Читать книгу Критическая история гностицизма и его влияния. Том 3 - - Страница 4

В нашем веке есть ученые, которые исследуют влияние гностицизма на доктрины ортодоксальной школы; мы не собираемся ни отрицать, ни утверждать его в тех же пределах, что и наши предшественники; мы понимаем его по-другому, и считаем, что прежде всего следует объяснить используемые слова. В самом деле, говорим ли мы о мнениях, полученных ортодоксальной Церковью от гностицизма, или о доктринах, которые гностики и ортодоксы черпали бы, независимо друг от друга, из общих источников; или, наконец, об определенных тенденциях к мистицизму и определенных претензиях на теософию, которые общий дух века утвердил бы в лоне христианских школ так же, как и в лоне гностических школ?

Как мы видим, между этими тремя вопросами существует глубокая разница, и мы искренне сожалеем, что те современные историки, которые больше всего занимаются христианской школой Александрии и тем, что называется христианским гностицизмом, не провели четкого разграничения между этими вопросами. В наши намерения не входит, несмотря на обращение к нам по этому вопросу, составить историю христианского гнозиса и показать, путем специального анализа работ нескольких ортодоксальных писателей, насколько глубоким было влияние гностицизма на их систему. Во-первых, ни наш исследовательский план, ни наши пристрастия не привели нас к этой работе. Во-вторых, мы не признаем никакого подобного влияния. Христианские школы первых веков боролись с гностицизмом так энергично и искренне, что не отдали должное ни одной из его общих теорий. Римские школы с ужасом отвергали их все. Африканские школы, судя по Тертуллиану, должны были придерживаться того же направления. Однако некоторые мнения Арнобия показывают, что это было не совсем так. Жители Малой Азии думали так же, как жители Италии и Латинской Африки. Греческая Африка и Сирия были более терпимы и играли большую роль в мистицизме того времени. Они были лучше подготовлены троичным мистицизмом иудейско-восточной, филоновской и неоплатонической школ. Более того, несмотря на предупреждение святого Павла о ложном названии гнозиса, многие христианские врачи поддались его соблазнам, в соответствии с общими тенденциями того времени, поскольку в ряде священных текстов истинный гнозис, наука, был объявлен драгоценностью… Поэтому справедливо будет сказать, что язык некоторых наиболее ортодоксальных писателей носит явные следы гностицизма.

C. Климент Александрийский определяет истинных христиан как истинных гностиков. Он противопоставляет πίσις γνῶσις, как и самих гностиков, и чтобы показать, что христиане. единственные, кто серьезно заслуживает звания гностиков, он заимствует язык этой партии, как Св. Иоанн заимствовал язык платонической и восточной теософии для изложения апостольской ортодоксии. Фактически, он привносит в догматику Церкви некоторые рассуждения и образы гнозиса. В своих «Строматах» он часто называет христиан высшей учености гностиками; он рекомендует им гностическую жизнь, βίος γνωσικὸς, истинными образцами которой были, по его словам, Иисус Христос и апостолы1!

Евсевий также принимает слово Γνῶσις в самом почетном смысле, в смысле чистой и небесной науки, христианского откровения; по его словам, именно Иисус Христос передал Γνῶσις своим апостолам2.

Православный автор первых веков, который использует язык и идеи гнозиса еще более удивительным образом, – это епископ Синезий. Прежде всего, именно полностью гностический принцип он вкладывает в свой первый гимн3, который мы сделали эпиграфом к этой работе. Затем этот же гимн содержит несколько других. Если судить по нескольким выражениям и образам, то может возникнуть соблазн принять весь этот гимн за сочинение валентинианца или маркосианца. Ведь маркосианцы говорили, что нужно проникать в каждого и не позволять никому проникать в себя.

Синезий говорит: «Нужно вести безвестную жизнь, я имею в виду безвестную по отношению к другим, но хорошо известную у Бога!!!». Те же сектанты дали первым началам вещей имена ἑνότης и μονὰς.4 Синезий говорит в этой песне о монаде и единстве: ἑνό] ῆ] ων ἑνὼς ἀἁγνὴ, μονάδων povès τε πρώτη. Все, что Синезий говорит о происхождении души, спустившейся в материю, ее заключении во тьме, привязанности к земле, различных классах душ или ангелов, их возвращении в места своего происхождения, могло бы сойти за чистый гностицизм (ст. 80 – 135). Большинство других од ученого епископа Птолемаиды, который так долго следовал александрийским школам и поддерживал столь тесную переписку с одним из самых прославленных философов этих школ, Гипатией, дочерью Теона, также наполнены теориями и выражениями, знакомыми гностикам.5

В строфах второй мы встречаем демонов, населяющих черное царство тьмы, бога-отца и мать, мужчину и женщину, объединение которых заняло бы еще один, интерес. На самом деле, если мы спросим, какое влияние оказали гностики и их учение на сочинения, исследования и научное развитие ортодоксальной доктрины, мы должны будем признать очень большое влияние. Несомненно, что теории, брошенные гностиками в лоно христианства, привели докторов Церкви к ряду специальных исследований, исследований философии и теогонии, исследований филологии и археологии, греческой или восточной, исследований, влияние которых на христианские школы Сирии и Египта, если не Рима и Карфагена, не поддается исчислению.

Также несомненно, что некоторые из наиболее значимых работ, оставленных нам лучшими писателями первых веков, были спровоцированы гностицизмом. Есть ряд трудов, которых мы не имели бы без гностицизма. У нас не было бы почти ничего от Иринея, Феодорита, Епифания. Мы бы упустили значительную часть работы Оригена против Цельса и самые прекрасные страницы «Стромат» Климента Александрийского. Мы были бы лишены восхитительных работ Тертуллиана, Du Scorpiaque, в которой он борется с гностическим учением о мученичестве, трактата против маркионитов, De l’ame, в котором он опровергает психологию гнозиса, и De Carne Christi, в которой он борется с докетизмом. Я не говорю о большом количестве латинских авторов, чьи труды также были спровоцированы гностицизмом и которые бросили в лоно латинской церкви множество идей и фактов, которые без этого обстоятельства не занимали бы ее мысль. Теперь я перехожу к раскольническим школам.