Читать книгу Надуйте наши души. Swell Our Souls - Ирина Ногина - Страница 6

Будущий друг ждал её у входа в Университет. Довольно высокий и крупный человек с покладистыми чёрными волосами и слегка приподнятыми внутрь бровями, что делало его взгляд вопрошающе-ждущим. Он был одет в джинсы, коричневую рубашку поверх серой футболки, через плечо висела чёрная планшетка. Чуть только она сошла с трамвая, он зацепил её взглядом и повёл между тающими группками студентов мимо примарафеченных пихт к раздвижным дверям.

– Решил встретить тебя внизу, чтобы ты не искала библиотеку, – при встрече он пожал ей руку.

– Здравствуй, Юлий.

Следом за ним Илайя вошла в прямоугольный холл, подпираемый массивной каменной лестницей – близнецом своих многочисленных не слишком изящных сестёр, распределённых по зданиям самого разного назначения, что строились в одну эпоху с этим корпусом Университета. Они поднялись на второй этаж, свернули направо и пошли в конец коридора, где издали призывно сверкали двери библиотеки.

– Кафедра социальных наук, деканат философского факультета, – кивал Юлий на двери, встречавшиеся по пути. – А там – гордость университета: зал синхронного перевода, нафаршированный суперсовременный техникой, чуть ли не лучший в стране. Активно используется местными властями и дипломатами для приёма иностранных делегаций, – Юлий обернулся посмотреть на реакцию Илайи. Та кивнула. – Обрати внимание на эту дверь – лаборатория геофизиков. Когда-нибудь она будет названа в честь моего приятеля. Он гений! Проводит геотермические испытания, моделирует тепловые поля. Когда мне всё осточертеет, я спускаюсь сюда со своей кафедры на третьем и наблюдаю, как он работает. Это лучшее средство от хандры. Прямо под лабораторией – студенческое кафе. Кухня у них так себе, но кофе отличный, а самое главное – круглосуточный. Иногда по вечерам я беру два, сажусь за определённый столик, вытягиваю на полную длину свою портативную указку и отстукиваю по потолку условный ритмический рисунок. Костя присоединяется ко мне, и мы травим пошлые анекдоты – знаешь, отлично помогает проветрить мозги. Такие вот подробности аспирантских будней, – Юлий пропустил её перед собой в библиотеку.

Это было просторное, сильно освещённое помещение с множеством лэптопов на крошечных столиках. Людей там было немного.

– Пойдём, тут есть укромное место, где можно сосредоточиться, – Юлий провёл её через читальный зал и стеллажи к столику, где возвышались две стопки книг. «Энциклопедия символов», прочла девушка на верхней обложке.

– Ты наверняка догадалась, с какой целью я назначил встречу.

– У меня была только одна идея, хотя… Я, честно говоря, не думала, что ты серьёзно, – призналась она.

Юлий некоторое время изучал её, словно выбирая самое слабое место, чтобы поразить его взглядом, потом вид его смягчился, и он продолжал:

– Вся эта литература, – Юлий хлопнул по одной из книжных стопок. – Разумеется, не отсюда, – он многозначительно посмотрел на неё. – После того как я почитал Интернет, где информации по теме негусто, мне пришлось обойти пять библиотек. Я также воспользовался доступом своего научного руководителя в ряд иностранных электронных библиотек, но тут возник языковой барьер, и это крайне досадно, потому что вот там бы, как раз, можно было откопать много интересного. Я не сдался и решил задействовать свои связи среди филологов. Но это в скором будущем. А для первого раза я решил ограничиться этим, – он ткнул пальцем в книжные башни, потом полез в сумку и извлёк оттуда десятидюймовый планшет в замшевой обложке. – А также этим, – он любовно накрыл ладонью экран.

Илайя заёрзала на стуле, усаживаясь удобней.

– Дай-ка руку, – Юлий нетерпеливо схватил протянутую ему ладонь и, увидев ещё раз сплетение линий, удовлетворённо кивнул. – Во время своего мини-расследования я вспомнил, что видел этот знак дважды, а не однажды, как сказал тебе тогда. Получается, ты – это уже третий случай.

– Так что же он означает?

– Если я скажу тебе, что нашёл однозначный ответ на этот вопрос, это будет ложью. Но после отработки некоторого количества материала у меня сформировалось убеждение. Но давай по порядку. Вот, – он снял одну из книг, раскрыл её в месте закладки и придвинул к Илайе. – Посмотри пока. В этой книге самая большая сводка изображений и значений спирали. Это тебе для общей эрудиции. Ты увидишь, что многие из этих значений не имеют между собой ничего общего, и вроде бы ничего нам не дают. Но и вариаций самой спирали существует не меньше, чем их значений. Тогда я предположил, что конкретное значение может быть связано с конкретной же разновидностью символа, и стал искать идентичную спираль. И это кое-что прояснило, – Юлий раскрыл сразу две книги и показал два рисунка. – Твоя спираль называется энергетической.

Илайя перевела взгляд со своей руки на рисунки в книгах и сдержанно кивнула.

– Здесь есть некоторые несовпадения, но в том, что это один и тот же символ – спираль, вписанная в круг и как бы приплюснутая сбоку, я не сомневаюсь. Ты заинтересована?

– Конечно.

– Тогда я зачитаю самое важное из того, что нашёл. Итак: «последние подробные сведения об энергетической спирали были найдены в китайском томе XVII века „Религиозная отметина“. Некоторые записи, сделанные индийскими филологами в XIX веке со ссылкой на данный том, позволяют предположить, что попытки перевести довольно редкий диалект и адаптировать его для современных носителей языка значительного успеха не достигли. В этой связи можно констатировать наличие на текущий момент лишь эпизодических знаний о смысле и истории знака. Автор заметки об энергетической спирали в „Религиозной отметине“ неизвестен, однако сама заметка написана от первого лица, что характеризуется как странность, учитывая энциклопедический характер книги». Так, – Юлий сделал паузу, пропуская кусок текста. – Вот. «Энергетическая спираль – спираль, вписанная в круг, завитая по часовой стрелке. Витки спирали имеют эллипсовидную форму. Древние китайцы связывали этот знак с управлением силами стихии. Энергетическая спираль окрашена у них в зелёный цвет, в чём наблюдаётся намёк на зелёного дракона – символ одного из четырёх божеств. Подобный знак использовали также племена синдов – одной из древних народностей Северного Причерноморья, по некоторым данным он символизировал у них бога ветра, и его часто изображали на носах кораблей. История знака уходит на тысячелетия в прошлое, точное время его рождения неизвестно», бла-бла-бла, – Юлий снова перескочил. – «Из „Религиозной отметины“ однозначно следует лишь то, что подобная спираль – знак колоссальной энергии. А разнообразные намёки этой книги в совокупности с данными И. А. Грачова и Стивена Ф Мангейма позволяют сделать вывод о принадлежности такой энергии ветру», – Юлий коротко глянул на свою слушательницу, нашарил и включил планшет. – Сразу же, не делая остановки, прочту тебе статейку из интернета: «Адвокат ответчика объяснил в суде, что термин „Артеос“ был заимствован его клиентом, обвинённым в несанкционированном коммерческом использовании зарегистрированной торговой марки истца, для разработанной им компьютерной игры из сведений о средневековых верованиях бушменов в людей, управляющих ветром. Известны случаи, когда отчаянные представители этого племени вырезали у себя на груди или на животе характерную спираль и остававшиеся шрамы выдавали за великое знамение Артеос, благодаря чему становились почитаемыми, как божества». Дальше статья сводится к судебным баталиям, и ни слова больше по нашей теме. Я долго искал в сети более подробные сведения о верованиях бушменов, как и самом Артеос, но – увы. Пробить по поисковикам электронных библиотек я уже не мог, так как наткнулся на эту информацию в последний момент. Но я займусь этим в ближайшее время. Сдаётся мне, что это очень тепло, – он отложил планшет и слегка кивнул, как бы приглашая Илайю прокомментировать услышанное.

– Ты говорил, что дважды встречал этот знак. Где именно?

– В одном египетском поселении вблизи пирамид есть необычный храм. Он посвящён богам разных культур и народов. Но всех этих богов объединяет одно – они правят ветром. Там встретишь атрибуты и египетского Шу, и шумерского Ишкура, и славянского Стрибога, и греческого Эола. Внутри храма представлены статуи этих богов, их рисунки на стенах. У входа в храм выдавлена такая же спираль. Суди сама, – несколькими движениями он отыскал нужную картинку в гугле и продемонстрировал Илайе. – Второй раз это знак встретился мне на могиле человека в Германии. Точно такой знак.

– Интересно! Ты вспомнишь имя? Дату смерти?

– Боюсь, что нет! Я тогда обратил внимание на знак только потому, что раньше уже видел его. А потом вообще забыл, пока ты не напомнила мне. Твоя рука, точнее. Ладно, дело не в этом. Я хочу знать, что ты думаешь по этому поводу?

Илайя, машинально подавшись назад, чтобы оценить всё со стороны, покосилась на книжный букет.

– Я впечатлена размахом твоих изысканий. Не представляю, что могло бы заставить меня обойти пять библиотек.

– Обошла бы и больше, если бы тебе довелось сдавать зачёт профессору Керамичному. Человек умеет научить чувствовать себя последним болваном, да ещё в присутствии декана, искренне считавшего тебя до этого момента гордостью курса, – хохотнул Юлий под вежливую улыбку Илайи, после чего кашлянул. – Но я всё не добьюсь от тебя главного. Что ты думаешь по существу? В тебе родилось что-то наподобие веры? Абсурдная мысль, что это может быть правдой? Меня смущает твой равнодушный вид.

Илайя озадаченно выдохнула.

– Давай попробуем сформулировать это существо, – бодро начала она, но запнулась, не сумев выдать ничего внятного. – Значит, энергетическая спираль. Человек. Энергия ветра. Всё это как-то аллегорически увязано.

– Аллегорически?

Илайя округлила глаза.

– По-твоему, правильнее воспринимать это буквально? Человек, помеченный этим знаком, должен обладать какими-то сверхспособностями? Энергией ветра? – Илайя развела руками.

– Или для ветра, – пробормотал Юлий. – Я убеждён в одном: рассматриваемый нами феномен – это не символ, в том смысле, что символ – это условное обозначение какого-то объекта или свойства, тогда как спираль на твоей руке – самая натуральная. То есть, никаких аллегорий. Спираль существует как физическое, а не философское явление – независимо от наших знаний о нём. Нам также более или менее ясно, что знания о спирали весьма скудны, что наталкивает на мысль о редкости этого явления. Вместе с тем, тот факт, что отдельные люди пытались сымитировать это явление, говорит, во-первых, о том, что существовало некое общее понимание его свойств, во-вторых, что эти свойства были, вероятно, желательными. Далее – у нас есть некоторые намёки на то, что спираль (как физическое явление) связана с энергией и связана с ветром. Как именно связаны между собой в этой цепочке энергия и ветер – пока мы установить не можем, – Юлий ещё секунду-другую подумал и заключил. – Ну и всё. Пока больше ничего, – он сфокусировал взгляд на ней. – Я думаю, если спираль – это физическое явление, то ты сама должна чувствовать его свойства.

– Чувствовать… Хотела бы я чувствовать!

– Значит, не чувствуешь?

– Я не чувствую ничего такого, чего очевидно не чувствуют другие. Как бы объяснить…

Юлий кивнул.

– Я понимаю. Если и есть в твоих ощущениях нечто специфичное, не характерное для остальных людей, то ты не способна дать себе отчёт в этой специфике, поскольку в силу субъективности восприятия эти ощущения не являются для тебя специфичными (если принадлежат тебе от рождения).

– И всё усложняется тем, что у меня в жизни не выйдет так ясно выражать свои мысли, как у тебя, – пожала плечом Илайя.

– А от тебя и не требуется выражать свои мысли, – веско сказал Юлий. – Только ощущения. Мне придётся задать тебе очень много вопросов, если ты готова…

– Я готова!

– Рад слышать, – он порывисто встал и выразительно качнул головой, как бы одобряя собственное решение. – Ладно, пойдём.

– Куда?

– Провожу тебя домой – давно не наведывался в Асседию, а ведь место, надо признать, волшебное, – Юлий сгрёб книги в кучу и невольно ухмыльнулся, заметив, как солидарно приободрилась Илайя при его последних словах. – Дай мне семь с половиной минут – я занесу это к себе.

Пока они ехали в трамвае, Илайя украдкой наблюдала, как вздрагивают его ресницы от вихреватых кроссов глаз по своей узенькой лагунке, как деформируются поры, когда их стягивает к переносице, словно невидимая рука застёгивает невидимую змейку на оси лица, как ёжатся клетки от мимических спазмов губ, как взмывает в воздух фонтан волосков, ошмётков отмерших тканей, капелек пота и неорганической крупы от удара, обрушившегося на плечо. Илайя в ужасе уставилась в окно. Двое подростков дубасили друг друга на трамвайной остановке.

– Смотри! – воскликнула она с таким видом, точно собиралась выпрыгнуть из окна трамвая.

– Что там? – вздрогнул Юлий, хотя смотрел ровно туда, куда и она.

– Драка!

Юлий кивнул с едва уловимой складкой недоумения между бровями, по которой Илайя догадалась, что отвлекла его от размышлений, и остаток пути продолжала молча наблюдать за ним.

Сходя с трамвая, Юлий выдал привычку ходить одному, не подав ей руки и ринувшись вперёд, но скоро опомнился и вернулся, чтобы исправиться. Оказавшись на центральной аллее Асседии, он стал шумно вдыхать воздух и вертеть головой, наконец, повернул к Илайе довольное лицо.

– Я и забыл, до чего тут хорошо! А ведь знаешь – мой прапрапрадед проектировал этот санаторий.

Илайя недоверчиво улыбнулась.

– Участвовал в проектировке, если быть точным, – уязвлённо поправился Юлий. – Твоё лицо говорит мне, что требуются доказательства. Изволь! Здесь вокруг есть такие интересности, о которых тебе не расскажет никто, кроме меня.

– Да ладно! Я сама знаю Асседию, как свои пять пальцев!

– Угу.

– Что – угу? Здесь нет ни одного незнакомого мне камня.

– Вот как! – закивал Юлий. – А что ты скажешь насчёт Николаевской колокольни? Ага? – он ухватил хвост вопроса, мелькнувшего в её глазах. – Не знала о такой?

– Николаевская колокольня… Это никак не связано с развалинами Южной башни?

– Пфффф, развалины Южной башни! Это ты о том горе-памятнике погранпункта над бывшим прудом? Об этом вот – метр на метр – перевёрнутом вверх дном колодце? Обосцанном и оплёванным и некоторым другим ритуалам подвергнутом? Южная башня, значит. Как бы она не лопнула от важности после этих слов. Я говорю о колокольне Николая Чудотворца, спрятанной во впадине между Собачьим холмом и забором свалки, прямо под эстакадой. Вижу, что ты не знала о ней.

– Удивительно, – согласилась Илайя.

– А ведь казалось бы! В каком-нибудь полукилометре от пляжа, в двухстах метрах от туристической зоны и в пятидесяти – от автобусной остановки. Фокус в том, что она находится ниже уровня склонов, да ещё перекрыта эстакадой, к ней нет открытых подъездов, и если кто не знает точно, что она там есть – то случайно обнаружить её практически нереально. Раньше она стояла на одной высоте с городской застройкой и относилась к монастырю: её возвели, чтобы дублировать колокольный звон основной монастырской колокольни – таким образом создавался стереоэффект, но когда строили эстакаду, склон пополз вниз, и утянул её за собой. А постройка-то изумительной красоты! Трехъярусная свеча из розового кирпича – словно перст, указывающий в небо. С арочными окнами, скошенными гранями и уже, увы, без крыши. Жемчужина под грудой урбанистического мусора. И ведь таких мест, о которых даже коренные жители уже забыли, в нашем городе десятки. И я не вижу причин, чтобы не сходить туда прямо сейчас.

– Ты хочешь пойти в колокольню? Сейчас? – Илайя вскинула взгляд поверх его головы, и её вдруг обдало холодом. Настоящим, позднеосенним. И краски поблекли, и затянулось небо. А потом стены административного корпуса, перекрывавшие ей горизонт, качнулись и растворились в этой неожиданной мгле, и на их месте появился силуэт башни, точь в точь, как её описал Юлий, только ещё более величественной и мрачной, похожей на отвергнутую деву, которая так долго оплакивала своё одиночество, что от горя стала бессмертной.

Илайя опомнилась, заметив что, повинуясь какой-то силе, движется к выходу из Асседии, быстро глянула в бок, но силуэт колокольни уже растаял, и Илайя увидела, что Юлий, держа её за руку, ид ёт на таран Анны и Леонарда, которые, видимо, только что вышли из административного корпуса.

– Свободный ход на выход? – спросила Анна, своими словами останавливая Юлия.

– Добрый вечер, – сказал Леонард.

– А вы опять так поздно задержались, – сказала Илайя, почувствовав, наконец, свободу в руках – Юлий отпустил её.

– Аааа, я, кажется, понимаю, – пробормотал Юлий с еле скрываемой досадой.

Он поймал любопытно-оценивающий взгляд Анны, в то время как Леонард, коротко рассмотрев Юлия, завис на Илайе, глядящей поверх голов на административный корпус со столь непривычной для её лица тенью тревоги.

– Сегодня вечером приходил курьер, – сказала Анна, повернув голову к Леонарду. – Я не успела посмотреть, что он принёс, поскольку торопилась к тебе. Но если только Илайя не сделала какой-нибудь заказ, то я ожидаю, что это, наконец, мой жасминовый чай, который из-за каких-то глупых злоключений не может попасть к нам уже две недели. Между прочим, заказан из Китая. Я почти уверена, что это он. И очень кстати. Пирогом, к сожалению, сегодня не побалую, но горячие сэндвичи с сыром и шпротами будут готовы через пятнадцать минут. Пойдёмте, – Анна взяла Леонарда под руку, и они вдвоём обогнали Юлия и Илайю, которые с видом разоблачённых заговорщиков поплелись следом.

– Довольно скромное должностное жилище, – позволил себе заметить Юлий после того, как они расселись в кухне: Юлий против Леонарда, вопреки традиции оставившего место во главе стола для Анны, чьё поведение обещало им с минуты на минуту горячий жасминовый чай, Илайя – справа от него. – Всё же, директор такого санатория – важная персона. Топ-менеджер, можно сказать. А условия, мягко говоря, далеки от конкурентных.

– Боюсь, моя специальность и мой опыт не позволяют мне слишком перебирать условиями, – мягко возразил Леонард. – Как и моя неприхотливость, благодаря которой я вполне удовлетворён и даже счастлив располагать этим пристанищем.

Юлий кивнул и улыбнулся, как бы выражая почтение к такой позиции.

– А ваша специальность?

– Инженер-энергетик. Не очень подходящая для такой должности – так вы подумали?

Юлий уклончиво повёл головой.

– Я наверняка не открою для вас Америку, если сошлюсь на слухи, будто бы Асседию хотят довести до банкротства, чтобы потом продать под жилую застройку.

Леонард нахмурился.

– Слухи тем и хороши, что не запрещены законом. Но прежде чем повторять эту идею, задумайтесь вот о чём: санаторий самоокупаемый. Он не приносит существенной прибыли, но и не убыточен, как могло бы показаться. Да, здесь далеко на самые высокие зарплаты, персонал не перворазрядный, но, повторю, доход покрывает нужды. Чтобы довести это хозяйство до банкротства, потребовался бы грамотный коммерсант, ну, или финансист – человек, разбирающийся во всех этих купеческих тонкостях, чтобы всё выглядело правдоподобно. Но на должность директора берут инженера-энергетика. И я уже успел утвердиться в своих подозрениях, что это связано с тем, что в самое ближайшее время заканчивается срок эксплуатации основных коммуникаций. И перед этим инженером-энергетиком поставлена экстренная задача обеспечить их поэтапную замену, а где невозможна замена – модернизацию, которая хоть немного продлит срок службы устаревшего оборудования. Чтобы провести замену, нам, конечно, не хватит собственных средств, но и ни о каких кредитах, которые могли бы стать поводом к банкротству, речь не идёт. Город сейчас лоббирует дотационную программу, которая позволит нам обновить основные средства без принятия на себя финансовых обязательств. В перспективе от меня ожидается пересмотр и коммерческой политики и повышение ликвидности. При этом мои принципалы осознают, что коммерческое планирование – не моя сильная сторона, и обещают мне поддержку в этой части – как я понимаю, подразумевается, что мне в помощь будет нанят специалист в этой области. Я думаю, если бы в муниципальных кругах всерьёз рассматривалась идея банкротства, нынешние усилия по поддержанию жизнеспособности санатория были бы излишними и непоследовательными.

Юлий с живым интересом выслушал эту тираду и в конце кивнул с явно успокоенным видом, впрочем, в этом жесте было больше демонстрации, чем энтузиазма, поскольку, судя по его блуждающему взгляду, он уже был во власти отвлечённых мыслей.

– Пап, а ты слышал о Николаевской колокольне? – наивно спросила Илайя.

Леонард перевёл туманный взгляд на Илайю и неопределённо качнул головой. Юлий промолчал с таким видом, словно и не слышал вопроса.

– А чем вы сами занимаетесь? – с иронической любезностью поинтересовалась Анна, подавая к чаю притомленные в духовке бутерброды.

Юлий выдохнул рой захвативших его мыслей и деловито пригубил чай.

– Я почти всем занимаюсь. По мере необходимости или желания. Самое постоянное из моих занятий – история. В данный момент я занимаюсь Илайей.

– Интересное занятие.

– Это уж точно, – крякнул Юлий.

Анна улыбнулась одними губами.

– А откуда вы знаете друг друга? Учитесь вместе?

– Наша встреча – одна из экстравагантных выходок рандома. Учимся мы не вместе. Откровенно говоря, – Юлий упёрся взглядом в Илайю и запнулся. – Мне не пришло в голову…

– Поинтересоваться, на кого учится Илайя? – перебила Анна. – А ведь она – бакалавр политэкономии. В следующем году защитится и получит степень магистра.

– Вот как? – пробубнил Юлий с набитым ртом – он, оказалось, ждал возможности наброситься на бутерброды.

– Она пишет для Коммерсанта и Финанс. ЮА, её блог держится в топе Экономической Лиги, а в следующем полугодии, как только закроет сессию, – её ждут на стажировку в Национальном совете реформ.

– Политэкономия, – продолжая жевать, Юлий покачал головой, как бы взвешивая удачность выбора.

Анна покосилась на Илайю проверить, не собирается ли та разоблачить её враки, но Илайя молчаливо баюкала свою усталость. Анна с мечтательным видом подпёрла щёку.

– Познакомились вы недавно. Ничего толком друг о друге не знаете. Но что-то вас объединяет… Всё это выглядит загадочно.

Юлий полоумно ухмыльнулся.

– Большое спасибо, очень вкусные бутерброды.

– На здоровье, – помедлив, сказала Анна.

В кухню вползло молчание, от которого навязчиво веяло неловкостью. Дожевав третий бутерброд, Юлий покосился на пустую тарелку, которая всё меньше походила на желающую считаться его.

– Оказывается, предок Юлия проектировал этот санаторий, – сказала Илайя, подавляя зевок и откладывая недоеденный бутерброд.

– Так вот откуда такая озабоченность его судьбой! – воскликнула Анна, шоркнув Юлия взглядом.

– Праздное любопытство – не более того. Стремление выбрать близкую тему, если хотите, – Юлий пожал плечами. Икроножные мышцы его под столом нетерпеливо сжались, сетуя на затянувшийся покой.

– Завидная вашему предку досталась задача, – со сдержанным воодушевлением сказал Леонард. – Знатное творчество. Не отказался бы и сам…

Юлий не мог отвязаться от забористого взгляда Анны, под действием которого усилие, требующееся от него, чтобы уйти, крошилось и рассыпалось.

– Ещё чаю? – сжалилась она.

– Только не мне, – отозвалась Илайя. – Вы извините меня, если я пойду спать?

– И я! – Юлий вдруг встал, сам изумлённый своей резкостью – словно ноги самовольно вытолкнули его со стула. Он протянул руку Леонарду, тот тоже встал и сдержанно пожал её. – Большое спасибо за ужин. Очень рад познакомиться.

– Взаимно.

– Всего доброго, – трафаретным тоном сказала Анна. – Я провожу.

– Не беспокойся, Анна, я провожу, – выступил Леонард.

– Спокойной ночи, – прозевала Илайя и, опережая всех, ушла в свою комнату.