Читать книгу Пленница Северных земель. Замуж за волка - Группа авторов - Страница 11

Обратный путь был другим. Не в смысле тропы – она осталась той же, крутой, скользкой, коварной. Изменились они. И изменилось то, что лежало между ними, невидимое и тяжёлое, как свинцовая мантия.

Они почти не разговаривали. Не потому, что нечего было сказать, а потому что слов было слишком много, и все они казались неподъёмными. Воздух был наполнен невысказанным. Лира шла следом за Рорком, и теперь она не просто следила за его спиной – она чувствовала его усталость, как свою собственную. Не через магическую связь, а через глухое, костное понимание, рождённое в ледяном коридоре. Она знала, когда его нога, старая травма давала о себе знать, и незаметно замедляла шаг. Он, в свою очередь, останавливался у ключа, не говоря ни слова, и ждал, пока она не напьётся, прежде чем пить самому. Это были не жесты заботы. Это были действия единого механизма, части которого научились работать синхронно.

Ледяное пятно на груди Лиры больше не пульсировало болью. Теперь оно было просто… холодным. Постоянным, глухим холодом, как забытый на морозе камень. Но странным образом, этот холод больше не пугал. Он был знаком. Напоминанием. И когда она ловила взгляд Рорка, случайно брошенный через плечо, она видела, как его глаза на мгновение тускнели, будто он чувствовал этот холод где-то в глубине себя. Принятая боль, – думала она. Как шрам, который болит на погоду.

Когда они спускались к замёрзшей реке, Рорк вдруг остановился и, не оборачиваясь, сказал:

– О гнезде, что мы уничтожили, не говори никому. Пока что.

Лира удивлённо посмотрела на его спину.

– Почему? Разве это не хорошая новость? Что их можно уничтожить.

– Это надежда, – поправил он грубо, начиная движение. – А надежда в голодную зиму – как последний сухарь. Его либо берегут до последнего, либо делят на всех, и каждому достаётся крошка, которой не хватит, чтобы выжить. Нам нужен не кусок. Нам нужен целый караван с едой. Ритуал. О нём и скажем. Остальное… остальное прибережём.

Он говорил как стратег, оценивающий ресурсы. И Лира, солдат до мозга костей, понимала его. Неразумно вселять надежду, которую нельзя немедленно подкрепить действием. Это разъедает дисциплину хуже, чем страх.

Они пересекли реку и углубились в лес. День клонился к вечеру, длинные синие тени уже легли на снег. И тут Рорк снова заговорил, на этот раз тише, будто слова давались ему с трудом:

– Там, между Сердцами… то, что ты послала. Боль. Страх. – Он сделал паузу, подбирая выражение. – У тебя… есть чему поучиться. В управлении страхом.

Это было почти признание. Не комплимент. Констатация факта.

– У тебя тоже, – ответила Лира после паузы. – В управлении яростью. Я всегда думала, это одно и то же. Оказалось, нет.

Он хмыкнул, коротко и беззвучно. Это, пожалуй, было максимальным проявлением согласия, на какое он сейчас был способен.

Когда вдали показались огни Логова, Лира почувствовала странное смешанное чувство. Облегчение – потому что ноги подкашивались от усталости, и каждая мышца ныла. И тревогу – потому что сейчас им предстояло вынести наружу то, что они узнали там, в глубине земли. Превратить интимное, леденящее душу знание – в план. В приказы. В бремя для других.

У ворот их уже ждали. Не толпа, но все ключевые фигуры: Гримволд, Хейдра, Ульф, Сигрид и ещё несколько старейшин и старших воинов. Лица были напряжёнными, ожидание висело в воздухе, густое, как туман.

Рорк прошёл вперёд, не замедляя шага. Его походка, всегда уверенная, теперь была отягощена новой, невидимой тяжестью, но от этого казалась только твёрже.

– В Дом Совета, – бросил он, не глядя ни на кого. – Все.

В большом гридхолле уже горел огонь в очаге, и скамьи были расставлены полукругом. Воздух был спёртым от дыхания десятков людей. Лира стояла рядом с Рорком у огня, чувствуя на себе тяжесть множества взглядов. Раньше в этих взглядах была враждебность или холодное любопытство. Теперь в них читалась тревожная надежда. И страх, что эта надежда окажется призраком.

Рорк не стал тянуть. Он обвёл собравшихся взглядом – тем же жёлтым, неумолимым взглядом вождя, но теперь в его глубине таилась искра чего-то иного.

– Мы прошли, – заявил он просто. – Ледяные Сердца пропустили нас.

В зале пронёсся коллективный, сдавленный выдох. Гримволд закрыл глаза, его губы беззвучно зашевелились, будто в молитве.

– Легенда подтвердилась, – продолжал Рорк. Его голос был низким и ровным, он рубил правду, как дровосек – полено. – Лира – Хальдра-вар. Связь существует. И мы получили то, за чем ходили. Знание.

Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание слушателей.

– Стаю Ночи нельзя убить в бою. Их сталью и когтями не возьмёшь. Их можно только снова усыпить. Запереть. Для этого нужен ритуал. Ритуал Голоса Глубин.

– Что он требует? – спросил Ульф, его голос был хриплым от напряжения.

Рорк перевёл взгляд на Лиру, давая ей понять, что дальше говорит она. Это был жест признания её равного участия. Лира, подавив комок в горле, сделала шаг вперёд.

– Нужно дойти до места, которое нам показали. Оно называется Ступени Забвения. Это глубоко под горами, в пещере, куда не заходит свет. Там… есть нечто вроде портала. Или раны. Оттуда они приходят. Ритуал требует, чтобы у этой раны пелась определённая… песнь. Не мелодия. Состояние. Гармония двух противоположных сил, слившихся в одну. – Она посмотрела на Рорка. – Нашей силы. Того, что между нами.

– Это звучит как поэзия, а не план, – проворчал один из старейшин.

– Это и есть план, – резко парировал Рорк. – Поэзия наших предков оказалась правдой. Теперь наша очередь превратить её в оружие. Нам нужно добраться до Ступеней. Пройти через территории, где активность Стаи Ночи сейчас максимальна. Нас, возможно, будут атаковать. И когда мы дойдём… нам придётся сделать то, что мы видели. Без гарантий. Без права на ошибку.

– И что это даст? – спросила Хейдра. Её старый, проницательный взгляд переходил с Рорка на Лиру и обратно.

– Если всё получится, мы… запечатаем источник. Стая Ночи отступит, потеряет связь с этим миром. Возможно, навсегда. Возможно, на столетия.

– А если не получится? – в зале повисла тяжёлая тишина.

– Тогда мы умрём. И, скорее всего, откроем дорогу для ещё большего числа Теней, – честно сказал Рорк. – Потому что наша связь, если её разорвут в таком месте… станет не щитом, а воронкой.

В зале воцарилось мрачное молчание. Лира видела, как лица людей оседают под тяжестью этого выбора. Рискнуть всем на призрачный шанс? Или медленно вымирать в оборонительных стычках?

– Когда? – спросил наконец Гримволд.

– Как только будем готовы, – ответил Рорк. – Нам нужно несколько дней. Нам с Лирой нужно… научиться. Не сражаться вместе. Быть вместе. До уровня, который мы достигли в Трещине. И удерживать это состояние. Постоянно.

Это прозвучало как приговор. Интимнее и страшнее любой битвы.

Совет продолжился, уже обсуждая практические детали: какие отряды будут их прикрывать на подходах, какие запасы взять, как обеспечить безопасность Логова в их отсутствие. Лира слушала, но её мысли были где-то далеко. Она смотрела на свои руки. Они всё ещё помнили хватку его руки в ледяном проходе. Помнили чужую боль.

После совета, когда народ стал расходиться, к ней подошла Сигрид. Женщина молча взяла её руку, перевернула ладонью вверх и положила в неё маленький, тёплый камушек с дырочкой посередине, на который был надет кожаный шнурок.

– Обсидиан, – тихо сказала Сигрид. – Камень, рождённый в огне и застывший в воде. Как ты. Носи. Чтобы помнила, из чего сделана.

Лира сжала камушек, чувствуя его гладкую, тёплую поверхность. Слова застряли у неё в горле. Она лишь кивнула. Сигрид ответила кивком и растворилась в толпе.

Хейдра ждала её у выхода.

– Идём, девочка. Посмотрим на твою отметину после такого путешествия.

В доме Хейдры было тихо и по-домашнему тепло. Лира расстегнула куртку и рубашку. Хейдра внимательно осмотрела пятно, прикоснулась.

– Изменилось, – констатировала она. – Края… не такие синие. Более серые. Будто вросло в тебя. Стало частью. Болит?

– Нет. Просто холодно.

– Хм. – Хейдра налила ей отвару. – Значит, приняла. И он тебя принял.

Это хорошо. И плохо. Теперь выворотить это не выйдет никогда.

– Я это поняла там, – тихо сказала Лира, попивая горьковатую жидкость. – И… я поняла кое-что ещё. Про них. Про Стаю.

Она рассказала Хейдре о том ощущении бесконечного, печального голода, о желании не убивать, а усыплять. Старуха слушала, не перебивая, её лицо было непроницаемым.

– Жалость к голодному зверю – верный способ быть съеденным, – сказала она наконец. – Но понимание мотивов зверя – способ перехитрить его. Ты правильно сделала, что почувствовала. Но не позволяй этому чувству ослабить тебя. Они всё равно смерть. Просто смерть с печальными глазами.

– А ритуал… – начала Лира, но голос её дрогнул. – Он требует… полного доверия. Полного растворения. Я… я не знаю, смогу ли.

Хейдра пристально посмотрела на неё.

– Боишься не его. Боишься себя. Боишься потеряться в нём. Перестать быть Лирой из Граньи.

Лира молча кивнула.

– Глупость, – отрезала старуха, но беззлобно. – Ты уже не та Лира. Ты с тех пор, как надела наши меха. С тех пор, как встала перед тенью с поленом. С тех пор, как его боль стала твоей. Ты уже меняешься. Вопрос в том, примешь ли ты эту перемену или будешь драться с ней, как с ещё одной цепью. Первое даст тебе силу. Второе – сломает.

Она встала, чтобы положить ещё одно полено в очаг.

– Он тоже боится. Он просто лучше это прячет. Потому что ему нельзя показывать страх. Но я видела его глаза, когда он вернулся. В них не было победы. Было… принятие. Как у человека, который наконец увидел размер пропасти, через которую придётся прыгнуть. И ты в этой пропасти с ним. Так что выбирай: либо вы вместе летите вниз, либо вместе находите способ перебраться на другую сторону.

Лира сидела, сжимая в ладони тёплый обсидиановый камушек. Слова Хейдры жгли, как её отвары. Они были правдой. Неудобной, колючей, но правдой.

Из темноты за дверью послышались шаги, и в проёме появился Рорк. Он выглядел измождённым.

– Завтра, – сказал он, обращаясь к Лире, но глядя куда-то мимо. – На рассвете. Начинаем. На пустоши за лагерем. Будем работать, пока не упадём. Потом снова. Каждый день. Пока не будем готовы. – Он повернулся, чтобы уйти, но задержался. – И… спасибо. За то, что там, у Сердец. За правду.

И он ушёл, не дожидаясь ответа.

Хейдра фыркнула.

– Видишь? Принятие. Медленное, ужасно неудобное, но принятие. Теперь иди спать, «Хальдра-вар». Завтра начинается настоящая работа.

Лира пошла к своему углу, к постели из мехов. Она легла, держа камушек Сигрид в одной руке, а другой прикоснувшись к холодному пятну на груди. Она чувствовала его холод, но теперь он был просто фактом. Как шрам от старой раны. Как память.

За стенами дома выл ветер. Где-то там, в ночи, спали или бродили тени древнего Голода. А здесь, в тепле, лежала девушка, которая больше не была ни капитаном граньских страж, ни просто пленницей. Она была ключом. Остриём копья. Половинкой чего-то целого.

И завтра ей предстояло научиться быть этим – не сражаясь, не сопротивляясь, а отпуская. Это был самый страшный приказ, который она когда-либо получала. И впервые в жизни она не знала, сможет ли его выполнить. Но знала, что должна попытаться.

Она закрыла глаза, и перед внутренним взором снова всплыло синее сияние Ледяных Сердец и ощущение чужой-своей руки в своей. Это был её якорь. Её бремя. Её единственный шанс.