Читать книгу Крик журавлей в тумане - - Страница 19

Был последний день второй четверти. Уроки в школе закончились рано. Мишке не терпелось похвастаться перед матерью четверкой по русскому языку, которую он получил за четверть и первое полугодие. Для него это было грандиозное достижение, ибо с русским языком у него всегда были проблемы. Это Танька умела правильно писать и стихи сочинять, а он в каждом предложении умудрялся сделать по пять ошибок. Мать пилила его за это каждый день.

– Пойдешь после школы в дворники, – говорила она, увидев очередную двойку в его тетради.

– Не в дворники, а в начальники, – защищал сына отец.

– Это ты что, хочешь сказать, что у нас все начальники неучи безграмотные? Или только в вашей особой конторе? – подкалывала его мать.

– Наоборот, умные, – оставался невозмутимым отец, – даже очень. До такой степени, что догадываются для всякой писанины секретаршу нанять, а сами только приказы отдают.

– Угу, – довольно подхватывал Мишка. – Я, мам, генералом буду. Генералы ничего сами не пишут. Точняк. У них ординарцы есть.

– Я вот сейчас возьму отцов ремень и пропишу этому генералу на одном месте все правила и запятые. Поговори мне тут.

Мишка матери не верил, потому что она никогда ремня в руки не брала и детей не била.

Однако без нужды он ее терпением не злоупотреблял. Знал, если мать разозлится, то обязательно какое-нибудь наказание придумает. Насчет русского она все-таки разозлилась. Целый месяц не пускала его на тренировки. Ребятам пришлось соврать, что заболел. Не будешь же всем рассказывать, что мать не пускает из-за двоек по русскому. В общем, пришлось Мишке выучить правила орфографии и пунктуации. Он так старался, что даже на четверку вытянул. Училка удивилась, что он такой настойчивый, но Мишка уж если за что брался, то железно. Особенно, если обещал. Сегодня он пообещался ребятам из своего двора пойти на стадион.

Дома никого не было. Мишка быстро пообедал, положил дневник на самое видное место, чтобы мать сразу увидела его достижения, и помчался на стадион. Над стадионом гремела музыка. В самом его центре стояла огромная елка, разукрашенная бумажными гирляндами. На табло висел разноцветный плакат «С Новым 1966 годом!».

– Миха, – кинулись к нему друзья, – ты чего так долго? Мы тебя уже здесь давно ждем. Сегодня наша Центральная улица с Октябрьской играют. Давай, беги в раздевалку. Скоро построение.

– Сейчас. Я мигом, – Мишка побежал шнуровать коньки.

Выйдя на лед, Мишка отметил, что на воротах у «октябрят» стоит Кабан – Сашка Кабанов из соседнего класса – и забить гол будет трудно. Сашка считался лучшим вратарем в городе. Вячеслав Степаныч, хоккейный тренер, трижды свистнул, и началась игра. Мишке нравился звук, с которым острое лезвие конька рассекает лед. Нравилось стучать по льду деревянной клюшкой. Через минуту после выхода на ледовое поле он, забыв обо всем, устремился в атаку на ворота противника. Мишка долго вел шайбу, ловко обходя ринувшихся на него противников, и в тот момент, когда он уже приготовился к броску, рядом с ним промелькнул один из «октябрят». Мишка размахнулся, отправляя шайбу в ворота, и тут же упал, споткнувшись обо что-то острое. Он услышал, как все вокруг закричали, почувствовал сильную боль в затылке и потерял сознание. Очнулся он очень быстро и увидел, что лежит на льду, а вокруг него толпятся ребята. Вячеслав Степаныч держал его за запястье руки, пытаясь найти пульс.

– Очнулся, – облегченно выдохнул он. – Ну, напугал ты нас, дружок. Как себя чувствуешь, болит что-нибудь?

– Да нет, – Мишка начал вставать, – только в голове шумит.

Ребята подняли его и повели в раздевалку.

Мать, увидев бледного сына, поддерживаемого с двух сторон тренером и другом Борькой едва удержалась на ногах. Хорошо, что Алексей был дома. Он уложил сына на диван, и Надя, придя в себя, принялась хлопотать вокруг него. Она со всех сторон ощупала Мишкину голову, будто арбуз, долго заглядывала в его зрачки и зачем-то измеряла ему температуру. Потом достала из своего баула резиновые трубки и, обмотав ими его руку, принялась мерить давление. В конце концов она уложила его на кровать и накапала в стакан с чаем каких-то капель. Он выпил их и уснул, а когда проснулся, на улице было уже темно. Танька сидела за столом и вырезала из кальки снежинки.

– Сколько времени? – вскакивая с постели, спросил Мишка.

– Восемь часов вечера. Тебе нельзя вставать. Лежи и не шевелись, – строго сказала сестра, не отрываясь от своей работы. – Тебе вообще нельзя шевелиться, а ты вскакиваешь.

– У меня в классе сегодня новогодний «Огонек» с чаепитием и танцами. В шесть часов начался. А я здесь валяюсь, – Мишка схватил брюки и стал одеваться.

– Можешь не торопиться, мама тебя никуда не пустит сегодня. Она уже сказала. Она из-за тебя даже телевизор не разрешает включать.

– Ты мне своим языком еще больше навредишь. Где мама?

– На кухне, и отец там.

– Мам, пап, – Мишка побежал на кухню, – у меня вечер в классе. Я пятьдесят копеек на пирожные сдавал, мне надо идти.

– Ни на какой вечер ты не пойдешь, – сказала мать тоном, не допускающим возражений, – сегодня ты будешь лежать и отдыхать. Голова не болит, не кружится?

– Ничего у меня не болит и не кружится, – Мишка расстроился. – Пропали мои пирожные, и подарка от Дед Мороза не будет.

– Неужели тебе так нужны эти пирожные! Ведь ты уже большой. В армию собираешься, в народную дружину записался, бандитов ловишь, а все подарка от Деда Мороза ждешь. Куплю я тебе пирожное, и подарок тебе Дед Мороз принесет. Иди, ложись, малышка моя, – улыбнулась Надя, глядя на расстроенное лицо сына.

– Ну что, съел свои пирожные? – съехидничала Танька, когда он вернулся в комнату. – Придется тебе без танцев обойтись. Надо было меньше за шайбами гоняться, тогда бы сейчас рок-н-ролл отплясывал, вместо того чтоб дома торчать.

– Рок-н-ролл уже не в моде. Сейчас все твист танцуют.

– Я знаю. Только мне рок-н-ролл больше нравится.

– Ой, сама ни в чем не разбирается, а туда же. Болтает, сидит, малявка.

– А ты – стукнутый на голову, – быстро возразила Танька. – Если хочешь знать, у моей подруги, Томки, отец стилягой раньше был и рок-н-ролл танцевал.

– Кем-кем? – недоверчиво спросил Мишка. – А ты-то откуда знаешь про стиляг?

– А вот знаю! Она мне показывала, какие у него были ботинки и брюки.

– Ну и какие? – Мишку совсем не интересовала Танькина болтовня, но просто так лежать и ничего не делать было скучно. Уж лучше болтать о всякой чепухе. – Какие у него ботинки?

– Желтые, на толстой подошве с каблуками, а носы у них узкие.

– Мужики каблуки не носят.

– Стиляги носят, – уверенно сказала Танька. – И брюки у него были узкие-узкие. Дудочки назывались.

– А может, дурочки?

– Это у тебя одни дураки в голове сидят, – отмахнулась от него Танька. – А еще у него знаешь что есть?

Она замолчала и с опаской посмотрела по сторонам.

– Ты чего? – удивился Мишка. – Нет же здесь никого. Чего оглядываешься?

– У него пластинки на костях есть, – прошептала Танька с заговорщицким видом. – Ты про них слышал?

– Слышал, – так же шепотом ответил ей Мишка. – А про что на них поют?

– Темнота, – презрительно сморщилась Танька, – живешь, а ничего не знаешь. На них рок-н-ролл играют. Ты только никому не говори, а то Томкиного отца и так из-за них из комсомола исключили, чуть из института не выгнали. Он у нее инженер.

– А слова-то какие-нибудь есть на этих пластинках?

– Есть, только они не русские. Мы с Томкой слушали, слушали, ничего не поняли.

– Ни одного слова?

– Ни одного. Что-то поют. Какое-то «бачвон-чгчело-чуручело», а больше ничего не понятно.

– Мужик или баба?

– Вроде мужик. Хотя тоже не всегда понятно. Миш, а ты видел, как рок-н-ролл танцуют?

– Ага, я, когда маленький был, с пацанами на пятачок бегал, то есть на танцплощадку.

– Которая в парке? – уточнила Таня.

– Ага, – подтвердил Мишка. – Она ведь всего лишь сеткой огорожена, а через нее все видно.

– Ну и что ты видел?

– Там один стиляга знаешь как рок-н-ролл с девкой выплясывал, закачаешься. Может, это и он, Томкин отец, был.

– Как ты говоришь нехорошо. С девкой, – поморщилась Танька.

– Ну, с девушкой. Извините, товарищ Пушкина. Только это дела не меняет.

– Ладно тебе, – примирительно сказала Танька, – расскажи лучше, как они танцевали?

– Я ж не поэт, не знаю, как рассказывать. Все парами прыгали, крутились, сходились-расходились, парни девчонок кружили и на руку к себе закидывали, а те ноги задирали.

– А показать можешь?

– Могу. Только без музыки не получится.

– А я тебе подпою, я помню. «Чандабы, ра-ла, о-го-ого», – запела она вполголоса.