Читать книгу Атраменты: Кровь Земли - Группа авторов - Страница 8

Пленница

Сегодня.

Мысль ударила с такой ясностью, что перехватило дыхание. Это был не голос воды, не смутное предчувствие – это было знание, выжженное в самой ткани реальности, в воздухе, что стал гуще, в тишине, что звенела по-новому, натянутая как струна.

Сегодня. Тот самый день.

Я лежала в своей излюбленной позе на холодном полу, спиной к двери, подставив спину воображаемому солнцу, которого не видела несколько месяцев. Но сегодня эта поза была не позой отчаяния, а позой ожидания. Каждый мускул был собран, каждая клеточка внимала. Я отсчитывала секунды, сливаясь с ритмом собственного сердца. Гул в глубине души, обычно тихий и покорный, сегодня нарастал, превращаясь в мощный, неумолимый гром. Освобождение не просто шло – оно уже стучалось в двери моего сознания.

И вот я почувствовала, как изменился воздух в помещении. Молекулы замерли за дверью.

Я услышала не легкую поступь Элиаса, не тяжелый шаг сменного стража.

Другое. Чужое.

Дверь раскрылась с тихим шорохом.

Я не двигалась, продолжая притворяться безжизненной куклой, но все мое существо было обращено к вошедшему. Я чувствовала его, как чувствуют приближение грозы – по сгущению воздуха, по статическому заряду, бегущему по коже.

Он вошел. И даже не видя его лица, я поняла – это он.

Чужестранец.

Резкий металический звон упавшего предмета стал неожиданностью и заставил меня вздрогнуть.

Затем я медленно, с той самой показной, мучительной медлительностью, которую оттачивала всё это время, повернула голову.

И встретила его взгляд.

Серые глаза. Цвета расплавленной стали, пепла и урагана. Они не были пустыми, как я ожидала.

Нет. Они были полны холодного, сконцентрированного огня – огня воли, анализа, безжалостной решимости. И этот взгляд опалил меня. Прошел сквозь стекло, сквозь расстояние, сквозь мою притворную слабость и коснулся самой сути. Мне показалось, будто по коже пробежала волна жара, и я едва сдержала вздрагивание.

Он смотрел не на пленницу, не на загадку, а… на меня. Ту, что пряталась глубоко внутри.

Я позволила своему взгляду оставаться пустым, затуманенным, но впитала в себя каждую его деталь. Темно-каштановые волосы, аккуратно уложенные, но не скрывавшие своей непокорной текстуры. Лицо с жесткими, четкими линиями, хранящее печать усталости и непрожитых бурь. И его плащ – поношенный дорожный плащ, в складках которого застыла пыль чужих дорог. Он выдавал в нем того, кого я, по правде говоря, уже заждалась.

Внутри все замерло и затаило дыхание.

Вот он. Ключ.

Он пришел, чтобы стать тем спусковым крючком, тем хаосом, на фоне которого возможно все.

Мысленно я прикоснулась к тому самому, глубоко запрятанному резервуару силы. Он отозвался низким, мощным гулом, готовый к извержению. Браслеты на запястьях внезапно показались не холодными, а горячими, будто не они подавляли меня, а я медленно переплавляла их изнутри.

Я не знала, что произойдет в следующие мгновения.

Обман? Бегство? Бой? Взрыв?

Не знала, друг он или просто пешка в игре сил, гораздо более крупных, чем мы оба.

Но это уже не имело значения.

Я была готова. Готова к любым переменам. Готова сжечь дотла эту идеальную клетку, даже если пламя поглотит и меня. Готова шагнуть в неопределенность, которую он принес с собой в своих стальных глазах.

И когда наши взгляды встретились снова, я позволила себе – всего на миг, на неуловимое для камер мгновение – не улыбнуться, нет. Но позволила свету, тому самому, что копила все эти месяцы, блеснуть в глубине моих голубых глаз.

Послание было простым: Кто ты?

Я ждала тебя.

***

Первой странностью было не то, что хмурый и вечно скучающий охранник, чье присутствие было таким же неизменным, как свет сильфанировых стен, внезапно покинул свой пост. Его шаги затихли в коридоре, и наступила звенящая, неестественная пустота, будто сам воздух замер в ожидании. Он проделывал это постоянно – ровно семь раз за смену, находя лазейки в магическом поле и ускользая в слепую зону камер, чтобы предаться запретной привычке вдыхать дым тлеющего пламецвета.

Странно было другое.

Сейчас, исчезнув в очередной раз, он не вернулся спустя привычные несколько минут. Время растянулось, и его отсутствие повисло в воздухе зловещей тишиной – немым свидетельством того, что привычный порядок вещей был нарушен.

Каждая клетка моего тела напряглась, сердце забилось чаще – это был знак.

И тогда это случилось.

Сначала оглушительный рев, от которого сжался воздух в легких. Затем – удар, пронизывающий всё существо города до костей. Пол подо мной вздрогнул, стены моей клетки затряслись, с потолка посыпалась мелкая пыль, а по куполу поползла черная паутина трещин. С грохотом, от которого заложило уши, на куб рухнула часть перекрытия. Я инстинктивно пригнулась, зажмурившись от облака осколков и пыли, чувствуя, как дрожь бессилия бежит по спине.

Когда пыль осела, я увидела странный черный дым, а за ним куб, мой идеальный, ненавистный саркофаг, стоял невредим. На его поверхности не осталось и царапины, лишь горка обломков лежала вокруг, словно разбившаяся о скалу волна. Надежда, что взрыв мог что-то изменить, с горькой яростью растаяла, оставляя во рту вкус пепла.

Отчаянная ярость захлестнула меня волной. Я бросилась к стене, давила на нее ладонями до боли в костяшках, била кулаками, пыталась просунуть в непробиваемую поверхность хоть кроху своей силы – тот самый сбереженный огонь, что тлел под браслетами. Моя магия, могучая и дикая, билась о преграду, как птица о стекло, и отскакивала, не в силах найти щель, вызывая жгучее разочарование.

Всё было тщетно. Бессилие сдавило горло горьким комом, и я чуть не задохнулась от собственного бессилия.

И тут дверь с силой распахнулась.

В облаке пыли, запыхавшийся, с глазами, полными не страха, а решимости, стоял не чужестранец.

Элиас.

Он был здесь.

Он одним взглядом оценил ситуацию – меня, отчаянную у прозрачной стены, и нетронутый куб. Ни секунды не колеблясь, он подбежал, и в его руке я увидела маленький черный предмет, похожий на обломок угля. Он с силой прижал его к сильфаниру.

И моя тюрьма взвыла.

Черные щупальца поползли во все стороны от загадочного камня, прокладывая путь к моей свободе. Стена задрожала, издав пронзительный, почти живой стон. Прозрачная поверхность пошла рябью, и расплавившись словно лава, потекла вниз, подобно крови из зияющей раны. Открывая мою безупречную клетку.

Элиас, не теряя ни секунды, протянул ко мне руку через образовавшийся проем.

– Идем же, госпожа! – его голос был сдавленным и срочным. – У нас мало времени. Они уже на пути.

Я замерла, на мгновение парализованная этой внезапной свободой. Всё, о чем я мечтала все эти месяцы, стояло передо мной в образе запыхавшегося охранника с опаленными дымом ресницами. Это длилось всего долю секунды – миг растерянности, смены вех.

Затем я шагнула вперед и обхватила его протянутую руку. Его ладонь была ледяной и влажной от пота или воды, но в ее крепком пожатии была такая надежность, перед которой померкло все. Он, сильный и осторожный, легко подхватил меня на руки, словно я и впрямь была невесомым сокровищем, а не изможденной пленницей, и аккуратно, бережно поставил на холодный каменный пол за пределами клетки.

Мои босые ноги впервые за долгое время коснулись другой поверхности. Воздух снаружи пах пылью, дымом и… свободой.

Мы переглянулись – в его взгляде больше не было тюремщика, только соратник, такой же беглец, как и я.

Не выпуская моей руки, он рванулся вперед.

– Бежим! – его слово было не приказом, а клятвой.

И мы побежали. Рука об руку, сквозь грохот и хаос, навстречу неизвестности, оставив позади осколки моего заточения.

Мы бежали, петляя лабиринтами, пересекая залы и комнаты, огибая колонны и перепрыгивая рухнувшие на пути препятствия. Наконец мы остановились, чтобы перевести дыхание.

Я осмотрелась. Здесь было красиво.

Мы оказались в круглой, полуразрушенной комнате, похожей на разоренный кокон гигантской бабочки – остатки позолоченной лепнины свисали с потолка причудливыми завитками, а обломки цветного стекла мерцали на полу, словно чешуйки.

Даже сейчас, когда витражные окна разбиты, а мебель разрушена упавшей на нее колонной, комната выглядела завораживающе, словно застывшая в момент агонии песня.

Элиас, все еще держа меня за руку, развернулся ко мне лицом, в его искрящихся зеленых глазах была тревога и тень еще какой-то эмоции, похожей на… благоговение?

Его белые, почти бесцветные волосы были испачканы пылью и мазками черных теней, вероятно от того камня, что он использовал.

Он легонько потянул меня к себе, его пальцы трепетно сжали мою ладонь.

– Я должен тебя предупре… – слова украли последовавший свист в воздухе и его хриплый вскрик.

– Элиас? – я подошла ближе, схватив его за края униформы, уже чувствуя леденящий ужас. Его прерывистый вздох был мне ответом. Он начал оседать вниз, потянув меня за собой.

Я опустила глаза вниз. На его груди, точно проклятый цветок, распускалось алое пятно, и в самом его сердце торчал осколок – стальной наконечник. Он не блестел, а, казалось, поглощал всё: тусклый свет, последнее дыхание и саму душу Элиаса. Этот шип высасывал его жизнь, и я чувствовала это каждой клеткой собственного тела.

И тогда ужас пронзил меня. Не как удар кинжала – быстро и остро, – а как ледяная струя, что медленно заполняет легкие, вытесняя воздух, надежду, саму возможность мыслить. Он проник глубже любого клинка, заморозил кровь и обратил в прах все, что было секунду назад.

Я подняла взгляд на изможденное и бледное лицо моего единственного здешнего друга. Моего спасителя. В его глазах не было страха – лишь тихая печаль и что-то похожее на сожаление.

– Элиас! – слезы застилали глаза, и мой голос показался чужим из-за душивших меня всхлипов. Я трясущимися пальцами коснулась его щеки, пытаясь поймать ускользающее тепло.

– П-Прости… – прошептал он, и его глаза закрылись, будто уставшие от долгого бдения. Последний выдох коснулся моей кожи теплой лаской.

– Нет! – новая волна слез не давала легким вздохнуть, боль сжимала горло тугим узлом. Это не могло быть правдой. Не сейчас, когда свобода была так близка.

Я перестала цепляться за тело Элиаса, и мы упали на пол. Холод камня проник в кости, но это ничто по сравнению с ледяной пустотой, разрывающей мою грудь.

Я подняла голову и посмотрела вперед, на того, кто лишил меня единственного лучика доброты, что согревал меня в этой кромешной, беспощадной белизне.

Расплавленная сталь в его глазах встретила мою маленькую смерть – ту частичку души, что навсегда осталась лежать здесь, на окровавленном полу. Он стоял не шевелясь, растерянный, словно это не его кинжал пронзил сердце моего единственного друга. Но в этой растерянности не было раскаяния – лишь холодное недоумение.

Я смотрела на того, чье появление должно было стать спасением, а обернулось новым проклятием.

Горе переплавилось во что-то острое и ядовитое.

Ненависть.

Горячая, слепая, всепоглощающая. Она заполнила каждую клеточку, выжигая слезы, оставляя лишь жгучее желание исчезнуть.

Я собрала остатки воли и заставила себя подняться. Чужестранец следил за каждым моим вздохом, но стоял на месте, будто наблюдая за диковинным зверем.

И тогда я рванула куда глаза глядят, подальше от него, подальше от остывающего тела Элиаса, подальше от этого проклятого города, унося в сердце ледяное пламя ненависти.

Но и он побежал.

За мной.

У меня не было времени оборачиваться, но я чувствовала, как он преследует меня по пятам, его шаги отдавались в такт бешеному стуку моего сердца. Мои голые ступни горели огнем и истекали кровью, каждый раз наступая на осколки разрушенного здания. Рыдания мешали дыханию, а лабиринты вели меня в неизвестном мне направлении, словно насмехаясь над моей беспомощностью.

И вот, после очередного слепого поворота, выложенного холодным камнем, на всей скорости я влетела прямо в распростертые объятия чужестранца.

Мир сузился до точки – до груди, в которую я врезалась, и рук, которые сомкнулись на моих плечах с безжалостной точностью.

Не объятие.

Поимка. Ловушка.

В нос ударил запах чуждого мира – озон и холодная сталь, смешанные с дымом далекого пожара. Мое сердце, бешено колотившееся от бега, замерло и рухнуло в бездну. В этом запахе не было спасения.

В нем был он.

Время раскололось.

Всего мгновение назад я слышала за спиной его крик – хриплый, полный ужаса и предостережения. Крик Элиаса. А потом – оглушительную тишину, которую не мог заглушить даже стук собственного сердца.

Он убил моего Элиаса.

Эта мысль пронзила меня острее любого клинка. И этот человек… этот монстр… теперь держал меня. Его пальцы впились в мои руки, не оставляя возможности для бегства, для удара, для чего бы то ни было. Он был скалой, о которую разбилась моя последняя надежда.

Он поймал меня.

И в его глазах, холодных и безразличных, как поверхность ледяного озера, я не увидела ни капли торжества. Лишь завершенность задачи.

И я поняла.

Поняла с абсолютной, парализующей ясностью.

Он не был моим спасителем.

Он был моим палачом. И эти распростертые руки, что на миг показались убежищем, были всего лишь преддверием новой клетки.