Читать книгу 6 ЛИТО - Коллектив авторов - Страница 8

ничего не хочется ничего

дверь захлопнется и короткий стук

подытожит всё что пришло ушло

незаметно выскользнуло из рук

внешний мир отрезан глухой стеной

внутренний мой мир не тобой живёт

я осталась здесь ты теперь с другой

стороны находишься меня от

иногда обрывки каких-то нот

долетают под скорлупу извне

ты теперь находишься меня от

по ту сторону

и мы больше не

клеточек крови порченой, ядовитой, чёрной так много

накоплено на вселенском генетическом файле

что с трудом отличишь гениальную кровь больного

депрессией Ларса фон Триера – от крови богини Кали

не отрываясь, смотрим последний киношедевр

в иллюминатор DVD-плеера на цветном одеяле

там Меланхолия, беспристрастная и чужая планета

заслоняет героям половину воспалённого небосвода

нам она заслоняет половину маленького экрана

смотрим с паузами, не желая триеровского исхода

а может, паузы «на кофе и объятия» важнее нам

чем сострадать героям, болея «эстетикой ухода»

…всходит гаснущая планета над матовым небосводом года…

Вспомнилась песня, которую пела мне в детстве няня,

Что, растревожив душу, всю ночь не давала спать.

Около дома – сын мой и мальчик соседский Ваня

Авторский видеофильм снимают, под завывания

Некой певички, которую, впрочем, не грех не знать

(Слабенький голосок не тронет и не пронзит до почек,

Разве что есть у певички потребность по-бабьи взвыть).

Камеру твёрдой рукою ведёт сыночек.

Катится солнечный диск в заповедник ночи.

Лето прошло; впору думать, как дальше жить.

Сын объектив направляет на младшего брата.

Тот корчит рожи, смеётся: кастинг прошёл – и рад…

Возле канавы растут, как трава, маслята.

Тренькнул мобильник: на карту пришла зарплата

(Или твоё эсэмэс? Это лучше, чем пять зарплат).

Здесь, в садоводстве, время стоит болотцем,

Хоть изменился участок: исчезли турник, огород…

Здесь я назад лет десять… Нет, память в кулак, бороться

С прошлой собою, держаться, не падать на дно колодца,

Всё, что запишем на камеру, не умрёт.

Выйду во дворик. Вечер, сарай, соседка.

(Дома – фонарь, аптека). В бочке дрожит вода.

Яблоня, вишня, колодец, брезентовая беседка.

Голос ребёнка: «Мама, ты, чур, людоедка!»

Главное – это быть в кадре; роль навяжут всегда.

Сонная одурь сегодня сильней меня.

Сплю до полудня, свою проклиная лень.

Есть роковая черта в середине дня,

После которой понятно, к чертям ли день

Или в копилку…

Осень уже живёт

В этих местах, роняя цветную сыпь

В смешанный лес, неровную топь болот.

…Ночью над садоводством кричала выпь,

Птичка невзрачная, с голосом силы той,

Что отбивает сон, и казалось, так

Пьяная шваль голосила над пустотой

Пропитой жизни.

Катилась луна в овраг,

Небо чернело разбавленной ваксой, звёзд

Россыпи еле проглядывали сквозь слой

Из облаков и ваты. Прожгли мой мозг

Пьяные причитания над пустотой…

Осень-уборщица перебирает хлам.

Снится параграф научной работы. День,

Преодолев черту, потечёт к чертям.

Сплю до полудня, свою проклиная лень.

Зима на этот раз не заблудилась,

А поняла: никто её не ждёт.

Дождю и сплину отдалась на милость,

В пруду в Удельном парке утопилась,

И нет зимы, а мы – явились, вот.

В промозглом межсезонье, междуречье,

Как на меже распаханных полос,

Стоим на стыке жизней человечьих,

На перепутье, если в просторечье,

Куда идти, не задаём вопрос.

А в призрачном вчера горластый ветер

Кричит, и звук бежит по проводам,

О том, что грань тонка, и так же светел

Июльский вечер, что флажком отметил

Маршрут особый, неподвластный нам.

И мы сменили курс, и бездорожье,

Приняв безмолвно, скрыло нас в ночи,

Где след петлял и таял у подножья,

И галки пели песни скоморошьи.

И мы дошли – незваные, ничьи.