Читать книгу Надуйте наши души. Swell Our Souls - Ирина Ногина - Страница 11

И хотя в то же мгновение, как Илайя увидела их, лица неожиданных визитёров Юлия показались ей знакомыми, она вспомнила, где именно встречала их, только когда схлынула волна изумления, и они все вчетвером оказались сидящими за кухонным столом.

Мужчину звали Михаилом, это был отец Юлия. Он жил и работал на другом конце страны, где содержал небольшую фирму по производству мягкой мебели. Юлий обмолвился, что отец с недавнего времени установил торговую линию с местными скупщиками, и потому стал бывать здесь довольно часто, соединяя возможности уладить дела и повидать сына. Именно во время его прошлой командировки и состоялась их случайная встреча с Илайей на арбузном фестивале. Девушка, которая сопровождала его и тогда, и теперь, – давняя подруга их семьи, выросшая по соседству, ныне выпускница хореографического факультета. Больше ничего о ней, и даже имя, Юлий не сообщил. Как теперь выяснилось, они с Михаилом, ранее пробыв у Юлия всего два дня, условились, что, чуть только Михаилу удастся вырваться в недельный отпуск, они приедут насладиться бархатным сезоном.

– Вот, решили устроить сюрприз, – заключил Михаил. Голос его звучал внушительным баритональным басом.

Юлий кивнул с учтивой улыбкой, которая удалась ему не очень длинной, и тут заметил на столе пышный золотистый пирог.

– Это мясной? – обрадовался он. – Откуда взялся?

– Танюша для тебя постаралась, – вновь певуче зазвучал Михаил. – Да что-то замечталась: сидит, угощать и не думает.

Девушка при этих словах схватилась за лицо и смущённо засмеялась.

– Простите, дядя Миша, – кокетливо сказала она, и тут же взялась за нож и тарелки, заранее подготовленные на краю стола. Тарелок было три. – Между прочим, пришлось повозиться с духовкой – она была в кошмарном состоянии, – с этим словами она коротко покосилась на Илайю.

– Подозреваю, что до встречи с тобой она была непорочна как бракованная утварь на складах ада, – пожал плечами Юлий, вызывая бурный смех девушки.

Она ловко разделила пирог на восемь долек, разложила по тарелкам, одну поставила перед Михаилом, другую – перед Юлием, третью оставила с краю, но, заметив, что Юлий подвинул свой пирог Илайе, спохватилась.

– Сейчас я!

– Не беспокойся, – Юлий уже встал, сам взял себе тарелку, на ходу смахнул с блюда сразу два куска пирога и с аппетитом вгрызся в тесто.

– Я твоей матушки пироги ценил как образец, сколько себя помню, – сказал Михаил. – Я уж не знаю, как тебе это удалось, и говорю сугубо между нами, но ты, – он понизил голос, благосклонно усмехнувшись. – Её превзошла.

– Добавила в мамин рецепт капельку приворотного зелья, – польщённо подмигнула девушка.

Илайя поймала вопросительный взгляд Юлия и кивнула ему в знак того, что пирог и ей очень понравился. Этот её приветливый жест развеял тревогу, которую она заметила в глазах Юлия, и позволил ему ненадолго отвлечься на отца, который повёл речь о своих диванах, и как снизился спрос на них на востоке, и в какой всё в целом пришло упадок, и что давно пора всерьёз озаботиться переводом бизнеса в столицу, или, как вариант, сюда.

– Как я утомился от этой коммерции, – вздыхал Михаил. – Переговоры, торговля, ценообразование – знал бы ты, как тяжело мне всё это даётся. Взял бы меня кто, чтобы за мною только производственная часть крепилась, а все бы эти кунштики чтобы кто-то другой проворачивал, – вот это была бы удача.

Таня слушала его внимательно, серьёзно и время от времени, когда он запинался, помогала ему подбирать слова. Вспомнив, что она танцовщица, Илайя обратила внимание на гибкие и лаконичные движения её туловища, рук, головы и ярко накрашенных губ. Эти движения были еле уловимы, но идеально согласованы, и вся она со своими оранжевыми волосами, уложенными на одно плечо, сосредоточенным лицом, привлекательность которого следовала не из естественной его красоты, но из самоуверенности в его красоте, казалась подчинённой неслышному ритму, доносящемуся из земных глубин. Неподвижным оставался только её взгляд, устойчиво направленный на Михаила, но и тот в отдельные мгновения, теряя равновесие, срывался на Илайю, и тогда в нём появлялось замешательство, смешанное с решимостью. Илайя же немедленно заметила, что всё, происходящее от Тани, пусть и неочевидно, но устремлено к Юлию: луч, проистекающий из её солнечного сплетения, ручьи, бьющие из её пальцев и локтей, линии, нарисованные её жестами – с помощью всего этого Таня, ни разу не коснувшись Юлия даже взглядом, словно окружила его.

– И Танюше там делать нечего, – продолжал, между тем, Михаил. – Школа там, несомненно, сильнее, но возможностей здесь больше: и публика утончённее, и постановки смелее, и к центру, опять же, ближе. Образование тамошнее будет здесь преимуществом. А что до мастерства, то оно само за себя скажет. А ведь она чудо, как хороша – ты и не представляешь себе, как она стала теперь хороша.

– Однажды я оправдаю ваши слова, дядя Миша, но ваша вера в меня уже сейчас придаёт мне сил, – Таня театрально склонила голову в знак благодарности.

Юлий повернулся к ней, приторно улыбнулся и закивал.

– Он уже скучает, дядя Миша, – укоризненно сказала Таня и всплеснула руками. – Злоупотребляем гостеприимством.

– Говоришь, как чужая, – в тоне Михаила выразилось недовольство Юлиевой безучастностью к разговору. – Мы же не гости, чтобы следовать правилам приёма.

– Ваши бы слова – да из его уст, – капризно вздохнула Таня.

Но в тот момент Юлий не слышал её – он заметил, что что-то стряслось с Илайей. Минуту назад молчаливо-беспечная, она вдруг мгновенно поникла, как водоросль, вынутая из воды. Её с опозданием захватило чувство чуждости, внушавшее сильнейшее желание встать и уйти из этого места, где её и так словно не замечали. Уставившийся на неё Юлий перестал слышать разговор, только усиливая неловкость. Лишь когда Михаил тронул его за руку через стол и повысил голос, тот опомнился.

– Что-что?

– Я говорю, Танюша получила водительские права!

– Ах, умница! – рассеянно бросил Юлий.

– Мы намерены отпраздновать это событие.

Никто ничего не сказал. Юлий продолжал испытующе смотреть на Илайю. Тогда Таня сделала заинтересованное лицо, точно только сейчас заметила девушку.

– Может быть, ты представишь нам свою подругу?

– Илайя… – не представил, а будто позвал Юлий.

– Таня, – девушка чуть привстала и через стол протянула ей руку – точно фарфоровую против загорелой веснушчатой руки Илайи, и впервые прямо взглянула ей в глаза. В её взгляде читалось умеренно-благосклонное любопытство в паре с чувством собственного превосходства – так мог бы заезжий маэстро, потакая случайному своему капризу, смотреть премьеру провинциального театра, искренне считая пьесу неплохой лишь благодаря собственному к ней интересу, но обречённой немедленно утратить всякую прелесть, чуть только этот интерес иссякнет.

Михаил лишь коротко кивнул в сторону Илайи и продолжал:

– Сегодня уже поздно куда-то собираться, да и мы с дороги устали. А завтра выспимся, как следует, дождёмся тебя из университета и все вместе рванем в центр. Танюша уже сочинила культурную программу, и даже ресторан выбрала.

– «Империори» на Парижском бульваре, – воскликнула Таня. – Я посмотрела фотоотчёты гостей, почитала отзывы – по-настоящему роскошное место: интерьер с большим вкусом, тактичный персонал, аутентичная европейская кухня. Я загадала: вот выберусь в гости к Юлию, непременно там побываю – если ты не будешь очень сильно возражать. Мы ведь и диплом мой ещё не отметили, – тут она запнулась, заметив решительное намерение в лице Юлия.

– Квартира в вашем полном распоряжении, – проговорил он. – Я всецело поддерживаю ваши планы и программу, но составить компанию не готов. Моё время принадлежит Илайе.

– Но не тогда, когда у тебя гости, – нахмурился Михаил. В то время как Таня немного растерялась, он ответил так скоро, словно только и ждал этой фразы, как бы публичной развязки того узелка, который он в своём уме уже успел развязать.

– Это не имеет никакого значения, – твёрдо сказал Юлий, не вполне отдавая себе отчёт, что его слова могут прозвучать резковато.

– Юлий! – сурово возвысил голос Михаил.

– Я бы не хотел ссориться, но если мы будем развивать тему, нам этого не избежать, – Юлий побледнел и выглядел непреклонным.

Михаил с полминуты сверлил его взглядом, но ничего не сказал.

– А Илайя – это… – Таня загнула фразу вопросом, с одной стороны, призывая к ответу Юлия, с другой – испытующе глядя на Илайю, словно ожидая, что та вмешается и разрешит разногласие в пользу Михаила.

– Илайя – это имя, которое я только произношу, но не слышу, – отрезал Юлий с враждебностью, заставившей Таню отшатнуться и воззриться на Михаила с безотчётной надеждой, что он вступится за неё.

Михаил был мрачнее затупившегося напильника, но молчал, исподлобья глядя на Юлия.

– Извини, – пролепетала Таня с демонстративной робостью, и вдруг отодвинула стул и встала. – Давайте я сделаю чай нам всем для настроения.

– Я не буду, – угрюмо сказал Юлий.

– Ладно вам, чего вы надулись, – она стала за стулом Михаила, примирительно склонив голову. – Мы-то не знали ничего об Ил… о твоих увлечениях. Что же удивительного, если мы рассчитывали на твою компанию. А когда я нашла вот это, – она отклонилась к холодильнику и стянула сверху какой-то буклет. – Я была уверена, что ты собираешься пригласить нас на фестиваль ветра.

Юлий и Илайя одновременно вздрогнули. Это не ускользнуло от Михаила.

– Что там такое? – он кивнул, требуя объяснений.

– Фестиваль «Избранник ветров». Состоится в эту субботу в Летнем театре, – зачитала Таня. – В программе фестиваля: эксклюзивный иллюзионистский перформанс, черлидинг-балет «Квадрокоптер» с шоу «Полёт дрона», этно рок группа «Феникс», тематические квизы и экспромт-розыгрыши, экзотическое угощение от лучшего шеф-повара города, коктейльный мастер-класс и многое-многое другое, а также гвоздь программы – феерическое сражение на японских воздушных змеях роккаку. Самое грандиозное событие года, которое ждёт в гости весь бомонд страны. Победитель соревнования получит символ фестиваля – трехмерную спираль, полностью вылитую из золота. Ископаемый какой-то приз, – покачала головой Таня. – Золотая спираль стоимостью десять тысяч долларов. Десять тысяч долларов! А, вот тут приписка: по желанию победителя золотая спираль может быть заменена эквивалентным денежным призом. В ходе фестиваля будет проведён сбор средств на нужды женского приюта, при этом, участие в фестивале бесплатно, – Таня покрутила буклет в руках. – Зачем человеку хранить приглашение на фестиваль, если он не собирается туда идти. Вот я и решила, что ты приготовил это для нас.

– Откровенно говоря, я не ждал вас так скоро, – сказал неожиданно присмиревший Юлий.

– У тебя есть возможность исправиться, – буркнул Михаил.

– Давайте пойдём! – загорелась Таня. – Это же явно что-то необычайное, ивент сверхъестественного масштаба. И совпало с нами! Ни за что вам не прощу, если вы откажетесь. Ну? Дядя Миша! Юлий!

– Кому, интересно, понадобилась такая шумиха? – заинтересовался Михаил. – А что там сказано: кто организатор фестиваля?

– Тут с десяток спонсоров, – Таня уткнулась в буклет. – Банк, супермаркет, агентство недвижимости, оператор связи. Ага, вот! Организатор – Мира Манн.

– Кто это? – спросил Михаил.

Юлий метнул недоумённый взгляд на Илайю. Та покачала головой.

– Вы не знаете Миру Манн? – раскрыла рот Таня. – Как её можно не знать? Она же самая красивая и утончённая женщина за всю историю человечества. Новейший кумир интернет-сообщества. Пару недель назад в сети появился снимок с Каннского кинофестиваля, где она сопровождает одиозного бизнесмена Марата Пандробана. Этот снимок взорвал сеть. И сегодня её рейтинги бьют все рекорды. Самое интересное, что до появления в Каннах она была совершенно непубличной фигурой – у неё нет даже профиля в социальных сетях. Личность-загадка. О её происхождении слагают легенды. Самая расхожая – будто бы она биоробот, разработанный канадскими робототехниками по специальному заказу Пандробана, – слишком уж невероятная красавица. Я читала пост, в котором эксперты по робототехнике очень убедительно аргументируют эту теорию. Называют даже цену, которую олигарх выложил за свою электронную невесту – три миллиарда долларов. Поверить не могу, что её можно будет так просто увидеть живьём.

– Угу, – с разоблачительным видом промычал Михаил. – Теперь понятнее. Видать, этот туз намерен баллотироваться в губернаторы.

– Мы обязаны там быть! – возбуждённо встрепенулась Таня. – В конце концов, пусть Юлий не ходит, если не желает, но мы с вами, дядя Миша, пойдём. А если и вы не согласитесь, – добавила она воинственно. – То я пойду одна, и никто меня не удержит!

Тут Юлий встал. Таня воодушевлённо шагнула к нему.

– Я знала, что ты не отвернёшься от меня! – воскликнула она вне себя от радости и возбуждения.

– Сейчас нам надо уйти, – сказал Юлий. – Извините. Илайя… – с этими словами он торопливо вышел из кухни.

Илайя послушно встала, кивнула в знак прощания, когда на ней сошлись взгляды Тани и Михаила, хранящие след недоумения, адресованного в большей степени Юлию, чем ей, и, так и не произнеся ни слова, вышла за ним.

Юлий пошёл очень быстрым сердитым шагом вон со двора и дальше по улице, петляя между прохожими, и ни разу не обернулся, пока не оказался в невзрачном придорожном сквере, словно только тут перестали действовать чары, мешавшие ему остановиться. Здесь он развернулся, шагнул к Илайе и, прежде чем она успела дать волю рвущимся на свободу словам или хотя бы взгляду, крепко обнял её. Илайя обвила его руками и прижалась к его плечу, что было сил. Когда её мышцы устали, она немного ослабила хватку и стала тереться о его плечо щекой, руками непроизвольно сжимая кожу на его спине. Юлий крепко и неподвижно сжимал её в объятьях, уткнувшись лицом ей в волосы.

– Нужно немедленно снять квартиру, – сказал он спустя несколько минут, немного отстраняясь, но одной рукой продолжая держать её за шею. Другой рукой он озабоченно тёр то веки, то лоб. Только услышав его тусклый голос, она в полной мере осознала, до какой степени он угнетён.

– Мы сможем видеться в Асседии, – мягко возразила Илайя.

– Поедем прямо сейчас, – он взял её кисть и прижал к губам.

– Не могу. Мама ждёт меня дома.

Он закивал с обречённым видом, несколько раз поцеловал её руку, пребывая всё в той же напряжённой задумчивости и, наконец, отпустил и руку, и шею.

– Какой я дурак, – сказал Юлий. – Почему нельзя просто быть счастливыми? Когда я смеялся над героями Шекспира и Толстого, разве мог я подумать, что сам стану жертвой этих мелких, мнимых препятствий? Я хочу побыть с тобой вдвоём. Поедем сейчас в Асседию! Я позвоню твоей маме. А хочешь, пойдём сейчас к тебе домой, я сам с ней поговорю.

Илайя покачала головой, и в ту же секунду, как бы искупая разочарование от своего жеста, сама обняла его, так же крепко, как он давеча.

– Хватит нам на сегодня вторжений, – сказала она. – И принуждённых оправданий. Моя мать – не тот, увы, человек, от которого стоит ждать понимания в этой ситуации, – она погладила Юлия по спине и добавила. – Вот уж кто наверняка не пропустит этот их фестиваль.

Эти слова задели Юлия – он замялся.

– Прегадко получилось с фестивалем. Если бы я мог предположить, что ты узнаешь обо всём таким образом, разве бы я оставил этот буклет на видном месте, – он заметил удивление в её глазах и спохватился. – Нет, я не жалею о том, что ты узнала о фестивале в принципе. Но не хочу, чтобы ты думала, будто я радуюсь тому, что ты всё же узнала, да ещё не от меня, а мне как бы и на руку. В смысле, – он вздохнул, поняв, что совсем запутался. – Я хотел подобрать правильный момент, чтобы рассказать тебе. Я опасался плохой реакции, но и скрывать не мог…

– Ты думаешь, это запретная тема? – догадалась Илайя. – Нет никаких запретных тем. По крайней мере, с моей стороны.

– Хорошо, – Юлий сглотнул, мгновенно успокаиваясь.

– Ты опасался, что возврат к спирали может снова оттолкнуть меня, но между нами всё изменилось. Я очень хочу, чтобы ты говорил мне обо всём, что тебя волнует или интересует. Без опасения задеть меня. Я прямо скажу тебе, если захочу избежать какой-то темы или какого-то развития событий.

– Тем лучше, – кивнул Юлий, немного смущённый тем, что его предосторожности оказались чрезмерными. – Тогда скажи мне, что думаешь о фестивале? Ты заинтересовалась?

– Безусловно.

– Так, – Юлий не сдержал победной улыбки. – И согласна сходить?

– А если нет, ты пойдёшь сам?

– Да, – брякнул Юлий. – Если ты не будешь очень возражать.

– Но я буду, – сказала Илайя. – Хочу пойти с тобой.

– Так, – сказал Юлий, соображая. – Означают ли твои слова, что ты хочешь вернуться к старому? – он замолчал, но было видно, что вопрос его простирается дальше слов. Наконец, как бы с усилием над собой, он добавил. – Снова попытаться овладеть силой?

Илайя моргнула, застигнутая врасплох его прямым вопросом.

– Я хочу узнать всё, что возможно, о спирали. Найти в ней смысл, – пояснила она. – Сложно поверить в случайность этого фестиваля – он как будто специально организован, чтобы приманить нас. И, наверное, было бы безопаснее проигнорировать его, но я предчувствую развязку. Мне нужно быть там, попытаться понять, как это связано со мной, и при этом не выдать себя.

Она заметила, что Юлий снова помрачнел.

– Юлий… – дрогнувшим голосом сказала Илайя. Её пальцы задрожали, она спрятала их в кулаки, но дрожь не унялась, а распространилась на руки. В сосудах начиналось леденящее бурление, предвещающее приступ силы.

Юлий качнул головой.

– Никаких запретных тем? – проговорила Илайя.

– Да, знаю, я и не собираюсь скрывать от тебя… – он поднял лицо, его взгляд был ясным и каким-то покорным. – Я вдруг вспомнил, как всё окончилось в прошлый раз, и засомневался…

– Юлий…

– Я же не потеряю тебя опять – как думаешь?

С этими словами он притянул её к себе и поцеловал, наконец, в губы, долгим, беспокойным и нежным поцелуем. Он прервался, почувствовав пощёчину как с цепи сорвавшегося ветра. Тот пронёсся зигзагами снизу вверх, разметая пыль и скользя по кронам, поднялся к облакам, стягивая к себе, словно боевые отряды, все свои мелкие порывы, и затем, спустившись оттуда, надвинулся на город теснящим куполом. Юлий успел увидеть приблизившееся лицо Илайи, её бестрепетные глаза, в глубине которых, Юлию показалось, он заметил какое-то вращение, прежде чем она вернула его в негу поцелуя, сама потянувшись к его губам. Ветер дул плотным равномерно-мощным потоком, и зажмуренный Юлий стал чувствовать по всему своему лицу реющие пряди Илайиных волос. И вдруг всё стихло.

Юлий оторвался от губ Илайи, держа её за руки, и огляделся. Вокруг был полный штиль. Женщины в глубине сквера, перепуганно похватавшие своих детей и внуков, хоть и поглядывали с опаской на небо, похоже, уже передумали расходиться. Юлий посмотрел на Илайю. Она молча следила за ним. Он понимал, что в его глазах отражается именно то, что он чувствует – страх.

– Значит, эта фантазия стала реальностью? – пробормотал он. – Каким образом?

Илайя задрала голову, словно раздумывая над ответом, но в её взгляде присутствовала заторможенность, будто она ещё не вполне отделалась от только что испытанных ощущений.

– Первым делом я упала, – сказала она. – И как бы треснула. И потом как будто очистилась. От фантазий, от целей, от убеждений, даже от чувства времени. Всё внутри стало каким-то беспредельным и проходимым. Оно пропускало всё и входило во всё само, понимаешь? Я могла дотянуться до чего угодно. И оно само пришло ко мне. Нахлынуло на меня. Вот как сейчас…

– Выходит, я только мешал тебе.

– Ты был прав! – воскликнула Илайя, испугавшись одной мысли, что он может думать иначе. – Может быть, не во всём. Но в главном ты был прав!

Юлий глубоко вздохнул.

– Поэтому ты решила вернуться? Потому что всё получилось?

Илайя замотала головой.

– Я не возвращалась, Юлий. Это ты вернулся за мной. А я с самой первой минуты просто последовала за тобой, и продолжаю это делать теперь. Но в тот момент я растерялась и не могла справиться одновременно со своими чувствами к тебе и… с тем, что ты требовал от меня, – Илайя говорила, слегка запинаясь, и взмахивала руками, не позволяя Юлию, который хотел вставить слово, прервать себя. – Это было мучительно – понимать, что человек, к которому меня так сильно влекло, увлечён мною лишь как феноменом. Не менее мучительным было это бестолковое тыканье свернувшейся в клубок простофили в собственный живот. Я полагала, что смогу освободиться от обеих этих мук, если остановлюсь. Но, видимо, что-то уже бесповоротно сместилось во мне, и я не могла ни без одного, ни без другого. Когда ты пришёл ко мне в Асседию, я увидела, что на этот раз тебя привели не твой азарт и не твоё любопытство, и позволила себе дерзкую надежду, что и ты не вполне равнодушен лично ко мне, а не к той головоломке, которая нас объединила поначалу. Нет, дай мне сказать, Юлий, – она отступила от его протянутых рук. – Я скажу тебе правду: меня огорчает, что ты снова пытаешь связывать вещи, которые существуют для меня без всякой связи друг с другом: ты и… спираль…

– Я всё понял, не говори! – взмолился Юлий. – Дай мне подойти.

– Я боюсь, что мои слова могут звучать так, словно я придираюсь к тебе. Но я ничего не требую от тебя. Ни сейчас, ни в любой другой ситуации ни за что не стала бы требовать от тебя хоть что-нибудь. Я… не помнила себя от восторга, когда ты оказался на паре, и потом… твой отец и эта девушка – их появление сбило меня с толку. Это твои близкие люди, я осознаю это, но я, прости мне эти слова, никогда больше не хотела бы встречаться с ними. Я должна взять себя в руки, но… что я могу поделать?

Юлий решительно шагнул к ней и, преодолевая уже слабое сопротивление, прижал её к себе, одновременно роняя на землю жужжащий телефон.