Читать книгу Рассказы седого ворона - Игорь Александрович Мелик-Фарамазов - Страница 19

Лучшую и самую красивую суку туркменского алабая, когда-либо виденную мной, повязали с мощным, но простоватым кобелём узбекского типа. Не было на то время другого кандидата, я и не рассчитывал от такого сочетания получить потомство, по качеству равное той собаке. Родилось тринадцать щенков, из них четыре кобелька. Один из кобелей еще слепым привлёк мое внимание, хотя двое его братьев были крупнее и тяжелее. Щенок был пронырлив, задирист и со смешной особенностью: в лицевой части, вокруг его глаз, были симметричные, чёткие, хорошо обозначенные круги. Из-за этой особенности назвали его Айнак – очкарик.

Кормить полноценно тринадцать щенков, сука – первородка была не в состоянии, владелец щенков помёт не подкармливал, и малыши отставали в росте и весе. Из этого помета я взял для себя двух месячных щенков – кабеля и суку. Через две недели щенки стали упитанными и здоровыми. Очкарик удивлял умным выразительным взглядом и смешной мимикой. Появляющаяся на переносице складка в сочетании с «очками» будто изображала сложный мыслительный процесс, когда щенок внимательно оглядывал заинтересовавший его предмет или если принимал сложное решение. Из-за этого его в шутку называли «профессор» и «умник».

Щенки жили в общем дворе. Новые соседи, перебравшиеся сюда из араб-хоны, иногда обижали щенят, но это было мне на руку, и я делал вид, что не замечаю этого. Люди эти не были мне симпатичны, не нужно было, чтобы собаки были в дружеских отношениях хоть с кем – то из этой семьи. В три с половиной месяца Айнак впервые показал, в кого он вырастет. Обижавшая его соседка подметала под навесом у входной двери, когда подошел щенок, «задумавшись» и нахмурив лоб, стал наблюдать за уборкой. Из-за тюлевой занавески меня не было видно, соседка бросила вороватый взгляд на мое окно и ударила щенка шваброй. Обычно малыш отбегал и укоризненно смотрел на обидчицу, но тогда он молча бросился на женщину. Второй удар сбил его на землю, но не остановил, женщина испугалась и подняла крик. Айнак поменял тактику, высоко прыгнул, но нарвался на перекладину швабры. Я поймал щенка за ошейник и… похлопал по грудке, к неудовольствию соседки, фактически его похвалил. Она требовала, чтобы я наказал собаку.

– Я не буду бить щенка. Хотите – бейте сами, я не против, но через два – три месяца Вы не сможете защититься от него шваброй, он покусает вас, еще через два-три месяца вы все станете сожалеть о том, что обижали его. Он будет считать врагами не только вас, но и всех, кто живет в этом доме.

Еще одно существо постоянно досаждало щенку – его сестра Айка (Аик). Она постоянно умудрялась поесть из чужой миски и стащить корм у брата. Очередной акт наглого воровства окончился неудачей – Айнак напал на сестру. Сдуру Айка вступила в драку. Растащив вырывающихся визжащих и рычащих щенков, я ужаснулся: глазное яблоко Айки вывалилось и висело на канатике – острый щенячий клык разрезал глубоко, над самым веком. Что делать? Я и не знал, что вынутый глаз таких больших размеров, как-то машинально, с испуга, вставил его на место, пальцем затёр место разреза. Через час ветеринар аккуратно дергал пинцетом за веко, за это время глаз успел прирасти, «присох» к месту.

– Ничего делать не нужно, только закапывать несколько раз в день. Заживёт, как на собаке.

– Как это так?! Говорю тебе, полностью глаз вывалился! Лечи, давай!

Я проверял зрение Айки через день, через месяц и через год, к моему удивлению, видела она отлично. Это была ее последняя драка с братом. После серьёзной трепки, собака, наконец уяснила, что Айнак сильнее, но желание украсть чужой корм было сильнее силы брата. Через месяц Айка изобрела простой надежный способ экспроприации чужой еды. Каким бы умным не был Айнак, а кобели бессильны против сучьей хитрости.

Во время кормежки кобелёк ел не спеша, как и положено «среднеазиату», съедал три четверти корма, делал перерыв, отдыхал пять-десять минут, затем доедал оставшееся. Айка съедала свой корм быстро, затем выжидала, когда брат сделает перерыв в поедании пищи. Тогда актриса и сценарист Айка со злобным рычанием кидалась в конец двора, обозначая лаем взахлеб прячущегося нарушителя и врага на чердаке или на крыше, за забором или в кладовой. Бдительный добросовестный брат бросал трапезу, бежал со всех лап в конец двора и искал нарушителя. Пока он высматривал и пытался найти несуществующего прячущегося врага, облаивал забор и чердак, сука быстренько возвращалась и доедала из его миски. И так каждый день. Не мог Айнак не побежать и не убедиться в безопасности территории.

Было ему около четырёх месяцев, когда соседская кумушка говорила с моей женой у нас во дворе. Безымянный палец соседки украшал золотой блямбер, похожий на перстень, а по массе схожий с небольшим кастетом. Щенок сидел между двумя женщинами, переводил взгляд с одного лица на другое и внимательно слушал, от «удивленного напряжения» собрав на лбу морщины. Жестикулируя и размахивая руками, соседка случайно ударила щенка по носу тяжелым перстнем. Мгновенно отреагировав, Айнак прыгнул вверх из сидящего положения, клацнув обидчицу за грудь. Пустяки, было несколько царапин, но это была первая кровь. Тогда слишком часто его обижали посторонние люди, слишком часто при появлении дворового кобелька они хватались за палки и бросали камни. По мере того, как щенок рос и набирался уверенности в себе, становилось все меньше желающих замахиваться на него палкой. Уже в семимесячном возрасте «азиат» одним взглядом мог «объяснить» расклад сил и отбить желание обижать его. В возрасте семи месяцев Айнак убедился, что человек слаб и уязвим: поймал у ворот частенько издевавшегося над ним подростка-беспризорника за ногу и потащил вглубь двора. Мальчишка получил серьезный урок, а щенок убедился в том, что люди против него беззащитны.

Поздним летним вечером мы возвращались с прогулки домой. Совсем недалеко от дома, девчонка – соседка из нашего двора подрабатывала в офисе уборщицей. Время было ближе к полуночи, место безлюдное, я обратил внимание на ярко освещенный холл фирмы. Двупольные стеклянные двери были приоткрыты, двое подвыпивших местных молодых мужчин повалили кричавшую девушку на стол, выкручивая руку, один из негодяев пытался зажать ей рот, от другого она отбивалась ногами. Понятно, проходили мимо и увидели, что девушка одна.

Айнак застыл, напрягся, наблюдал сосредоточенно, как будто хотел запомнить этих людей. Девушка была из того самого дома, где его обижали, он не любил всех его обитателей, но они жили в нашем дворе. Сейчас с ними он был в нейтральных отношениях, эта девушка никогда его не обижала, она тоже жила в нашем дворе, значит, она своя, наша, и ей нужна помощь, на нее, на нашу девушку, напали враги.

Команды «фас» не было. Я молча отстегнул поводок. «Азиат» пересек тротуар и вбежал в приоткрытую дверь. В такой ситуации я не спустил бы с поводка взрослого злобного алабая, не послал бы его на людей, а десятимесячный щенок – то, что нужно.

Ближайший негодяй стоял к собаке спиной, вернее задом, нагнувшись к девушке. Айнак схватил его за колено, рванул на себя и в сторону, затем с места перемахнув через стол, сомкнул челюсти на руке другого насильника, трепанул пару раз, неожиданно схватил выше ступни и дернул на себя, используя весь свой вес. Упавший человек был открыт и беспомощен, Айнак бросился к горлу, но был пойман мной за ошейник. На все понадобилось пол минуты, такой прыти я не ожидал от десятимесячного щенка. Теперь нужно было быстрее избавиться от двух вопящих придурков, оба они в крови, рядом отделение милиции, проблемы мне ни к чему.

– Будете жаловаться – сядете. Любите секс по принуждению – там его у вас будет с избытком. Увижу вас в этом районе – объясню отцу девчонки, кто вы такие. Он не меньший негодяй, чем вы, горазд на подлость, порежут вас арабы.

Девушка и сама понимала, что лучше не говорить об этом случае папаше-наркоману, но на следующий день ее мать подошла ко мне, крепко взяла мою руку выше локтя и молча посмотрела в глаза. Так она благодарила без слов, это был аналог «спасибо». Я не здоровался с ее мужем. Через пол года я случайно узнаю, как он ночью выкрал и увез на автобусе моего предыдущего щенка, предварительно одев мешок ему на голову, узнаю, как её муж истязал его во дворе их другого дома, а она знала, как и сколько я искал ту собаку.

Теперь я никогда не буду гулять с Айнаком на улице без поводка, ему понравилось наводить порядок и трепать нарушителей. Он почувствовал себя «крутым», он узнал вкус крови, он понял, что люди, проходившие мимо ворот, дразнившие его и бросавшие в него камни, просто трусы и слабаки, все они его боятся. Таких трусов и подлецов нужно ловить и наказывать. ….Но мне нужен был именно такой пёс, через два месяца он будет жить в доме с индивидуальным двором, огороженным высоким забором.

А по сути Айнак был доброй собакой, просто он поделил мир на хороших и плохих людей, на чужих, часто обижавших его, и на тех, кто проживал в нашем дворе. Сам, по сути, ребёнок, только собачий, он очень любил играться с детьми.

Детвора, особенно малыши, любили выходить во двор со съестным. Щенок виртуозно крал бутерброды с маслом у соседских еврейских детей, с ловкостью ярмарочного карманника отбирал мороженое у моего маленького сына. Дети для собаки – это человеческие детёныши, как не обдурить этих поедателей сладостей? Ведь никогда не угостят мороженым, никогда не дадут бутерброд с маслом. А совсем другое дело дочь хозяина, Мария. Она всего на несколько лет старше своего братишки – малыша, а угощает мороженым, и кроме неё никто не даёт таких сладких конфет. Она и ее мать никогда не ругают и не орут, как хозяин, и никогда не дают оплеух.

Хозяйку и ее дочь Айнак обожал, он был доволен, когда Маня хвалила его за успехи в дрессуре. Ради этих похвал и поглаживания детской ручкой по голове он готов был понять и выучить любые команды. Это игра, щенок понял условия игры и играл с ребенком, в игре делая вид, что полностью подчинялся девочке и ее маме, он обожал их, но… подчиняться им в серьезных ситуациях, и не собирался. В случае если бы им грозила опасность или нападение, то решение об обороне принимал бы он сам. Не доверять же такие важные вопросы таким слабым особям, ведь кругом коварные враги!

Команда «дай лапу» была первой, которой Маня самостоятельно обучила щенка. Айнак понял, что за правильно выполненную команду поощряют, и очень хотел угодить маленькой дрессировщице, поэтому умный пес приобрел смешную привычку на всю жизнь: если его ругали, то он виновато опускал голову и поднимал правую лапу в расчёте на то, что перестанут ругать и станут хвалить.

На новой территории алабай освоился быстро, здесь была его первая по-настоящему важная работа. В доме еще шел ремонт, вечером щенка привозили и выпускали во дворе, а утром, с приходом рабочих, отвозили назад, в старый родительский дом. Дней через десять я как обычно утром приехал за собакой. Айнак встретил меня у калитки. На голове кобеля было большое рассечение, больше пяти сантиметров, обнажена была голая кость черепа. Земля у ворот была в пятнах крови, здесь же валялось несколько половинок кирпича. Судя по вмятинам в земле, половняки с забора бросал мужчина, не ребёнок, один из них углом ударил собаке в голову. На заборе и воротах высоко отпечатались следы собачьих лап. Получив травму, пес не оставил пост и продолжал защищать двор. На днях мы переедем сюда жить, нужно быть осторожным, рано или поздно Айнак повстречает на уличной прогулке людей, ранивших его, тогда крепче нужно будет держать поводок, скорее всего, это кто-нибудь из соседей. Так оно и получилось.

Казалось, рана на голове беспокоила меня больше, чем саму собаку, наложили несколько швов и дело с концом.

Пришла осень, первый тестовый поединок впечатлил любителей собачьих турниров, и мой пёс попал в поле зрение людей занимающихся боями.

…Мы уже возвращались домой с прогулки, как через дорогу я увидел парня с крупным питбулем. Вцепившийся в алабая взглядом, питбуль был без ошейника и поводка.

– Держи! Держи собаку!

Поздно! Гладиатор уже бросился в атаку, отстегивать поводок времени не было, ошейник с «азиата» был сорван рывком. Айнак, как окаменевший, неподвижно стоял на обочине и ждал нападения, на долю секунды опередив агрессора, алабай взял его за ухом за шею.

Тут же с обеих сторон движения стали останавливаться машины, зеваки желали увидеть собачью драку, образовалась пробка.

Айнаку не было и полутора лет, гладиаторская драка нам ни к чему.

Подзываю хозяина питбуля:

– «Эй, парень, я одену своей собаке ошейник и придержу его, а ты оттащи свою, да смотри, крепче держи!»

– Нет, пусть дерутся, мой твоему ноги переломает.

Этого я не ожидал, ведь выгул бойцовой собаки без поводка я принял за глупое легкомыслие. Число зрителей удвоилось, теперь дорога была забита машинами, водители оставляли автомобили и спешили увидеть драку собак. Толпа «болела» за «нашего, узбекского». Владелец питбуля был уязвлён обидными выкриками в адрес иностранной собаки, а каждый новый прием «азиата» толпа сопровождала одобрительными воплями, как на футбольном матче.

Откуда-то из-за машин выскочил суетливый мужчина в очках, ругался, требовал дать ему проехать, но толпе было совершенно не до него, здесь он напоминал назойливую муху досаждающую людям. Внезапно очкастый увидел двух офицеров милиции. Наверное, по профессиональной привычке и из чувства долга, милиционеры иногда одёргивали слишком эмоциональных зрителей, хотя сами же были страстными болельщиками. Очкарик был явно не в духе и слишком резко потребовал у офицеров навести порядок и пропустить его машину. Приказные интонации и скандальный тон не понравились капитану милиции:

– Бабушке своей приказывай! Иди вон, в ГАИ звони или к участковому обращайся! Уже давно бы объехал квартал, так нет, именно здесь ему проехать надо! Чего людям смотреть мешаешь!?