Читать книгу Приказ об отставке - Ирина Тева Кумар - Страница 11

Однажды одна молодая женщина привела ко мне девочку шести лет: очень худенькую, робкую и молчаливую. Мама выглядела крайне взволнованно: она смотрела мне прямо в глаза, теребила в руках белый платочек, говорила быстро и сбивчиво. Дочка же все время предварительной беседы пряталась за маму, изредка выглядывая из-за ее юбки, пытаясь хоть немного присмотреться ко мне. Запрос был в том, чтобы помочь дочке вновь принимать пищу. Всякий раз, когда дочка принимала пищу, у нее случалась рвота. После чего она и вовсе стала отказываться есть.

Маленькая шестилетка, и без того хрупкая, за последние недели сбросила два килограмма. Врачи обследовали ее, не нашли отклонений, и мама забила тревогу. Проблема выглядела буквально как вопрос жизни и смерти.

И спустя несколько встреч со мной девочка согласилась отведать домашних сырников, потом суп, кашу. Тошноты не было. В один из дней консультаций мама принесла мне букет ярких роз: «Ирина, вы спасли моего ребенка!» Я сама чуть не расплакалась, так волнительно и трогательно все это выглядело. Ведь я и сама мама и понимаю, как тяжело, когда у малышей проблемы.

Такой результат был достигнут благодаря выполнению одной важнейшей рекомендации, данной маме: по каждому зову приходить к ребенку и спокойно реагировать на любые реакции дочери. Вкупе с сопутствующими наставлениями: не ругать за отказ от еды, применять метод «зеленой ручки», использовать систему мотивации, – нам удалось «спасти» малышку. Решающим стало присутствие мамы и ее спокойствие. Благодаря ее незамедлительному позитивному отклику у малышки изменилось отношение к себе и к миру. Ведь именно ощущение небезопасности привело к отказу от еды.

На стадии обращения было: «Мир опасен. Я не могу принимать вовнутрь ничего извне. Сама я не справлюсь». На стадии выздоровления стало: «Мир разный. Обо мне заботятся. Я о’кей и мир о’кей».

«Я о’кей и мир о’кей» – исключительное убеждение, к которому нужно прийти ребенку, чтобы свободно развиваться и проявлять себя. Формируется убеждение постепенно.

В книге «Бегство от близости» Берри и Дженей Уайнхолд описывают систему развития, через которую проходят абсолютно все процессы, будь то жизнь человека, существование семьи, организации, дружбы, страны или человечества в целом.

Эта система состоит из четырех этапов: созависимость, контрзависимость, независимость и взаимозависимость. Очень кратко пробежимся по каждому из них:

1. Созависимость

Сначала ребенку важно быть в полном «слиянии» с мамой, ощущать надежный контакт, быть принятым полностью, получать заботу и любовь. Обычно это дошкольный и ранний школьный возраст до 10—12 лет.

2. Контрзависимость

На этой стадии человек по-прежнему очень нуждается в заботе и любви от матери, но ему важно отделиться от нее. Происходит это, как правило, через подростковый «бунт», эмоционально и с долей агрессии.

3. Независимость

Успешно пройдя через этап контрзависимости, человек «успокаивается» и понимает, что прекрасно справляется со всем сам. Обычно это период студенчества, самостоятельной жизни отдельно от семьи.

4. Взаимозависимость

Подойдя к финальному этапу развития, человек ощущает себя отдельной самодостаточной личностью и может строить близкие доверительные отношения с другими, не перенося на них свои незавершенные процессы развития.

Как вы считаете, на какой стадии развития зарождается мысль «Я о’кей и мир о’кей»?

Верно, на первой, на стадии созависимости. Человек в дебюте своего становления исследует мир и самого себя, наблюдая за взрослыми и их реакциями на события, явления и людей.

Ребенок словно заполняет пустую от рождения систему координат со шкалами «хорошо» и «плохо», так «надо», а вот так «не надо». Главным критерием этого является удовлетворение фундаментальной для жизни потребности в безопасности.

Чтобы понять, что я имею в виду, давайте посмотрим чуть шире.

Во все времена люди задумывались о смысле существования. Задавали себе вопросы: «Кто я?», «Зачем я?», «В чем главный смысл?». Великие умы – философы, ученые – строили свои гипотезы, формировали учения, создавали целые школы психологии и философии.

Виктор Франкл, опираясь на ценность знания смысла, создал школу в психологии – логотерапию, доказав в своей врачебной практике, личной истории, что смыслом можно «лечить».

Кто-то к вопросам смысла относится иронично, для кого-то это опорная точка в жизни. Но есть факт, который доказан самой жизнью: один из ее смыслов – в продолжении. Жизнь должна продолжаться.

Человек, как носитель жизни, должен жить. И для того чтобы сохранять эту способность как можно дольше, он наделен чувствами, помогающими собирать информацию, вовремя реагировать, адаптироваться. В буквальном смысле человек ориентируется на чувства. В базовом комплекте от рождения нам всем достался набор: радость, страх, гнев, печаль, удивление. Испытывая то или иное чувство, человек понимает, способствует созданная ситуация продолжению жизни или нет. Чтобы выполнить важнейшую задачу жизни – сохранить ее, – у человека есть два помощника: чувства страха и радости. Первое сигнализирует об опасности, второе – о безопасности.

Так, чтобы ребенок выжил, он старается максимально уходить от пугающих ситуаций и учится тому, что вызывает радость и чувство безопасности.

Беспомощность и уязвимость каждого человека на первых годах жизни, необходимость пройти через стадию созависимости (полного слияния) приводят к сильнейшей тревоге, связанной с возможным отвержением. Все дети больше всего на свете боятся быть отвергнутыми, покинутыми.

Представьте малыша, который не хочет уходить с детской площадки. Мама уже и раз сказала, и два, и двадцать. В какой-то момент ее терпение лопается. Малыш слышит: «Все. Я ухожу. Вот и оставайся здесь!», видит, как мама оставляет его и уходит. Нормальный малыш начнет плакать и либо пойдет за мамой следом, либо сядет где стоял. У него случилась катастрофа. В мироощущении ребенка покинутость граничит со смертью. «Я один не справлюсь». Поэтому близнец потребности в безопасности – это потребность быть принятым.

Теперь вернемся к нашей шкале координат. Как ребенок может разобраться, какие паттерны поведения, качества и ситуации помогают жизни, а какие нет? Верно, опираясь на свои чувства и исследуя реакции близкого окружения.

Психолог Рене Шпиц исследовал механизмы детской психологии. Вот одно из его наблюдений.

Наблюдатель играет с ребенком и предлагает ему игрушку. После того как ребенок заполучил игрушку и поиграл с ней, наблюдатель забирает игрушку.

Когда ребенок тянется к ней, наблюдатель грозит пальцем, покачивает головой и говорит: «Нет, нет».

Несмотря на улыбку и приветливое выражение лица наблюдателя, ребенок быстро отводит назад свою руку и сидит с потупленным взглядом и выражением смущения и стыда, словно он совершил нечто

ужасное.

Р. Шпиц «Психоанализ раннего детского возраста»

Так, ребенок быстро понимает, что такое хорошо и что такое плохо. Оценочность не минует и его самого. Если на большинство своих проявлений ребенок получает поддержку и утешение мамы – он понимает, что может быть разным и быть при этом «хорошим», и у него подкрепляется разрешение себе и дальше быть, жить. Но если в детстве ярко была представлена картина отречения, наказания – с большой вероятностью сформируется противоположная установка.

У ребенка внутренняя нецелостность формируется так.

В возрасте между 2 и 3 годами ребенок уже достаточно самостоятелен, чтобы переносить недолгие периоды одиночества. Например, он увлекается игрой и не думает о собственной потребности в заботе и безопасности. А мама может приготовить еду, отвлечься на работу по дому, посвятить себя личным делам, отлучиться в магазин (оставив его под наблюдением того человека, которому всецело доверяет).

Бывает, ребенок неожиданно обнаруживает себя в одиночестве, и ему становится очень тревожно. В такие моменты он обязательно позовет маму или сам пойдет к ней. И если же в ответ на зов мама откладывает свои дела, дает ребенку ласку, утешение и поддержку, то вся тревога уходит. Ребенок считает маму очень хорошей. Хорошим в его восприятии становится и все вокруг.

В случаях же, когда мамы нет в зоне доступа (она не может эмоционально быть с ребенком), мама становится плохой. Очень плохой. Черным цветом окрашивается все. Однако же, когда ребенок вновь «получает» маму обратно, то и образ мамы вновь возвращается к положительному.

Со временем, пройдя несколько циклов, описанных выше, ребенок усваивает, что мама может быть и плохой, и хорошей одновременно, при этом общий образ все же со знаком «плюс». Малыш уясняет, что вполне возможно быть одновременно и хорошим, и плохим, не становясь от этого «негативным» человеком. Ведь он совершенно точно понимает, что мама хорошая несмотря на разные ее качества.

Со временем двух-трехлетка учится относиться так же и к себе. Когда капризничает, проявляет гнев или расстраивается, мама с сочувствием и поддержкой относится к нему. Ребенок совершенно точно чувствует, что его принимают и любят любым. Это позволяет сформировать некое целостное отношение к себе как к хорошему в общем человеку. «Да, я могу обладать разными качествами, и плюсами, и минусами, но при этом оставаться в общем хорошим человеком».

Если же в период до трех лет при указанных выше ситуациях что-то идет не так: например, мама даже после возвращения не утешает ребенка, не дарит любовь, или, когда ребенок проявляет гнев, встречается с родительским отчуждением или осуждением, малыш может подумать, что мир безопасен, только когда мама рядом и только когда он ведет себя приемлемо. Формирование целостного восприятия себя и мира как положительного не случается. В дальнейшем ребенок учится мыслить «двумя категориями»: хорошо или плохо, черное или белое, все или ничего.

Однако же мир, безусловно, никак не укладывается в такие категории, создавая неоднозначные ситуации. Чтобы возможно было продолжать жить, необходимо было легализовать это явление. Впоследствии эту травму детства люди назовут перфекционизмом.

По ходу чтения книги вы будете работать над восстановлением целостностного отношения к себе, к миру. Признавать, что мир (и вы как его часть) может быть разным, и в общем – со знаком «плюс». Становится возможным мышление не из двух крайностей, а категориями более тонкими и многогранными.

Обретая целостность, вы понимаете, что, несмотря на свои плохие качества, имеете право быть, быть о’кей. Получаете возможность оперировать плюсами, когда сталкиваетесь с минусами.

Так, вы не становитесь «монстром», проявляя гнев, и «неудачником» в случае ошибок. Вы сами не становитесь ошибкой.

Посмотрим, как это было у наших героев.

Я: «Что вы помните из детства?»

Мария: «Я была как будто одна. Никто меня не слышал, не понимал. Мои проблемы – мелкие. Я не понимала, кто я. Я не имела веса, была незаметная, тень какая-то. Я умереть хотела. Папа меня не замечал, его не существовало. На мои просьбы он не реагировал. Я лет до 25, когда мне было плохо, мысленно с ним разговаривала и думала: а как бы подумал папа? Он же такой умный и взвешивает решения, долго-долго думает и принимает точно выверенное решение. Я ждала-ждала и не дождалась папу.

Господи, ужас, сколько можно рыдать… Мне кажется, я столько раз эту тему гоняла, она какая-то вечная».

Олег: «Особо ничего не помню. Знаю, что до моих трех лет у мамы была то ли депрессия, то ли еще что. Она мне сама рассказывала, что не могла улыбаться мне, когда я к ней подползал, будучи еще полугодовалым. Отец был в командировках, все время на работе, а старший брат меня ненавидел. Тоже, уже много лет после, он рассказал, что сам не понимал, откуда столько злости ко мне. И что он помнит, как рогаткой мне в лоб камнем каким-то стрельнул. Мне было года четыре.

Такое вот детство».

Когда я услышала такие, пусть и очень краткие, рассказы о детстве клиентов, картина стала более целостной.

Во-первых, фраза Олега про «особо ничего не помню». Очень часто бывает, что взрослые оглядываются назад и либо не находят воспоминаний вовсе, либо находят преимущественно приятные. В моменты, когда мы хоть сколько-нибудь касаемся прошлого, такие клиенты морщатся и говорят: «Нет, мои проблемы сейчас не связаны с детством. В детстве у меня все было хорошо». Однако же почему-то ничего не вспоминается. По правде говоря, механизм забывания – это просто защитная реакция психики.

Когда было больно и непонятно, что с этим делать, психика приняла решение удалить факт травмирующей ситуации из поля внимания. Чтобы не мешало жить дальше.

Во-вторых, рассказанное клиентами подсветило причины их состояния сейчас:

• У обоих не сформировалось отношение к себе как ценным и заслуживающим внимания, что, несомненно, вызывало тревогу в детстве.

• Мария справлялась с тревогой при помощи контроля. Все события, происходящие в ее жизни, она собирала, точно пазл: все разобрано на составляющие, у каждой составляющей – свое место, и если пазл не складывается, то нужно просто подумать еще. Но ощущение спокойствия все не приходило, и Мария пребывала в состоянии постоянного стресса. А когда сын дома не слушался, он словно мешал построению и без того несовершенно собранного пазла, чем вызывал гнев.

• Олег из-за недополученных внимания и эмоционального контакта неосознанно пришел к выводу, что он не нужен. Это также вызвало сильную тревогу, с которой он не может справиться по сей день. Именно с ощущением ненужности своего существования, полного обесценивания себя он сталкивался в минуты единения с собой. И именно от этих встреч уходил с помощью алкоголя. Так реализовывалась программа «Не живи», о которой мы будем говорить далее.