю: это не вкусно.

Шакрон невольно улыбнулся.

– Лучше дай мне в дорогу чего-нибудь. Путь в Большую пустыню долгий, а в Пустоши по дороге еды не будет совершенно.

– Стой, стой, – слезы уже высохли, Джармина быстро приходила в себя, – ты хочешь сказать, что после всего… ты вернешься к Радаменту? Да еще со стертой матрицей?! Шакрон, это глупо!

– Это единственный вариант. Технократия ищет меня, светоносцы ищут меня, а теперь еще и чёртов Ицкоатль ищет меня! Нет, Джармина, мне больше некуда идти. Тем более, что свести счеты с Радаментом… это достойная цель, чтобы рискнуть. А там, – тигр усмехнулся, – глядишь, они созреют и до исполнения желаний…

– Ты странное существо, Шакрон, – задумчиво произнесла Джармина, – пытаешься выжать выгоду из всего вокруг. Ложись спать, утром все будет готово к твоему путешествию.

Шакрон взглянул на женщину, которая грустно улыбалась, смотря на ребенка.

– Все-таки, ты принес мне надежду, а это стоит пары булок и куска сыра.

– Цена ребенка – хлеб и сыр? – Шакрон сонно ухмыльнулся, удобнее устраиваясь в кресле, – что ж, выгодный обмен за того, кто должен был умереть…

– А как его зовут?

Вопрос вывел капитана из дремы. Ицкоатль не упоминал имени сына, да Шакрон и не спрашивал.

– Имя? Не знаю. А какое тебе нравится?

Джармина задумалась. Странные тени ползали по стенам, переплетаясь и образуя загадочные фигуры.

– Ты знаешь, есть у меня имя. Иногда я думала, что могла бы стать неплохой матерью и выдумывала имена для своих детей. Глупости, конечно, но… одно из них… Сатри. Да, Сатри… думаю, это хорошее имя.

Шакрон приподнялся в кресле, наблюдая за волшебницей. Та подняла ребенка перед собой и произнесла:

– Сатри, малыш. Теперь тебя зовут Сатри.