Читать книгу Однажды в старые добрые времена. Книга вторая - Ирина Лем - Страница 3

– Сэр, письмо из Даунхилла. – Дафна протянула хозяину поднос, где лежал тонкий прямоугольник. Вместо адреса на нем стояло одно слово «Эдварду».

Он узнал почерк сестры.

– Откуда оно у вас?

– От мисс Джоан.

– Пусть она придет сюда минут через пятнадцать. – Эдвард взял письмо. – Спасибо. Можете идти.

Он смотрел вслед экономке и ждал, когда она закроет дверь, будто боялся, что она услышит его мысли. «Почему гувернантка сама мне его не отдала? Когда вышла из кареты, имела прекрасную возможность. Но. Продолжает упорствовать, выказывать неприязнь. Вбила в голову всякие глупости. Витает в фантазиях и не замечает реальностей жизни».

Он не спешил разворачивать письмо – он еще не закончил размышлять на тему Джоан.

«Или именно потому, что замечает? – Эдвард поднялся с дивана, который стоял в самом сумрачном месте кабинета, и прошел к окну. Ответы на вопросы легче искать там, где светлее? А ведь и правда. – Ладно, не буду судить девушку слишком строго. Ей вскоре предстоит сделать немало открытий. И не всегда приятных. Связанных именно с ее упрямством. Может, тогда что-нибудь поймет. На сей же раз простим маленькую Джоан. Возможно, она так обрадовалась, увидев меня, что забыла про письмо. Ха-ха! Если бы и правда… Но за неимением другого, примем этот вариант в качестве извинения».

– Ну, посмотрим, что сестра хочет сообщить, – сказал он вслух, сломал печать и развернул листок.

«Сейчас я по-настоящему счастлива, – писала Нора. – Мы с Вильямом отлично подходим друг другу, несмотря на разницу в возрасте. Я ее совсем не замечаю. Иногда кажется, что я старше. Вильям ведет себя, как мальчишка, шутит, смеется, устраивает розыгрыши. Годы не испортили его характер, и это радует.

Дорогой брат, спасибо, что согласился позаботиться о девочках на время моего отсутствия. Я бы никогда не стала тебя обременять, но поездка вдвоем слишком важна для Вильяма и меня. Она станет нашим предсвадебным путешествием, и очень не терпится его совершить.

Эдди, ты не представляешь, как мне надоел этот забытый Богом Даунхилл. Никаких удовольствий. Одни заботы. Я больше не чувствовала себя женщиной, постепенно превращалась в экономку. Перестала следить за собой. Начала впадать в депрессию. Конечно, спасибо тебе за помощь. Одна бы я не выкарабкалась из долгов после смерти мужа, не смогла бы организовать свою жизнь.

Теперь все будет по-другому. С Вильямом нас свела судьба, за что я ей бесконечно благодарна. Он окружил меня любовью и заботой, которые мне необходимы. Я снова почувствовала себя молодой и привлекательной, способной увлечь мужчину. Как это важно женщине – чувствовать себя женщиной!

Вильям и с девочками нашел общий язык. Он вообще такой… ну, из тех, кого нельзя не любить. В этом смысле вы с ним похожи.

Мой милый, Эдди. Прими еще раз мою горячую благодарность за все, что ты для нас делаешь. Очень любезно с твоей стороны взять на себя заботу о моих дочурках и гувернантке. Знаю, что безумно любишь своих племянниц. Но прошу, будь повнимательнее и к Джоан.

По-моему, она переживает сейчас не лучшие времена. Постарайся ее лишний раз не волновать. Девушка еще очень молода и ранима. Ее некому защитить. Не хочу, чтобы она пребывала в удрученном настроении. Это может сказаться на детях. Надеюсь на твое понимание и такт.

Ну, пора заканчивать. Следующее письмо пришлю с континента. Не чувствуйте себя забытыми на нашем одиноком холодном острове, ладно?

Обнимаю, целую.

Твоя любящая сестра Нора».

Эдвард опустил письмо. Он прекрасно понял причину беспокойства сестры.

«Извини, Нора, но не могу обещать не волновать гувернантку. Потому, что она слишком волнует меня. И в том нет моей вины или ее. Так получилось. Джоан – не ребенок. Во всяком случае, внешне. Но ей пора повзрослеть и в голове.

Девушка витает в облаках и наивно полагает, что, если она отгородится от мира стеной равнодушия, мир оставит ее в покое. Чисто детское рассуждение – когда ребенок закрывает глаза и думает, что окружающие его не видят, потому что он не видит их.

Гувернантка думает, что если будет следовать жесткой линии поведения, все вокруг начнут под нее подстраиваться, вести себя так, как хочет она. Глубочайшее заблуждение! Мне придется спустить ее с небес. Объяснить, как работает реальность. Поставить перед фактом. Научить гибкости – в ее же интересах.

Усвоит ли Джоан урок, зависит от ее умения приспосабливаться и трезвости ума. Надеюсь, когда-нибудь девушка поймет, что ей крупно повезло оказаться в Милтонхолле именно под моим присмотром.

Это тебе мой ответ, Нора. Но ты его никогда не получишь».

Небо за окном прояснилось, на поляну упали первые солнечные лучи и произвели волшебство. Начавшая жухнуть от жары трава встрепенулась и засияла молодой свежестью, умытые дождем цветы подняли головы и, будто, раскрасили воздух в цвета своих лепестков. Эдвард сел на подоконник и какое-то время смотрел на них, ощущая легкость, которая приходит, когда выскажешь накопившееся. Пусть он высказался молча, это тоже помогло.

В дверь постучали, он не повернул головы. Дермот вошел, не дожидаясь ответа – это была одна из его привилегий.

– Не помешал твоему романтичному уединению?

– Конечно нет. Проходи. – Размышления закончились, пора переходить к делам. Эдвард достал из стола два листка бумаги, знакомые Дермоту. – Ты как раз вовремя. Я приказал привести гувернантку. Ответственный момент приближается.

– А ты жесток, приятель, – с фальшивым укором проговорил Дермот. – Уверен, что хочешь сообщить ей именно сейчас? Индийская мудрость говорит: прежде чем сказать человеку правду, убедись, что он ее выдержит.

– Она выдержит. Внутренний голос мне подсказывает, что девушка далеко не так хрупка и чувствительна, как мы предполагаем. Чем скорее она узнает правду, тем меньше будет строить иллюзий. Возможно, станет сговорчивей.

– Бедная девочка… – сказал Дермот без тени сочувствия. – Она и не догадывается, в лапы какого дьявола попала. Но мне нравится твое упорство. Я тебе подыграю. Заодно полюбуюсь на ее смятение. Может быть, нам удастся выжать из нее слезы.

– Ну, до слез ее доводить я не собираюсь…

– Зря. Когда человек плачет, он искренен. Всегда видно – слезы из души или из притворства. Обожаю сентиментальные сцены. В театре они часто достовернее, чем в жизни. Но посмотрим, насколько крепок орешек, который нам предстоит расколоть. Дай взглянуть на бумаги еще раз.

Эдвард передал со словами:

– Исправления не заметны. Твой нотариус – настоящий профессионал.

– Еще бы! За те деньги, что ты ему заплатил… Ну, зови свою строптивицу. Настало ей время узнать приговор. – Дермот хохотнул.

Эдвард неопределенно хмыкнул.

– Будешь надевать очки?

– Нет. Они все испортят. На произведения искусства, каковым она несомненно является, надо смотреть через стекло воображения.

– Ладно, смотри через что хочешь, но оставайся самим собой. То есть циником.

– Обещаю.