Читать книгу Философия и методология науки. Учебное пособие - Коллектив авторов - Страница 13

До недавнего времени в учебной литературе природные факторы развития общества рассматривались по преимуществу как нечто сугубо внешнее, лежащее за пределами собственно социальной эволюции. Природное при таком подходе исключалось из круга внутренних связей, присущих социальному процессу. Жизнь общества оказывалась своеобразной границей, перейдя которую природное как бы теряло свое качество. Вследствие этого вопрос о природных факторах общественного бытия людей рассматривался в советской (а в значительной степени и в постсоветской) литературе как второстепенный, анализировался бегло и поверхностно, в соответствии с однажды найденной и утвердившейся схемой. Суть этой схемы – придание доминирующего значения социально-экономическим и технико-технологическим факторам развития общества, которые якобы обеспечивают чуть ли не абсолютную независимость общества от различных природных условий.

Опасаясь принизить значение отношений собственности, советские обществоведы предпочитали рассматривать природу как несущественное обрамление социальных процессов. Эстафету умаления роли географического фактора в направленности и характере развития общества переняли современные «экономические детерминисты», которые тоже (лишь с обратным знаком) все свели к отношениям собственности.

Общество не только по своему происхождению генетически связано с природой: мы живем среди природы, получаем из нее необходимые для нашей жизнедеятельности вещество и энергию. Следовательно, существует еще и структурная связь общества и природы.

Можно выделить три основных вида естественных предпосылок существования и развития человека и общества: геофизические, биологические и демографические.

Геофизические предпосылки охватывают различные космические явления, такие, как солнечное тепло и свет, магнитная оболочка земли, а также явления земного порядка – всевозможные ландшафтные зоны, климатические и почвенные характеристики местности, залежи минералов, водоемы и т. п.

Биологические предпосылки включают поля и леса, луга и пастбища, многочисленный животный мир планеты. В своем единстве все это образует биосферу. Существенное значение для общества имеет то, что к ней принадлежит и человеческая популяция.

Демографические предпосылки затрагивают проблемы воспроизводства человеческого рода. Численность населения, его плотность, возрастная структура, динамика его изменения, характер миграции оказывают значительное влияние на состояние экономики, на темпы и пропорции всего общественного развития.

Отношение людей к среде обитания не является прямым. Оно опосредуется способом материального производства, уровнем развития науки и техники, типом общественных отношений и характером социальных потребностей. Взаимодействие общества и природы разворачивается в форме практической деятельности. Как люди используют ресурсы природы, что они могут получить от нее, во многом зависит от нашей культуры, от приобретенных знаний, от применяемых нами способов деятельности. Важное значение имеет нравственная сторона использования природных богатств. Сугубо утилитарное потребительское отношение к природе опустошает и разрушает ее. Опасность подобного взаимодействия человека и природы была глубоко осознана в философии русского космизма. Ее основоположник Я. Федоров (1829–1903) выдвинул идею онтологического равенства человека и природы. Он обосновывает их равную необходимость для развития общества.

С развитием культуры менялись исторические типы природопользования: присваивающее хозяйство, аграрный и индустриальный типы образуют последовательный ряд их зарождения.

Исторически первым стало присваивающее хозяйство. Его отличало непосредственное потребление людьми продуктов природы. Важнейшее значение данного типа состоит в том, что именно на его основе происходило выделение пралюдей из животного царства. Тому есть множество подтверждений. На заре своей истории человеку уже удалось обуздать стихию огня, поддерживая его и используя для обогрева и приготовления пищи. Наши далекие предшественники научились приспосабливать естественные укрытия для жилья. Они собирали дикорастущие плоды, охотились и ловили рыбу. Шкуры животных служили им одеждой. Первобытные умельцы создают деревянные, каменные и костяные орудия для охоты, разделки туш животных и обработки шкур. Большим достижением стало приручение и одомашнивание некоторых видов животных. Могучим средством социализации первобытного человека с выходом из животного существования явился язык. Обозначая словами окружающие предметы, люди наделяли их смыслом, вовлекая в сферу собственной жизни. Происходило очеловечивание и освоение предметного мира. Лес, луг, болото, медведь, другие животные, как и сам человек, занимают посредством языка свое строго определенное место в сознании первобытного охотника и собирателя с выделенными в них свойствами, функциями и социальным назначением. Язык открыл замечательную возможность закреплять приобретенный опыт, аккумулировать его, обмениваться им и наращивать его. Он позволял также консолидировать совместные действия людей, многократно умножая их социальную силу. Возникла перспектива потенциально бесконечного развития общества.

Вместе с тем появились новые риски и угрозы. Применение весьма эффективных орудий охоты привело к исчезновению многих крупных копытных, служивших основным источником пропитания. Разразился глубочайший антропологический кризис – население сократилось на один-два порядка.

Спасением стал переход к аграрному типу природопользования, совершенный в эпоху неолита (десять тысяч лет назад) и растянувшийся на две тысячи лет. Существенно возрастает обратное воздействие общества на природу. Хозяйство становится производящим. Земледелие и скотоводство оказываются его основными формами. Это позволило обеспечить население стабильным источником пропитания. В результате резко возросла численность населения. Там, где раньше могла прокормиться только одна семья охотников-собирателей, становится возможной жизнь нескольких десятков семей земледельцев или кочевников-скотоводов.

Новый способ взаимоотношений общества с природой, суть которого в ее преобразовании и производстве таким образом необходимых для жизни продуктов, вызвал радикальные перемены в важнейших сферах деятельности. Наблюдается бурное развитие ремесел, обслуживающих производство и потребление созданных продуктов. Происходят дифференциация и кооперация различных видов деятельности, усложняется социальная структура общества. Возникают первые протогосударства (Ур, Урук, Эриду, Лагаш, Умму) с весьма сложной системой управления обществом. Запасы природных ресурсов кажутся беспредельными в сравнении с потребностями людей. А природа признается способной в полной мере восстанавливать взятые у нее ресурсы. В производстве используются сила человека и животных, энергия воды и ветра.

В XVIII в. осуществляется переход к индустриальному типу природопользования. Одним из результатов индустриального типа природопользования стал скачкообразный рост народонаселения.^ середине XIX в. на Земле проживал 1 млрд человек, а в начале XXI в. численность населения нашей планеты уже достигла 7 млрд. Это породило букет неведомых прошлой истории проблем: вопрос оптимальной численности населения, сбалансированность его половозрастного состава, а также рождаемости и смертности, пополнение производства квалифицированными трудовыми кадрами, процессы миграции и межкультурной коммуникации, обеспеченность материального производства сырьем, а населения продовольствием и др.

С середины прошлого века разворачивается научно-техническая революция, существенно интенсифицирующая процесс природопользования. Ее маркерами являются новые материалы, превосходящие по ряду свойств естественные, генетически модифицированные продукты, нанотехнологии, изменяющие на атомно-молекулярном уровне структуру и свойства вещества, автоматы, работающие в агрессивных средах и выполняющие тончайшие операции, космическая техника, телевидение, интернет, мобильная связь.

Научно-техническая революция превратила всю планету в поле деятельности человека. В результате антропогенного воздействия на огромных территориях изменился рельеф местности. Третья часть суши используется под поля, луга и пастбища. Люди создали колоссальные оросительные системы. Происходит бурный рост городов: два века назад в городах проживало лишь 3 % населения, а сегодня в них уже сконцентрировано больше половины жителей планеты. Общество фактически преобразует природу. Оно создает вторую искусственную среду, или техносферу. Образование искусственной среды означает, что общество перешло к неведомой прежде форме эволюции, которая совершается на основе механизма культуры.

Вместе с тем нынешний способ природопользования порождает множество трудноразрешимых проблем. Есть ли предел росту потребления природных ресурсов? Специалисты убедительно доказывают, что мы к нему уже подошли. Выдержит ли биосфера антропогенное давление на нее? Факты свидетельствуют, что она деградирует: сокращается биоразнообразие, быстро уменьшаются лесной массив планеты и ареал обитания животных, слабеет их иммунная система, нарушается репродуктивная функция. Способен ли человек биологически и психически приспособиться к стремительно расширяющейся техносфере? Ведь он появился на Земле, когда условия жизни были совершенно иными.

Реалии XX–XXI вв., стремительное нарастание значимости экологических и демографических проблем для судеб человеческого сообщества, более глубокое уяснение идей философской классики по этим вопросам ведут нас к принципиальному изменению подхода к пониманию места и роли природных факторов в общественной жизни. Экологический императив, осознание естественных «пределов роста» и явной опасности экологической катастрофы буквально взламывают устоявшиеся представления о характере взаимосвязи природы и общества. Выяснилось, что природа – отнюдь не какая-то нейтральная среда, в пределах которой может «во всю горизонталь» гулять «прометеев» человек, стремясь подчинить ее своему произволу, а один из базовых факторов социальной эволюции.

Если говорить в целом о естественной среде, то следует отметить, что она существует в двух видах: как внешние природные условия, с которыми так или иначе взаимодействуют люди, и как внутренние качества индивидов – генетический фонд популяции. И в форме внешнего, и в форме внутреннего влияния природа может выступать как фактор, способствующий успешному развитию (теплый, мягкий климат, плодородные почвы, богатые ресурсы и т. д.), или как фактор, препятствующий и ограничивающий возможности прогрессивно-поступательных изменений (зона рискованного земледелия, ослабленный иммунитет у населения и т. д.).

Природное поле жизнедеятельности общества может быть модифицировано благодаря человеческой практике и расширено за счет «очеловеченной природы», состоящей из продуктов деятельности и артефактов культуры, технологий и образцов цивилизации (дома, фабрики, заводы, дороги, мосты и т. д.). Внутренняя природная среда (наследуемые биологические задатки) также может изменяться благодаря человеческим усилиям (тренировки, закаливания, умственные упражнения и т. д.). Однако воздействие человеческой практики на естественную среду далеко не всегда благотворно. Оно может быть крайне неблагоприятным и даже гибельным как в отношении внешней природной среды (истощение ресурсов, экологические катастрофы, эрозия почвы и т. д.), так и в отношении внутренней природной среды (снижение выносливости, рост числа заболеваний, ослабление защитных сил организма и т. д.). Последнее означает, что и наследственная организация индивидов может деформироваться, подвергаться разрушительному воздействию в процессе роста и расширения масштабов человеческой деятельности.

Природное начало универсально: оно во всех направлениях пронизывает общественную жизнь. Поэтому не далек от истины современный философ В.С. Барулин, когда пишет, что «общество представляет собой не что иное, как определенное природное образование»[20], что оно в рамках бесконечной эволюции природного мира предстает как один из высших этапов эволюции природы. Другие авторы, подчеркивая значение природных начал в жизни общества, определяют последнее или как природносоциальный организм[21], или квалифицируют историю человечества как социоестественную[22], или, пытаясь оттенить роль и значение природных факторов в развитии производительных сил общества, говорят о «природно-производственной основе»[23] и т. д.

Говоря о глубокой укорененности природного как в индивидуально-личностном, так и в общественном бытии людей, следует различать понятия «природа» и «географическая среда общества». Природа — это все существующее, весь мир в бесконечном многообразии его форм. Данное понятие употребляется в одном ряду с понятиями «универсум», «вселенная». Географическая среда — это только земная природа, включенная в сферу человеческой деятельности и образующая необходимое условие существования общества, та часть природы, с которой общество непосредственно контактирует на данном историческом этапе. Географическая среда, таким образом, представляет единство природного и социального. Для обозначения сферы взаимодействия природы и общества применяются различные термины – «антропосфера», «социосфера», «техносфера». Если взять природу в целом, в ее постоянстве и практически малозаметной изменяемости в сравнении с быстротекущей общественной жизнью, то ее влияние на социальные процессы действительно может показаться весьма ограниченным. Именно по причине достаточно медленного по человеческим меркам изменения природных факторов социального бытия ученые, которые занимались изучением общественной жизни, не очень интересовались людьми как естественной составляющей биосферы. В результате этого целый пласт важнейших проблем выпал из поля зрения общественных наук.

Но если посмотреть на природу как на совокупность географических (природно-климатических) условий, в рамках которых функционирует и развивается общество, т. е. природу в узком значении слова, то тут открывается совершенно иная картина. Мы видим, что эти условия выступают таким фактором, который не только может ускорять или замедлять динамику социальных изменений (в недалеком прошлом к этому обычно и сводилась роль природных факторов), но и придавать специфическую, неповторимую направленность в развитии социальных организмов, определять типы хозяйствования, уклад и образ жизни народов.

Можно утверждать, что в становлении и развитии локальных цивилизаций, в формировании их неповторимого облика и специфических черт естественная среда обитания сыграла ничуть не меньшую роль, чем различного рода социокультурные факторы (в частности, религия). Именно особенности естественной среды и тип религии, которую выбирали те или иные народы, в наибольшей степени обусловили цивилизационное многообразие человечества.

Вместе с тем следует отметить, что ряд исследователей с удивительным упорством исключают природные факторы из числа движущих сил социальной эволюции. Все они исходят из ложной, методологически ошибочной предпосылки о том, что социальное можно объяснить только через социальное и никак иначе. Такой подход в первую очередь характерен для всей дюркгеймовской традиции и ортодоксальных марксистов. Стремление объяснить социальное только через социальное, исключая все естественное, природное, биологическое, чрезвычайно сужает и ограничивает возможности адекватной теоретической интерпретации жизнедеятельности общества, выступает причиной односторонних точек зрения и концепций.

Часто говорят, что развитие науки и техники ведет ко все большей независимости человеческих сообществ от их непосредственных географических условий, что в сходных природно-климатических условиях у народов бывает весьма разный общественный строй и, наоборот, одинаковый строй может иметь место при весьма различных условиях. Акцентируется внимание на том, что без качественных революций в способах производства не может осуществиться переход к новой общественно-экономической формации, что смена этих формаций не может быть объяснена влиянием географической среды хотя бы потому, что она происходит гораздо быстрее, чем изменение в географической среде, и т. д.

Такие аргументы не убедительны. Если с ними согласиться, то надо признать, что становление капиталистического способа производства (точнее сказать, индустриального общества) именно в Западной Европе является результатом каких-то специфических способностей населения этого географического региона, т. е. результатом особых расовых характеристик западноевропейцев (кстати сказать, многие исследователи так считали раньше и продолжают считать теперь). В действительности исходная, базовая причина кроется не в каких-то уникальных расовых характеристиках западноевропейских народов, а в природно-климатических условиях того региона, который они заселили.

Если обратиться к древнейшей истории человечества, то можно определенно утверждать, что неолитическая революция, положившая начало производящей экономике, осуществлялась прежде всего в силу климатических изменений, связанных с окончанием ледникового периода при переходе от плейстоцена к голоцену. Географическая среда в этом процессе имела исходное формообразующее значение. Глобальные изменения климата явились важнейшими движущими причинами перехода человечества от присваивающего хозяйства к производящему. Вообще спонтанные изменения естественной среды обитания (климата, уровня моря, тектонической активности и т. д.) практически неизбежно вели, ведут и будут вести (разумеется, там, где эти изменения имеют место) к изменениям существенных социологических характеристик человеческих обществ. Только глобальные изменения климата, приведшие к быстрому исчезновению крупных млекопитающих – основы рациона питания верхнепалеолитического населения, – вызвавшие мучительное вымирание большей части этого населения, и могли стать мощным стимулом для вынужденного поиска альтернативных источников пищи. В ряде областей, примерно совпадающих с вавиловскими очагами доместикации, в качестве одного из альтернативных путей эволюции совершенствовался сбор злаков, были изобретены зернотерки, серпы и т. п., т. е. закладывались предпосылки для перехода к земледелию со всеми вытекающими отсюда социальными и культурными последствиями.

Причины размежевания земледельческо-животноводческих и животноводческо-земледельческих линий социокультурной эволюции также коренятся в географических условиях. Животноводческо-земледельческая линия развития, достигшая полноты своего раскрытия в обществах кочевников-скотоводов, утвердилась исключительно в специфических природных условиях, а именно в зоне Евразийских степей и полупустынь Аравии и Сахары. Общепризнанно, что в зависимости от различных природно-климатических зон возникали и развивались существенно различающиеся хозяйственные типы и уклады. Назовем основные из них: 1) самый архаичный тип представлен охотниками и собирателями тропических лесов; 2) охотники северной лесной зоны, уровень хозяйственной организации которых соответствует эпохе неолита – патриархально-родовая организация; 3) морские охотники Арктики, находящиеся на стадии распада родового строя; 4) оленеводческий тип хозяйства, для которого характерны зачатки социальной классовой дифференциации; 5) степное кочевое скотоводство, характерное для степных регионов; 6) ручное палочно-мотыжное земледелие; 7) плужное земледелие, которое возникло примерно между 15° и 40° северной широты в V–III тысячелетиях до нашей эры.

Именно в последнем регионе появились древнейшие цивилизации: Месопотамия, Египет, Иран, Северная Индия, Китай. По климату, рельефу местности, свойствам почвы этот регион был на редкость благоприятен для земледелия. Развитию земледелия способствовало расположение в долинах мощных рек, разливы которых несут плодородный ил: в Месопотамии – Тигра и Евфрата, в Египте – Нила, в Северной Индии – Инда и Ганга, в Китае – Хуанхэ и Янцзы. Недра региона отличались богатством полезных ископаемых (в частности, металлами). Социальному развитию содействовали удобные естественные пути сообщения. Наконец, все эти древнейшие цивилизации являлись в большей или меньшей мере изолированными и защищенными природными условиями географических областей, естественные границы которых очерчивались морями, горными массивами, девственными лесами и безлюдными пустынями.

Зерновое земледелие (пшеница, рис, просо и т. д.) вывело человечество на цивилизационный уровень развития, основанный не на приспособлении к окружающей среде, а на ее преобразовании. Интересно то, что развитие земледельческой цивилизации пошло двумя, явно отличными друг от друга путями: восточным и западным. Здесь перед нами возникает вопрос фундаментальной важности: почему?

Исследователи полагают, что различие в системе экономических отношений на Востоке и Западе связано прежде всего с ролью государства. Является государство субъектом собственности или не является, возникают или не возникают в обществе отношения «власть – собственность» – это обстоятельство имеет основополагающее значение; оно выражает суть дела при объяснении причин типологического различия Востока и Запада. Почему на Востоке (Шумер, Египет, Китай и т. д.) складывается социокультурная система, в пределах которой отдельный человек (семья, домохозяйство) лишается автономии самообеспечения по отношению к отчуждаемой от общества власти, а ее носители выполняют не только административно-политические, но и собственнические (прежде всего по отношению к земле, воде и прочим природным ресурсам) и организационно-хозяйственные функции, а на Западе наоборот: получают развитие автономия личности и гражданское общество? Почему, далее, в восточных странах верх берет коллективизм, а в западных странах – индивидуализм, два различных типа мировоззрения и человеческого поведения? Почему на Востоке стал культивироваться тип коллективности, ставящей интересы коллектива выше интересов индивида и соответственно появились в массовом количестве люди служивые – воины, пахари и властители, а на Западе возникли индивидуалистические общества?

И в этом случае придется признать исходным природно-климатический фактор. Древнейшие восточные цивилизации (деспотии) возникли и получили свое развитие в долинах великих рек. Это обстоятельство обусловило необходимость коллективного труда больших, многотысячных масс людей для выполнения жизненно важных ирригационно-мелиоративных работ, террасирования горных склонов и т. д. Сама специфика организации труда в бассейнах великих рек не могла не вести к формированию жесткой централизованной власти, к государству, тотально доминирующему над обществом, организующему и контролирующему все основные сферы его жизнедеятельности. Этим объясняется также то, что у восточных народов утвердилась не частная, а общественно-государственная собственность. Следует отметить, что речные цивилизации, или, как их иногда называют, гидроцивилизации, в которых утвердился «азиатский способ производства» (К. Маркс), оказались чрезвычайно устойчивыми, способными в большинстве случаев преодолевать собственными силами периодически возникающие кризисные состояния. Благодаря хорошо организованной, один раз возникшей системе ирригации, кардинальная перестройка которой всегда была сопряжена с большим риском, более или менее стабильному характеру урожаев, а также множеству других причин социокультурного (прежде всего религиозного) характера эти древнейшие цивилизации не имели жестких стимулов к улучшению приемов земледелия и в целом к модернизационной стратегии развития. Они оказались необычайно консервативными, оставаясь в течение длительного времени почти неизменными. Настоящей опасностью для них явился только вызов со стороны буржуазно-индустриального Запада.

Намного больше труда и инициативы требовали от земледельца природные условия в древней Европе, в частности на Балканском и Аппенинском полуостровах, где в дальнейшем сложилась культура Греции и Италии – основных стран античного мира, ставших новой ступенью в истории развития человечества. В отличие от неподвижного Востока, где люди по необходимости были жестко привязаны к плодородным речным долинам, требовавшим ежегодного воспроизводства однажды освоенных жизненных циклов, граждане маленьких независимых городов-полисов греческого Запада, как, впрочем, и их северные соседи-кельты, германцы и др., вынуждены были находиться в непрерывном поиске, путешествовать, торговать, мигрировать, создавать или осваивать что-то новое.

В отличие от Востока основой социокультурной системы Запада стала принципиальная (хотя и выступающая в разных исторических формах) автономия семейных хозяйств, обусловившая формирование социально-экономической самостоятельности хозяина-собственника. Взаимодействие этих самостоятельных в социально-экономическом отношении собственников, осуществляемое по преимуществу на уровне горизонтальных связей, и обусловило уникальность западноевропейского социокультурного типа. Причем главной особенностью, отличающей западноевропейскую цивилизацию от всех других, явилась надстроечная роль государства по отношению к хозяйствующим субъектам, обладающим полноправным гражданским статусом. Государство в этом случае было призвано работать на обеспечение интересов сообщества хозяев-собственников. В противоположность Востоку оно не стало, если, конечно, не считать отдельных исключений фактического установления диктатуры над обществом (Римская империя, фашистская Италия, нацистская Германия), стержнем и системообразующей основой жизнедеятельности западноевропейских социумов. Благодаря этому гражданам западноевропейских обществ удавалось в значительной степени избегать прямого и непосредственного вмешательства государства в их частную жизнь.

Опять же, если мы поставим вопрос об исходных, базовых причинах формирования столь непохожего, можно сказать, абсолютно уникального типа общества, то и здесь придется в указать на географические (природно-климатические особенности Западной Европы). Исторически подобный тип общества мог сформироваться только там, «где еще на первобытном уровне было возможно ведение хозяйства силами отдельной семьи»[24]. Общество данного типа могло получить развитие лишь в том регионе, где не было необходимости создания таких социокультурных систем, которые жестко подчинили бы домохозяйства надобщинным, а в перспективе – раннегосударственным институтам. «Наилучшие условия для реализации такой возможности были в древней Европе»[25]. Западное общество стало колыбелью индустриальной цивилизации благодаря прежде всего специфике тех условий, в которых шел распад родовой общины и первичное клас-сообразование в Средиземноморье. Все дело в том, что в Греции, в ряде областей Передней Азии, в береговой части Италии и Адриатического бассейна ведение хозяйства не требовало серьезных скоординированных усилий. «Именно это обстоятельство «спасло» Европу от деспотической формы правления (в отличие от Востока, где необходимость ирригационального земледелия и отражения нашествий кочевых племен требовала мобилизации огромных масс людей), именно благодаря ему у ее населения выработались те религиозные, ценностные и политические ориентации, которые через сотни лет в полной мере смогли реализоваться в постиндустриальных странах»[26].

Уникальная природная среда западноевропейского региона и предопределила в существенной степени судьбу населяющих его народов. Разумеется, были и другие факторы, обусловившие специфику западноевропейского пути развития, но исходным выступил именно природно-климатический фактор.

Частнособственнический тип хозяйствования, получивший в силу природно-климатических причин успешное развитие, а также пробившие себе дорогу в жизнь еще в античной Греции принципы рационализма закономерно привели к утверждению в Западной Европе в период Нового времени фабричного производства, буржуазных отношений и парламентаризма, утилитаризма и меркантилизма и вообще всего того, что рельефно отличает Запад от других цивилизаций.

Взглянем на карту мира, и мы увидим, что для того, чтобы тому или иному народу стать процветающим и могущественным в Северном полушарии, необходимо было жить на прибрежных равнинах между 30 и 45 параллелями. Именно в этом поясе возникли великие цивилизации прошлого в Европе и Африке, Азии и Америке.

Разумеется, степень влияния различных природных факторов на социальную динамику в различные исторические эпохи и в различных регионах мира не одинакова. Но, как свидетельствуют факты, ослабление зависимости в одном отношении неизбежно сопровождается усилением зависимости общества от условий естественной среды в другом отношении.

Известно, что возможность расширенного воспроизводства любой популяции, оказавшейся в благоприятных условиях, является универсальным свойством живого. Это в полной мере относится и к человеческим сообществам. Однако большую часть времени существования общества проявление этого фактора определялось действием своеобразного «экологического маятника»: при росте числа населения сокращается несущая способность земли, возникают заболевания и т. д., что в конечном счете приводит к сравнительно быстрому вымиранию значительной части популяции. Действие этого маятника практически определяло демографическую динамику всех донеолитических сообществ людей.

Свершившийся переход от охоты и собирательства к производящему хозяйству кардинально изменил роль и значение демографического фактора, поскольку на два-три порядка повысил несущую способность земли. А.В. Коротаев пишет, что, «по всей видимости, в течение нескольких тысячелетий неолитической революции и периода, непосредственно за ней следующего, именно демографический фактор выступал в качестве основной движущей силы социального развития»[27].

Репродуктивный рост, многочисленное потомство были на протяжении большей части существования человечества одним из важнейших показателей жизненного успеха людей (вспомним древнее пожелание: «Чтобы нивы ваши и жены ваши были плодородны»). Естественно, что качество и уровень жизни постоянно увеличивающегося числа населения в том или ином регионе планеты не могли возрастать без разного рода инноваций, повышающих производительность труда. И вот на этом, казалось бы, весьма прогрессивном, пути развития демографический фактор весьма часто ставил людям коварные ловушки. Обычно получалось так, что дополнительные ресурсы, полученные в результате успешной инновации или даже целой серии таких инноваций, довольно быстро потреблялись (съедались) возросшей массой человеческой популяции. В результате качество и уровень жизни большинства населения возвращались к исходному уровню или даже становились ниже.

Возрастающая плотность населения рано или поздно приводит к ухудшению обеспеченности большинства народа землей. Людям приходится обрабатывать все менее и менее плодородные участки, сокращать срок перелога, вкладывать все большее количество труда в восстановление плодородия почвы, получая все меньшую отдачу от своих дополнительных затрат. Например, с середины XI до XIX в. валовой внутренний продукт Китая вырос в несколько раз, но еще в большей степени выросло население, вследствие чего доход на одного человека сократился примерно на 25 %[28]. И это при том, что средняя продолжительность рабочего дня увеличилась. В итоге люди, работая больше, получали меньше жизненных благ, опускались на более низкий уровень жизни. И такого рода ситуация типична для всех до-индустриальных обществ.

Важно иметь в виду, что существует устойчивая связь демографии, экономики и форм власти. Демографический фактор определенно влияет на изменение структуры общества, его социальную стратификацию. А структурные изменения общества детерминируют иную логику его развития и тем самым весьма существенно влияют на исторический процесс в целом. В сущности, наряду с вмещающим пространством (характеристиками естественной среды обитания и их изменениями) динамика демографических процессов является исходной, ключевой в становлении и развитии цивилизаций как специфических социокультурных образований.

В течение длительного исторического времени демографический фактор выступал не просто одной из наиболее значимых движущих сил социокультурной эволюции вообще, но эволюции по восходящей линии, роста уровня организации социумов, их внутренней дифференциации, способности этносов к инновациям, к адекватным ответам на вызовы среды. Демографический фактор оказывал также определенное воздействие и на духовные процессы, выступал импульсом к формированию новых идеологий и мировоззренческих ориентиров.

На приспособленных территориях для развертывания эффективной хозяйственной деятельности население увеличивалось быстрее, людям приходилось жить все теснее, возрастала взаимозависимость. Данное обстоятельство неизбежно вело к ускорению перемен, к появлению новых форм отношений между людьми и в целом к усложнению жизни. Там, где земля была плодороднее, а жизненное пространство меньше, процесс всевозможных новаций и изменений шел быстрее. Все это требовало новых норм и правил поведения и соответственно новых форм контроля за их соблюдением.

В настоящее время демографический фактор продолжает оставаться существенной движущей силой социальной эволюции человечества, хотя при этом его роль не всегда бывает исключительно конструктивной. Причем давление демографических процессов на жизнь современных социумов принципиально различается в многочисленных государствах третьего мира и развитых странах Западной Европы, Японии и Северной Америки. В наиболее развитых странах этот фактор начиная со второй половины XIX в. стал постепенно утрачивать свою значимость, уходить на периферию в сравнении с такими движущими силами социальной эволюции, как «механизм развертывания потребностей», «исследовательская активность»[29] и другие источники современного общественного развития.

Правда, необходимо иметь в виду, что процесс утери демографическим фактором своей значимости в современных развитых странах будет, как представляется, продолжаться до определенной критической точки, за которой он может стать (и похоже, уже становится) решающим для судьбы наиболее богатых и пока еще процветающих государств. Здесь прежде всего следует указать на практически необратимый процесс наплыва в Западную Европу и Северную Америку иммигрантов из стран третьего мира. В случае еще большего демографического роста в иммигрантских группах населения (а именно это сейчас и происходит) в сравнении с титульными нациями (коренным населением) может произойти не только изменение самого субъекта социально-исторического процесса в результате возросшего числа людей, принадлежащих к иной культуре, но и трансформация всей, традиционной для той или иной страны, ценностно-нормативной системы общества. В тот момент, когда инкорпорированная этническая группа по численности превзойдет доминирующий этнос, станет возможной смена социокультурных детерминант страны в целом или ее конкретной территории, где эти процессы имеют ярко выраженный характер. Так, усиление афро-мусульманской или латиноамериканской цивилизационной доминанты может существенным образом изменить систему структурирования социума, приоритетов внутренней и внешней политики, повлиять на расклад сил межцивилизационного взаимодействия в глобальном масштабе, вызвать непредсказуемые социально-политические метаморфозы, привести к утере многими развитыми государствами собственной качественной определенности, своей идентичности.

Таким образом, и современная действительность наглядно демонстрирует роль и место в социально-историческом процессе демографического фактора. Неслучайно большинство современных исследователей рассматривают его в качестве важнейшей движущей силы социокультурной эволюции. Единственное исключение здесь составляет, пожалуй, марксизм как в своей классической, так и в догматической версии. Отдельные высказывания о значимости демографического фактора можно найти в работах Ф. Энгельса[30]. Последнее, однако, не меняло общей картины.