Читать книгу Счастливый Цезарь - - Страница 4

Такое к Андрею Петровичу пришло понимание, и стал он Ангела высматривать. А только где его сыщешь, Ангела-то, в земной жизни? Их, говорят, и на небе не так просто углядеть, если духовность неподходящая – пройдешь и не заметишь. Ну а тут, вблизи земли, одни бесы скачут; как на службе, бывало, начнет попристальней к человеку присматриваться – такая дрянь начинала мерещиться, что неудобно становилось Андрею Петровичу, глаза поскорей отводил в сторонку. Ну и, конечно, много неприятностей нажил в скором времени: не принято в жизни пристально, в упор человека разглядывать. Ведь как на жизнь смотришь, так и она взгляд возвращает: зеркало! Как ни норовись, а другим заметно твое новое видение. Начали и на него на службе посматривать: какой-то вы не такой стали, Андрей Петрович, – так говорили. Другие даже стыдить пробовали, совестили.

– Не стыдно тебе, Андрей Петрович, – говорили, – копаться в своих сытых переживаниях?! Как будто ты всех умнее и один только о своей жизни тоскуешь. Ты погляди, сколько горя на свете! Каждый день детей убивают! Голод во многих частях света и разруха! А ты только о собственной жизни и смерти думаешь…

– Так другой у меня нет, искренне удивлялся Андрей Петрович первое время в ответ. – Кроме собственной жизни и смерти, я другой не знаю. Другое дело, что мне любого человека в этом отношении очень жалко! Найди я спасение себе, я бы со всеми секретом поделился. А и себя не знаю, как спасти!

– Ты сильно изменился за последнее время, Андрей, – говорили ему в ответ, и отходили, отодвигались от него люди, с которыми служил он вместе.

– Неужели ты не понимаешь, что личное спасение – это еще не все? – возмущались другие. – Кроме личного, есть и повыше интересы!

Как ни старался, но с этими более высокими интересами Андрей Петрович все чаще шел вразрез: новое зрение ему сильно на казенном поприще мешало. Да и как не помешает, когда приказу начальства внимаешь, а сквозь надетую благообразную личину видишь откровенного беса! Приказы-то все в отношении людей издаются – вот и противоречие. “Как я раньше всего этого не замечал? – дивился Андрей Петрович. – Как теперь мне с этим жить?” – спрашивал он себя, а ответа не находил, потому что не выходило жизни в будущем, когда он туда своим новым зрением заглядывал.

От многих раздумий – большая печаль. Стал Андрей Петрович выпивать чаще, чем прежде, и при помощи простого винного средства остроту жизненного понимания притупил малость: перестал наивно удивляться по всякому видимому поводу, стал спокойней и солидней относиться к посланному ему прозрению. Однако поиска не прекращал, все время к окружающим его фигурам приглядывался, высматривая ангела. Это пристальное внимание к Другим сильно людей озадачивало. “И чего ты высматриваешь?” – спрашивали его по-хорошему знакомые. А с незнакомыми так, иногда, до драки доходило дело. “Ты чего смотришь? Надо чего?” – так его порой грубо спрашивали, заметив исходящее от Андрея Петровича назойливое внимание.

Поискал-поискал Андрей Петрович ангела в земной нашей юдоли, понятно – не нашел, и отчаялся. Господи! – возопил машинально. – Куда же идти? И тут его осенило, может, в церковь заглянуть, там поискать, где же еще, как не в церкви ангелу и ютиться. Церквей много, вот в какую зайти – вопрос! Пошел в ближайшую, ладная такая, заново подкрашенная церковка. Внутри людно, иностранцы и местные мещанки толкутся. Две из них в особенности Андрея Петровича доняли. Одна – генеральского вида баба, наглая тварь пожилая с грубым и скверным лицом, ну прямо Салтычиха, другая – подлипала, селедкой бабенка, морда щучья и голосок писклявый. Андрей Петрович по церкви пошел, ну и возле всякой иконы задерживается и высматривает ангела. Ангелы, конечно, присутствуют на иконах, только все неживые, не шелохнутся и молчат, намазанные на досках слоем краски и все тут. “Может, в воздухе присутствуют? – думает Андрей Петрович, – незримы?” Однако, если незримо и неслышно присутствие – как установить?

Пошел он к иконе Нечаянной Радости, и весь в нее проникает мысленно, уподобляя себя тому грешнику. Вот тут и заскрипели эти два мерзких голоса. Салтычиха бывалым баритоном, а вторая трубкой писклявой так и повели свою музыку: “Пришла эта Клавка, а я знаю, какие у нее намерения. Мне вся ее подноготная как на ладошке. Думает, я глупая и она меня обведет. Ей про деньги племянник мой сказал… Да я и так бы отдала, но за благодарность, а не в наглую…

– Да чистая правда, – пищит мерзко щучка-селедка. – Ты, Марья Антоновна, всегда для человека стараешься…

– Я ей сразу с порога и сказала: не туда, – говорю, – метишь, голуба…

– Ты очень прямая с людьми.

– Прямо с порога…

И так мерзко эти две талдычат, что оборотился Андрей Петрович и в них вперил. И видит: одна баба, которая Салтычиха, ничего в ней человеческого нет, так, большая толстостенная картонка с прорезями для глаз и рта. А вторая с писклявым голосом – в самом деле, щучка, но селедочного посолу. И таким духом мерзким от них понесло в его сторону, что плохо стало Андрею Петровичу. Тот, может, от отвращения и ушел бы ни с чем, однако, как нарочно, в это время к нему неожиданно поп обратился: видно, что-то в Андрее Петровиче его завлекло.

– Вы, – говорит, по какой нужде? Или так просто, интересуетесь?

Андрей Петрович на попа глядит – вроде человек нормальный.

– Я, – отвечает, – ангела ищу. Мне очень важно найти живого ангела.

– А зачем вам ангел? – натурально интересуется священнослужитель.

– Вопрос ему задать нужда во мне великая. Церковь, вроде, самое место подходящее для анеглического пребывания…

– Ангел Божий всегда в церкви присутствует.

– Вам встречался ангел?

– Нет, – честно признался Священнослужитель. – Лично не сподобился. Незримое присутствие ощущал, было такое, а так, чтобы воочию – не был удостоен.

Ну и любопытство, разумеется, берет попа, какой такой вопрос желает Андрей Петрович ангелу задать.

– Какой же у вас вопрос к ангелу имеется? – спрашивает поп.

– Как мне спастись? – отвечает ему Андрей Петрович. – От смерти, чтобы жить всегда?

– Для этого вам ангела не обязательно искать, Господь наш и Святая Церковь на этот вопрос отвечают.

– Как же они отвечают? – спрашивает Андрей Петрович.

– Основа веры нашей – сей ответ, и символ: чаю воскресение из мертвых!

Так в символе нашей веры записано. И кто душу свою ради Христа нашего потеряет, тот обретет спасение и жизнь вечную…

– Трудно человеку во все это поверить, особенно в наше время, – говорит Андрей Петрович. – Только я про другое хочу спасение узнать, как воскреснуть, не умирая. Не про загробное спасение интересуюсь я, а про тутошнее, прижизненное, чтобы не узреть смерти. Неужто так бренно все, и умрем мы неотвратимо?

– Мы не умрем, но сильно изменимся, – ответил поп. – Так сказал Учитель и Господь наш.

– Вопрос в том, насколько изменимся, – усмехнулся Андрей Петрович. – Иные люди так меняются, что становятся неузнаваемы.

– На это я вам ответить не могу, только боюсь, ваш вопрос от лукавого, потому что взыскует душа ваша невозможного для человека: мало кто сподобился живого ангела зрить воочию, – разочаровался священнослужитель в Андрее Петровиче и не полюбил его.

– У меня, вы знаете, особенное зрение развилось, – говорит ему ничуть не смущаясь Андрей Петрович. – Я многое теперь вижу совсем не так как прежде, – и смотрит прямо в лицо попу без всякой злой мысли. Ну а тот прямой этот взор Андрея Петровича по-своему переложил, нахмурился и, начертав крестик в воздухе, мол, благослови тебя Господь, отошел священнослужитель от взыскующего чиновника.

В другой церкви Андрей Петрович сам подошел к батюшке, приятный такой старичок оказался с виду, и напрямки спросил:

– Батюшка, где мне ангела сыскать?

– На небесах, сынок, – ответил ему старичок и очень даже противно вдруг усмехнулся. Андрей Петрович сразу от него отодвинулся, даже рассматривать не стал, кто перед ним, так ему неприятна стала эта ухмылочка.

* * *

Только в третьей церкви очень приятная вышла у него беседа с бабками. Те очень серьезно восприняли желание Андрея Петровича живого ангела узреть. Разволновались. “Нет, я даже и не знаю такого, не слыхивала, чтобы кто живого ангела видел при дневном свете”, – сказала одна. “Мне один раз снился и в писаниях отцов церкви есть примеры, когда во сне является ангел с мечом или так, с одними крыльями… Обязательно чего-нибудь в руках держит,” – перебила третья старушка.

Заспорили они, пока Андрей Петрович их не перебил:

– Во сне мне не надо, хотя тоже приятно, – сказал он. – Во сне себя не помнишь, а вспомнишь – растеряешься. А мне очень важную надо вещь узнать у Ангела-то.

Бабки смолкли и ждут, чего он скажет дальше: страсть хочется узнать про что Андрей Петрович собирается у Ангела выпытывать. Но Андрей Петрович им не сказал и больше не заходил в церкви, потому что понял – нет там Спасения, которого он ищет.

* * *

Сунулся Андрей Петрович к йогам, в одно, другое место зашел, где они в раздумье пребывали, сиречь в медитации, да куда там: одни бесы вокруг так и вращаются плотным кольцом, и все такие мелкие, поганые, самолюбивые, что и разглядывать толком не хочется. Может, покрупней встретился бес, так у него бы спросил Андрей Петрович про жизненное спасение: как ни крути, а тоже ангел, хоть и темный. Да не попалось крупного. Он и мелких-то больше почувствовал, чем рассмотрел.

Ходил он раза два к экстрасенсам, обращался к их сверхчувствительной силе и просил поспособствовать в общении с ангелами. И тут дело не вышло: один экстрасенс стал про перевоплощения человека толковать и сообщил Андрею Петровичу, что живет тот в последний раз на Земле.

– Удивительно! – восклицает. – У вас это последнее воплощение.

– Я это чувствую, – говорит Андрей Петрович. – Очень хорошо чувствую, потому и желаю как-нибудь спастись…

– Последнее воплощение – большая честь, – объявляет экстрасенс. – Значит, душа у вас старая и ждет ее небесное повышение…

– Мне бы земное сохранить хотелось, – бормочет Андрей Петрович, соображая, что хоть наружность у экстрасенса очень внушительная, колдовская даже, не понимает он его заботы.

Так друг друга и не поняли.

Другой экстрасенс очень красиво про Софию и Любовь говорил, однако напрямую связать Андрея Петровича с Ангелом – отказался. “Помилуйте, – говорит, как я могу вас рекомендовать, когда, быть может, вам совсем и не положено с вышней силой напрямую общаться. Вы сами должны достучаться. Сами!

Этому Андрей Петрович неожиданно поверил. К тому же от экстрасенса очень чистый свет лучился. “Может, у него мне и спросить напрямки?” – подумал Андрей Петрович.

– Послушайте, – говорит, может, вы мне заместо ангела ответ и дадите: как мне на этой Земле удержаться, не соскользнуть. Одним словом, от смерти спастись еще при жизни?

Поглядел на него экстрасенс внимательно.

– Зачем вам, – спрашивает, – тут так удержаться хочется? Там, – махнул он неопределенно рукой, – много интересней. Здесь, на Земле, только подготовка идет к настоящему…

– Неужели нет никаких средств, чтобы себя от смерти оградить? – стоит на своем Андрей Петрович.

– Странный вы, Андрей Петрович, – говорит ему экстрасенс, – не будет смерти, и жизнь пропадет. Ведь без смерти нет чувства жизни совсем… Зачем вам такое существование?

– Значит, Ангелы бессмертные, по-вашему, не Живут? – усмехнулся Андрей Петрович.

На том и разошлись, рассуждая каждый про свое, как часто бывает, если даже и настоящих два человека сойдутся.