Читать книгу Счастливый Цезарь - - Страница 12

Уселся Андрей Петрович за свой стол и преобразился: стал выше ростом и грозней лицом, в особенности, одной его половиной. Вместо поганого приказного закутка открылся вид: дорога и Андрей Петрович – Страж этой жизни начал вершить судьбы Прохожих людей.

Служил Андрей Петрович в учреждении, куда сходилось много разных судьбинских человеческих дорожек и тропинок. Многие жизненные пути так прямо и вели в это учреждение, если, конечно, хотел человек чего. К примеру, за границу выбраться или получить себе место под Солнцем получше да попросторней.

А стол Андрея Петровича так тот прямо на самом перекрестке был установлен, где разные судьбинские тропинки и дорожки сходились и дальше уже превращались в протоптанную, набитую дорогу.

В сущности, людьми Андрей Петрович и не занимался, а глядел на бумаги, которые обыкновенно проситель держал в руках. Смотрел внимательно, верны ли подписи и обстоятельность Прошения – выправлена ли. А на лицо человеческое, так мельком разве что взглянет, да тут же глаза и отведет. Впрочем, и смотреть было не на что. Приятных и Человеческих в высоком смысле слова лиц попадалось до обидного мало.

Однако сегодня он стал особенно жадно вглядываться в приходящих и обращающихся к нему. Вглядывался и поражался – будто впервые видел – какие уроды тянулись, совсем на людей похожие. Хотя бумаги – чин чином, все как надо, по-людски, выправлены.

“Чудеса!” – про себя дивился Андрей Петрович. “Где же настоящие люди и почему они сюда не обращаются? Неужели Настоящему Человеку ничего от нашего Учреждения не надо? Не может такого быть: у всех имеется нужда и в месте под солнышком, и в радостях земных. Так он раздумывал, неслышными пальцами души перебирая мысли, а сам непроизвольно и скорей по привычке служебной отмечал разные виды наружностей среди проходивших мимо. В основном шли, конечно, люди мелкие. Кто повидней да покрупней, небось, другими путями пользовались, напрямую, не заходя к Андрею Петровичу. А тут, в большинстве это были разные жуки и жучки, пронырливые твари (сейчас в особенности всю их подноготную отмечал усовершенствованный глаз Андрея Петровича). Снаружи модным пальто или жакетом прикрытые, припудренные, если самочка, а то и в шубах таких, что и жена министра себе никогда не позволит… – внутри этого пальто иль шубы всего лишь хищные членистые существа разного калибра и стати, разумеется, однако юркие и беспощадные, как все насекомые. Андрею Петровичу, впрочем, и новое видение его не больно нужно было: этих он знал по большому опыту Службы и видел во множестве. Другое дело, что раньше лишь ощущал он чувством, сейчас просто видел глазом, что упрощало отношение.

* * *

И все эти жучки хотели одного: жить, как Люди, в этой жизни. Про то и бумаги у них просили. Просили человеческих должностей, места человеческие делили между собой, человеческого домогались жилья и даже разрешения просили быть похоронену на кладбище, которое ближе к Центру, где именитых и важных людей хоронили. Просили дозволить и разрешить, и не препятствовать в ихнем шустром и самом разнообразном жизненном занятии человеческих мест и возможностей. Они на все были согласные, и Андрей Петрович бумаги проверял только для вида, потому что уверен был – формула и знаки соблюдены. Эти просители на волшебное “сезам откройся” – не рассчитывали.

Другая большая, еще большая часть приходивших к нему, были Кляузники. Которые для себя лично в общем-то и не просили ничего и никуда дальше его стола не шли и не стремились. Их цель была в том, чтобы Другим Не Дать. Какую они от этого радость испытывали или пользу для себя извлекали – одному Богу известно? Странное дело, среди тех, на кого эти Кляузники заявляли, жучков почти не было. А писали они про каких-то совсем неведомых Людей, которые даже и не понятно чем занимались и в чем провинились перед другими и жизнью?

Если жучки хотели воспользоваться человеческим, всем какое оно ни было, Кляузники, напротив того, желали лишить, страстно хотели, чтобы ничего человеческого вокруг них не было. Пристально рассматривая сегодня их уродливые тени в профиль, – профиль живой и мертвый (среди кляузников были покойники, еще отбывавшие свой судьбинский срок, эти с особой злобой влачили бренное свое существование).

Притащился старый леший, который требовал возмещения убытков, которые он потерпел от лесорубов. Целой толпой пришли какие-то ну прямо животные, которые требовали себе защиты от уничтожавших их людей.

Андрей Петрович, располагая теперь точным взглядом на людей и вещи, не спорил, бумаги брал и отправлял их по протоптанной дороге дальше. Обрадованные открывающимися возможностями нового просторного и натоптанного пути, просители благодарили и обнадеженные уходили, не замечая усмешки во взоре Андрея Петровича, который хорошо знал, куда, На Самом Деле, ведет этот путь. “Удивительное дело, – бормотал он себе под нос, – почему никто за Людей не просит? А сами Люди не обращаются, не приходят сюда?”

Пока он так думал, глядь, идет мужичок к нему. Невысокого росточку, крепыш. Увидел его Андрей Петрович и сразу признал – не местный, издалека мужичок. Местный не пошел бы сюда. Мужичок меж тем шапку снял свою, поздоровался и, поблескивая глазом хитроватым, объявил:

– Я в отпуск сюда приехал, – говорит, – заодно и дело свое разрешить. Писал в разные места – не отвечают. Верней, отвечают, да по-казенному, не по-людски.

– Какое вас дело привело? – вежливо его Андрей Петрович спрашивает.

А тот ему в ответ на “ты”:

– Слушай, – говорит, – Служивый, – ты закон Паскаля знаешь?

“Безумец! – тут же подумал Андрей Петрович. – Не похож, однако, на “чайника”, глаза разумные…”

На всякий случай ответил с осторожностью:

– Вроде бы помню, а там кто его знает…

– Да по физике, в пятом классе проходили…

– Это когда на любой глубине одинаково всех давят, с какой стороны не зайди? – пошутил Андрей Петрович.

– Веррно! – обрадовался мужичок. – А ты шутник! – оценил и одобрил он Андрея Петровича. – Так вот какое дело, – и начинает разворачивать чертежи. – Я двигатель придумал Вечный. Да ты не смейся, правда!

– Нет, дорогой, – говорит ему Андрей Петрович. – Вечного Двигателя быть не может. Академия постановила давно. Только временные приспособления возможны в нашей жизни.

– Да ты погляди! – сердится мужичок. – Смотри: берешь бочку и в нее трубку метра три высотой вставляешь, тонкую, в эту трубку воды нальешь и бочка вдребезги разлетается. Так?

– Вроде так, – одобрил Андрей Петрович, смутно припоминая далекое знание.

– А теперь гляди, берем две таких бочки на весах. В одну трубку вставляем, она на бочку давит и весы вниз наклоняет – другая бочка вверх задирается! Из нее желобок проводим к концу вставленной трубки в первую бочку…

В этом месте Андрей Петрович слушать перестал. – Нет, – сказал он строго, – это чушь собачья! Я хоть и не ученый, однако, ты, братец, не туда едешь мозгами своими…

– Ладно, Чиновник, – обиделся мужичок. – Я с тобой говорить не стану – вижу, что без пользы. А и ты не последняя голова наверху, на тебя есть управа тоже!

Сказал он так и мимо стола Андрея Петровича, чуть не оттолкнув его в грудь, прямо пошел мужичок по начинавшейся за столом сразу проторенной набитой дороге.

– Ты зря туда идешь, – сказал ему Андрей Петрович, внутренне жалея мужика.

– Зря, потому что думаешь, я правды не сыщу? – крикнул ему в ответ мужичок, даже не поворачиваясь и продолжая путь.

– Да нет, – Андрей Петрович голос понизил. – Эта дорога никуда не ведет! Ко мне назад и вернешься! Только зря обувку истопчешь!

Не поверил, разумеется, мужичок, а шаг придержал. Оборотился и на Андрея Петровича глядит.

– Остановить хочешь? – говорит он с недоверием.

– Для твоей же пользы, – увещевает его Андрей Петрович, ну при этих словах мужичок “завелся”, конечно.

– Мне, – кричит, – народная и людская польза дороже! Я, – кричит, – за человечность и пострадать готов…

– Иди, раз так, – ему в ответ Чиновник, – до скорой встречи!

На этом и разошлись.