Читать книгу Шкатулка княгини Вадбольской. Книга вторая: МЕСТЬ - Галина Тер-Микаэлян - Страница 12

По приезде в Петербург Сергей Николаевич получил из канцелярии Артиллерийского и Инженерного кадетского корпуса письмо с предложением прочесть курс лекций по артиллерийскому делу и отправился на прием к генералу Мелиссино. Петр Иванович встретил его очень любезно.

– Рад видеть вас безмерно, – он крепко пожал гостю руку, – а для студиозов наших ваше возвращение станет огромной радостью.

– К сожалению, ваше высокопревосходительство, состояние здоровья не позволяет мне в этом году начать курс, хотел бы я просить вас об отсрочке.

Мелиссино явно огорчился.

– Крайне неудачно, друг мой, крайне неудачно для всех нас! Тяжела ли ваша болезнь?

– Ужален был ядовитой змеей, ваше высокопревосходительство, – с улыбкой ответил Новосильцев.

– Змеей! – Петр Иванович в недоумении поднял брови. – Неужто сердечного свойства?

– Никак нет, самой настоящей гадюкой. И то, что выжил, можно считать большой моей удачей, хотя я не до конца пока оправился, и печень моя еще пошаливает.

– Экие напасти случаются! – качая головой, вздыхал генерал. – Змеей! Вот она, деревенская жизнь! Что ж, отложим до следующего года. Тем более, что шляхетский корпус наш расширяется, по приказу государыни четыре новых корпуса возведены будут, слыхали?

– Слышал какие-то разговоры, ваше высокопревосходительство.

– Разговоры! Это уже не разговоры – новый главный корпус нынешней весной по представлению графа Зубова был заложен и к следующему году будет готов. Число кадет у нас, соответственно, увеличится. Курсы по артиллерийскому делу будут у нас введены в обязательную программу для артиллеристов, я на этом настаивал, и граф Зубов меня всецело поддержал. Кстати, ваш молодой родственник майор Больский очень прилично вел у нас классы черчения и фортификации, однако нынче великий князь истребовал его обратно в гатчинские войска. Как я понял, цесаревич благоволит к этому юноше, что, впрочем, молодым человеком вполне заслуженно.

– Больский очень неплохо разбирается в артиллерийском деле, ваше высокопревосходительство, великий князь это ценит.

– Да-да, – генерал кивнул, – Екатерина Ивановна Нелидова тоже меня раз о нем спрашивала, Больский ведь был представлен цесаревичу по ее протекции. Я дал ему блестящий отзыв, и это ее весьма порадовало.

– Екатерина Ивановна вернулась ко двору?

– Нет, все обитает в Смольном монастыре, ангел наш, хотя и великий князь, и цесаревна Мария Федоровна молят ее вернуться.

– Цесаревна?

Недоумение Сергея Николаевича, было вполне понятно – ведь удалилась-то Нелидова от двора великих князей как раз из-за того, что цесаревна жаловалась государыне на слишком тесную дружбу Екатерины Ивановны и цесаревича. Государыня ревности невестки значения не придала, но Нелидова после последней жалобы сама настойчиво просила ее отпустить, не желая находиться в столь щекотливой ситуации.

– Ее высочество Мария Федоровна отдала наконец должное чистоте и полезности той дружбы, что связывает ее мужа с Нелидовой, – коротко и не очень ясно ответил генерал на удивленный вопрос Новосильцева, – однако вернемся к Больскому. На днях присутствовал я на учениях, что великий князь проводил в Павловске, и могу отметить, что приемы залпового огня по цели артиллеристы майора Больского вели с похвальной точностью, и быстрота открытия огня у его батареи была менее восьми секунд. При встрече с вашим родичем можете передать ему мое одобрение.

Приехав в Петербург по окончании маневров, Петя Больский прежде всего отправился с визитом к мадам Забелиной. При вид него глаза Розы засияли, как звезды, но ее тетушка к великому огорчению влюбленных была столь взволнованна, что не дала им перекинуться и парой слов.

– Ах, месье Больский, какой ужас то, что пишет Лео! В Париже опять было восстание, людей расстреливали из пушек, не щадили никого, ужас! Месье, Больский, вам знакомо имя Бонапарта?

– Нет, мадам, впервые его слышу.

– Брат пишет, это он дал приказ стрелять. Я помню, как сверкал Париж в дни свадьбы дофина Людовика и Марии- Антуанетты! Представить трудно, что теперь улицы усеяны трупами! – голос мадам ослаб, прижав руку к сердцу, она попросила: – Роза, дитя мое, принеси мне мои соли.

Петя понял, что нынче ему поговорить с Розой наедине не удастся, и вскоре начал прощаться. Целуя трепещущую маленькую ручку, он сумел удержать ее чуть дольше положенного, и это уменьшило его разочарование.

– Приезжайте завтра, – шепнула Роза, и душа влюбленного юноши мгновенно воспарила от счастья, – после обеда тетя едет к портнихе, и мы сможем погулять в саду.

От мадам Забелиной Петя отправился к Новосильцевым. Обрадованный Сергей Николаевич крепко обнял его, потом слегка отодвинул и оглядел со всех сторон.

– Возмужал, нечего сказать – возмужал! Сто лет тебя не видел.

В последний раз они виделись в тот день, когда Новосильцев, поддавшись необъяснимой тревоге, отдал ему злополучный пакет.

– Безмерно рад видеть вас, дядюшка!

– А меня? – со смехом входя в гостиную, спросила Варвара Филипповна.

– Ах, тетушка, как вы можете сомневаться!

– Если ты мне не рад, – протягивая ему одну руку для поцелуя, а другую спрятав за спину, лукаво проговорила она, – то не получишь то, что мне поручено тебе передать.

Рука ее вынырнула из-за спины, и юноша ахнул:

– Мой медальон!

Он потянулся к заветной вещице, болтавшейся на золотой цепочке, обвитой меж пальцев Варвары Филипповны, но она шутливо отвела руку в сторону и кокетливо сощурилась.

– Нет, Петя, сначала признание – имеет ли для тебя этот портрет прежнюю ценность?

– О, да, – покраснев, он осторожно взял у нее медальон и спрятал у себя на груди, – благодарю вас, тетушка, благодарю! Но где же его нашли?

– Не знаю, – быстро взглянув на мужа, сказала она, – да и важно ли это теперь?

Тот понимающе кивнул.

– Варя права, это не имеет значения. Что ж, Петя, поскольку ты счастлив и, как мы видим, здоров, расскажи нам о маневрах. Слышал я от Мелиссино, будто гатчинские войска ваши доказали, наконец, что меткая стрельба из орудий вполне возможна.

– И это так, дядюшка! – оживленно подтвердил Петя. – Я давеча навещал госпожу Забелину, – он покраснел, но поскольку хозяева хранили невозмутимость, продолжил, – так она… госпожа Забелина, я имею в виду… она мне из письма от брата сказывала, что в Париже какой-то генерал Бонапарт велел из пушек по толпе палить. Экое сложное и благородное дело! Вот по щитам да по городкам на маневрах наших, хотел бы я на того Бонапарта глянуть! Но что забавней всего, дядюшка, так это то, что в прошлом году граф Платон Зубов представил государыне прожект об учреждении конной артиллерии в русской армии, но забыл упомянуть, что у нас в гатчинских войсках конная артиллерия на то время уже семь лет, как существовала!

– О Платоне Зубове нынче все больше и больше говорят, – задумчиво протянул Сергей Николаевич, – в газете о его новом военном прожекте войны с Турцией писали.

– Прожект нелепый и для России крайне обременительный! – запальчиво воскликнул Петя. – То не только мое мнение, но и большинство офицеров наших так считает. Суворов в той кампании участвовать отказался, открыто назвал Зубова болваном. Сказал: «Платон Александрович в голове царя не имеет». Даже при том, что любимая дочь Суворова Наталья Александровна за братом Зубова замужем.

Варвара Филипповна, до сих пор слушавшая молча, неожиданно вмешалась в разговор.

– Все глупости, – строго сказала она, – его сиятельство графа Зубова я видела, и впечатление он производит прекрасное. Множество тех, чьи заслуги и ум бесспорны, о нем самого лестного мнения.

– Ах, тетушка, – со свойственной юности опрометчивостью Петя забыл об осторожности и возвысил голос, – льстецы всегда найдутся! Граф Салтыков, например, князья Долгорукие или Голицыны – все, кто постоянно толкутся в приемной Зубова и выпрашивают у него милости. Государыня стареет и теряет способность управлять государством, Зубов всю власть забрал в свои руки и, ходит слух, даже настаивает, чтобы императрица завещала корону не сыну, а старшему внуку.

– Это слухи, которые распускают изменники и масоны, – решительным тоном возразила Варвара Филипповна, – подобные разговоры опасны, и у себя в доме я их слышать не желаю. Ты должен понимать, Петя, что мой муж лишь недавно был освобожден из крепости, и я не хочу вновь его потерять.

– Но, тетушка…

Петя запнулся и растерянно умолк, а Сергей Николаевич печально усмехнулся и покачал головой.

– Возможно, ты и права, Варенька, но теперь здесь нет посторонних ушей.

– А посторонние ли написали на тебя донос, дорогой? Донос, из-за которого ты два года провел в крепости? Его написал тот, кого мы привечали у себя в доме, и кому ты доверял!

– Уж не меня ли вы подозреваете в доносительстве, тетушка? – сильно побледнев, Петя поднялся с места.

– Прекрати, Варя! – возмутился Новосильцев. – Ты ерунду говоришь и обижаешь Петю!

– Ах, я ничего не говорю, – она закрыла лицо и начала всхлипывать, – я ничего не знаю. Знаю только, что я чудом не сошла с ума и не умерла!

– Я полагаю, теперь мне лучше уйти, – Петя на каблуках развернулся к выходу, но Сергей Николаевич крепко ухватил его за руку.

– Успокойся, милый, уйдешь, конечно, уйдешь. Но только сначала поднимись ко мне в кабинет, нам нужно побеседовать.

Петя поколебался, однако уважение, испытываемое им к Новосильцеву, пересилило обиду, и он молча последовал за хозяином дома. Едва они вышли, как Варвара Филипповна оторвала руки от сухого лица, с полминуты прислушивалась, а потом торопливо выскользнула из гостиной и бросилась в синюю комнату. Тщательно заперев дверь, она подошла к слуховому отверстию, вытащила затычку, и до нее сразу же донесся голос мужа:

– …понимаю твою обиду, но ведь Варя не может знать всего, а я не вправе объяснить ей, что если б не ты, то пакет давно был бы в руках Тайной экспедиции со всеми последствиями.

– Да, конечно, дядюшка, не стоит передо мной извиняться, – сухо бросил Петя.

– Я рад, что для тебя это дело не имело никаких последствий. Боже мой, – голос Сергея Николаевича дрогнул, – как я винил себя, как боялся упомянуть твое имя даже во сне! Когда твой отец заговорил со мной об этом, сказал, что он все знает, я… я попросил у него прощения за то, что втянул тебя.

– Я ничего не говорил отцу, он наткнулся на пакет совершенно случайно – когда приехал за тетушкой Варварой Филипповной в Петербург и решил разобрать бумаги у себя в кабинете.

– Да, он так мне это и объяснил.

– Батюшка хотел немедленно уничтожить пакет, но я сказал, что дал слово его высочеству сохранить бумаги. Тогда он отобрал у меня ключ и сказал, что в случае… Если что-то случится, то он сам за все ответит. Пакет так и остался лежать в его кабинете на Литейной.

– Бог лишил тебя матери, Петя, но щедро одарил, дав благородного и любящего отца.

– Я…

Дальше Варвара Филипповна не стала слушать, вернула заглушку на место и, стараясь ступать бесшумно, вышла из комнаты.

«Ну вот, – думала она, подходя к гостиной, – теперь все встало на свои места. Проклятая осторожность Сержа, для чего ему тогда понадобилось отдавать пакет мальчишке? Если б не это, я давно была бы счастливой вдовой. И, возможно, княгиней Юсуповой»