Читать книгу Сны Лавритонии. Книга 1: Тьма над горой - Гил Макверт - Страница 1

«Спешу вас заверить, сказка – очень сложное явление. Не успеешь глазом моргнуть, как шагнёшь с твёрдой почвы реальности в топкие болота вымысла…» – с этих слов Ева Лименталь однажды начнёт презентацию своей книги для детей. Но сейчас ей всего лишь пять с небольшим, и пройдёт ещё немало времени – минут, часов, дней и лет, как река, вытекающих из этого вечера.

В том январе Ева лежала в кровати, по самый нос укрытая одеялом, на котором были изображены синие человечки. Они освобождали от бурьяна свою маленькую планету. Ева всегда любила эту развесёлую компанию. За что? Просто за то, что у них была ясная цель – спасти свой мир от нашествия зубастых сорняков.

С годами человечки линяли. На «планете» тут и там появлялись аккуратные стежки ниток, пока однажды одеяло не стало слишком коротким.

Но тогда ноги всё ещё были надёжно укрыты, непоблёкшие человечки дёргали траву, за окном падал январский снег, на прикроватной тумбочке лежал градусник, ртутный столбик которого остановился на отметке 37,8, кашель стал более влажным, что, по мнению дежурного врача, было хорошим признаком… Словом, был чудесный вечер, если забыть про лекарства, неприятную слизь в горле и колючий шерстяной носок, привязанный к шее. И из всех выпавших на долю Евы злоключений носок был на первом месте. Кожа от него чесалась, а попытки избавиться от красноты в горле совсем не стоили тех мук, из-за которых шея становилась красной снаружи.

Часы в главной комнате (так Ева называла зал) отыграли половину девятого вечера – время приёма горького порошка. Она ещё выше натянула одеяло и с тоской посмотрела на дверь. Сейчас она откроется и в спальню войдёт мама – в одной руке стакан безвкусной воды (не лимонада), в другой – уже вскрытый пакетик того мерзкого снадобья. «Неужели нельзя просто смешать “полезных маленьких воинов” с молотыми леденцами? Для чего мучить больных людей непонятно чем – вероятно, обычной сушёной полынью?» – думала она про себя. Ева никак не могла взять в толк, почему такие простые вещи не приходят в умные головы взрослых. Она решила, что нужно хорошо обдумать эту мысль, записать её на бумаге и, разумеется, когда выздоровеет, отнести аптечной женщине, у которой они обычно покупают лекарства.

За этими важными размышлениями её и застала мама. И, да, с собой она принесла горький «недодуманный» порошок. Дверь открылась. Ева ясно услышала звук телевизора в главной комнате и почувствовала запах овсяного печенья. Сейчас, когда горло болело, а из носа текло, его аромат был не таким манящим, как в другие дни. В своём кухонном переднике, с волосами, собранными в конский хвост и перетянутыми ленточкой, мама напомнила Еве Золушку (разумеется, до того, как та стала принцессой).

– Ну, открывай рот, больной ребёнок.

Ева нехотя откинула одеяло и села.

– А долго ещё пить эту дрянь? – она знала, что в четвёртый раз предлагать смешать порошок с сахаром бесполезно. Может быть, с аптечной женщиной будет больше шансов на успех…

– Фу, Ева, что за слово. Это не дрянь, а обычная мерзость и пить её осталось совсем недолго. Сегодня разок, а потом ещё завтра и на следующий день – по три раза, – ответила мама.

Ева скривилась, но послушно взяла в руки стакан и широко открыла рот. Лекарство посыпалось из пакетика, оно было всё таким же противным, как в первый день, когда его прописал прыщавый врач скорой помощи. Она жадно запила горечь водой и откинулась на подушку. Человечки на планете даже не представляли, какие страдания претерпевала их Ева.

– Бе-е-е-е… Больше никогда не заболею, – сморщила она носик и уставилась на маму умоляющим взглядом (обычное выражение лица для этого времени суток): – Расскажешь сказку?

– Сказку? – поддразнивая Еву, переспросила мама. – Ну, не знаю… Ты в постели. На тебе уютная пижама. За окном идёт снег. Печенье готово. Солдатик Брогба (так они называли глуховатого старика, с которым делили квартиру) храпит в кресле перед телевизором. Кстати, тебе принести печенье?

– Не сейчас. Так ты расскажешь сказку?

– Какую сказку?

– Ну ма-а-ам! Хватит! – протянула Ева.

– Ах, ска-а-азку! Что ж, наверное, сейчас для этого самое подходящее время. Я ведь именно это хотела сказать. Быстро отвечай, какую хочешь, – мама пощекотала Еву и чмокнула в лоб.

– Не знаю, – смеясь, прощебетала Ева, – давай про мерзлячка Лензи.

– О нет! – сморщилась мама. – Сказка про Лензи никогда не закончится. Всё, что я знаю, так это то, что сейчас он снова таскает из чьего-то погреба картошку и через пять минут найдёт на свою голову приключение. Давай Лензи будет в следующий раз?

Мама вдруг задумалась и стала серьёзной.

– Впрочем… Я знаю одну сказку. Но я расскажу её, только если ты дашь мне одно обещание.

– Рассказывай! – с замиранием сердца прошептала Ева и уронила голову на подушку.

– Подожди! Сначала – обещание!

– Мама, давай же быстрей! Что я должна сделать?

– Обещай до поры до времени никому не рассказывать то, что сейчас услышишь.

Ева подпрыгнула и выставила вперёд два пальца:

– Обещаю! Не расскажу даже Солдатику Брогбе. Только объясни мне, что значит «до поры до времени»?

Мама задумалась:

– Эммм… Это значит, что ты можешь рассказать сказку только тогда, когда поймёшь, что оказалась для этого в нужном месте и в нужный час.

– Как же я это узнаю? Ты мне скажешь? – спросила Ева.

– Нет, я так не думаю…

– Тогда я почувствую это сердцем? Как любовь к тому, кто должен стать моим мужчиной?

Мама засмеялась, и в уголках глаз появились добрые морщинки.

– Не совсем так. Правильнее предположить, что это будет похоже на озарение.

– Ну вот! Опять! – скуксилась Ева. – Я не знаю, что такое «озарение».

– Не расстраивайся, это легко объяснить. Покопайся в памяти. Тебе когда-нибудь приходила в голову великолепная идея?

Ева сразу вспомнила с десяток великолепных идей, и последней в её списке была идея о сладком, как леденцы, лекарстве.

– Да, много раз, – ответила она.

– И что тебе в ту минуту хотелось выкрикнуть? В тот момент, когда тебя посетила великолепная мысль?

Еве даже не пришлось думать. Она тут же выпалила ответ:

– Мне хотелось закричать: «Здорово!» или «Ух ты!».

– Отлично! Вот это и есть момент озарения.

– Значит, я не должна никому рассказывать твою сказку, пока не захочу крикнуть «Ух ты!»?

– Да, Ева. Ты всё правильно поняла.

– Как-то это загадочно…

– Согласна, загадочно. И, поверь, есть кое-кто, кому прямо сейчас хотелось бы найти ответ на эту загадку. Вот почему я прошу тебя помнить о своём обещании! Я доверяю тебе эту сказку, будто вручаю саму жизнь. Так ты готова её услышать?

– Ну конечно готова! – нетерпеливо выдохнула Ева.

– Хорошо, но для начала я хочу, чтобы ты представила себе телескоп. Ты ведь знаешь, что такое телескоп?

– Знаю, – ответила Ева, – это такая труба, в которую смотрят на звёзды.

– Верно. Так вот, представь, что какой-то учёный изобрёл телескоп. Настолько мощный, что однажды, направив его в космос, он вдруг увидел голубую планету, в точности похожую на Землю.

– Прям точь-в-точь? – удивилась Ева.

– Просто один в один – так была эта планета похожа на Землю. Те же очертания гор, те же моря и океаны, те же леса… И на этой планете жили такие же люди, как ты, я и Солдатик Брогба.

– И животные? – захлопала ресницами Ева.

– Да! И даже такие животные, которых ты никогда бы не увидела на нашей планете. Я уж молчу про говорящие растения.

– Что-о-о-о? – подпрыгнула Ева.

– Да-да! – мама дурашливо собрала глаза в кучу и заговорила гортанным голосом: «Я Камарадж – весьма влиятельная морковка в этом городе».

– Ух ты! – Ева засмеялась и захлопала в ладоши. Она уже знала, чувствовала, что эта сказка будет длинной. Возможно, такой длинной, что её хватит на все вечера до конца зимы. Не знала она лишь того, что много лет спустя такое же «Ух ты!» перевернёт весь её мир.

– Так вот, – продолжила мама, – всё произошло на той самой планете, а называлась она – Лавритония. А теперь уговор – слушай, не перебивая и, разумеется, ничего не упусти…

– В одной деревне, там, в Лавритонии, жил молодой дровосек по имени Плим. Жил он в своей покосившейся избушке со старушкой-матерью. Жил скромно, у неба много не просил: «Щей была бы плошка, да хлебушка немножко». Лишь забрезжит утро, спрыгнет он с печи, плеснёт холодной водой в лицо – вот тебе и позавтракал, и умылся. Запряжёт в возок старого ослика и правит в лес. Едет по избитой дороге, горланит что есть мочи свою нехитрую песню: